Стальная бабочка (СИ)
«Несмотря ни на что, я сделала это. Я добыла джинна. Я смогла!»
Она закрыла глаза и приготовилась к смерти.
Но опаляющего жара не последовало.
Когьёку вдруг ощутила, что летит.
Руки. Сильные, надежные руки держали ее в воздухе.
— Как некрасиво нападать втроем на девушку. Такое поведение не достойно будущего императора, вы не находите, принц Коэн?
Когьёку открыла газа. Синдбад улыбался ей, уверенно, ободряюще. Когьёку показалось, что все ее синяки тут же перестали болеть, мир засиял яркими красками, а тело стало легким, как перышко.
— Как ты, Ко? — спросил Синдбад.
— Я… — начала было она.
— Использовать незаконнорожденную дочь императора против ее семьи тоже некрасиво, — сухо произнес Коэн. — Когьёку — принцесса империи Ко, вы не можете просто так забрать ее в Синдрию.
Синдбад не спешил с ответом. Он опустился на землю, осторожно поставил Когьёку на ноги, и только тогда повернулся к Коэну. Синдбад выглядел спокойным, даже расслабленным, но покров Фокалора убирать не спешил.
— А какие у вас есть доказательства того, что Когьёку — дочь императора? — осведомился он.
— Это очевидно, — отчеканил Коэн. — Достаточно взглянуть на нее.
— Внешность — не доказательство, — рассудительно возразил Синдбад. — Сейчас ситуация такова — вы и ваши братья напали на гражданку Синдрии. Вот единственный неопровержимый факт.
— Она украла нашего джинна, — вякнул Коха, за что тут же получил от Коэна суровый взгляд.
— Насколько я знаю, нет такого закона, который бы запрещал любому человеку спуститься в подземелье, — заметил Синдбад с миролюбивой улыбкой. — Никто не может повлиять на выбор джинна, а джинн избрал хозяйкой Когьёку. Все честно.
Мгновение Коэн буравил Синдбада мрачным взглядом.
— Вы же понимаете, чем может обернуться эта ситуация, король Синдрии, — медленно произнес он. — Я не могу отдать вам свою сестру и Винеа. Это значит… Война.
В воздухе запахло грозой. Комэй и Коха напряглись. Когьёку в панике огляделась и только сейчас заметила, что вместе с Синдбадом на поляну прибыли Ямурайха, Шарркан и Дракон. Генералы оценивающе осматривали имперских принцев, а Шарркан залихватски улыбнулся своей ученице.
«Нет, неужели начнется война? Это я виновата… Тогда мне лучше добровольно уйти с Коэном. Нельзя подвергать Синдрию опасности», — заметались в голове Когьёку панические мысли.
— Ваше высочество, я предлагаю не доводить дело до крайности. — Синдбад был единственным, кто, казалось, совершенно не волновался, продолжая спокойно улыбаться. — Рассудите сами: Когьёку не хочет служить империи. Заставить ее вам не удастся. Даже если вы сможете забрать ее, шантажируя войной, вы получите просиндрийски настроенного человека прямо в сердце империи. У вас не будет гарантий, что она не ударит вам в спину в самый важный момент. Есть различные техники подчинения чужого разума, но все они ненадежны, человек с достаточно сильной волей сможет преодолеть гипноз. А силу воли Когьёку вы имели возможность оценить. У вас не получится сделать из нее послушную марионетку. Подумайте, выгодно ли вам воевать из-за Винеа? Я предлагаю разойтись мирно. У вас еще будет много возможностей покорить подземелье, я же вряд еще когда-либо смогу заполучить владельца сосуда.
Синдбад замолчал, выжидающе глядя на Коэна. Когьёку тоже смотрела на него и надеялась, что в ее глазах он прочтет обещание мести.
«Если ты силой заберешь меня во дворец, клянусь, я сделаю все, чтобы разрушить империю Ко. Я ненавижу эту страну, может быть я несправедлива, но она была жестока ко мне. Я всегда буду верна только Синдрии».
— Хорошо, — наконец, обронил Коэн. — Ты вольна поступать, как хочешь, Когьёку.
Коха покраснел от возмущения, попытался что-то сказать, но Комэй жестом велел ему молчать. А Коэн продолжал говорить, не сводя с Когьёку пристального взгляда.
— Этот человек использует тебя. Когда, не если, а именно когда, ты поймешь всю низость его натуры и разочаруешься в нем — возвращайся в империю Ко. Я буду ждать тебя и нареку принцессой.
«Да пошел ты!» — хотелось выкрикнуть Когьёку, но она благоразумно промолчала.
Ее родичи покинули поляну, следом уныло плелся единственный выживший солдат. Когьёку проводила их взглядом. Разочарования не было. Ей было не по пути с братьями.
Она повернулась к Синдбаду и заговорила прежде, чем тот успел что-либо сказать.
— Вы знали, что я дочь императора?
— Нет, я понял это лишь когда увидел тебя рядом с братьями. То, что вы родственники, сложно не заметить, — ответил он и добавил, лукаво улыбнувшись. — Но когда я впервые встретил тебя, то был слишком пьян, чтобы думать о таких вещах.
Когьёку робко улыбнулась в ответ. Она не знала, говорит ли Синдбад правду, но ей было все равно. Несмотря ни на что, он оставался тем единственным, кто позаботился о напуганной маленькой куртизанке. Тем, чья улыбка освещала ей путь. Тем, кем она восхищалась. Тем, кого она любила.
«Брат, брат, я не такая дура, как ты думаешь. Конечно, я знаю, что мой король использует меня. Но это и есть счастье!»
Превозмогая боль в покрытом синяками теле, Когьёку опустилась перед Синдбадом на одно колено и протянула ему сверкающую в лучах солнца шпильку.
— Ради вас я прошла подземелье. Вы можете использовать меня так, как сочтете нужным. Пожалуйста, позвольте мне служить вам верой и правдой, мой король.
Она никогда прежде не видела у Синдбада такого серьезного выражения лица. Он накрыл ее руку своей и сжал.
— Я принимаю твою службу. Встань, девятый генерал Когьёку.
Интермедия. Первый бал прекрасной принцессы
Когьёку в который раз нервно расправила складки длинной, чуть ниже колен туники. Сшитая из алого, в тон волосам Когьёку, атласа, украшенная золотой вышивкой она казалась слишком роскошной. Шаровары из желтого шелка и украшенные жемчугом туфли тоже добавляли наряду блеска. А Когьёку не любила шикарные тряпки — они напоминали ей о борделе и кричаще-ярких одеждах шлюх.
Даже перевязь для любимого меча, с которым Когьёку ни в какую не желала расставаться, считая символом своей свободы, и ту пришлось заменить: вместо обычной кожаной, взять сафьяновую с кучей драгоценных камней.
Когьёку вздохнула, в который раз сетуя на необходимость одеваться пышно.
— Ты такая хмурая. Нервничаешь перед приемом? — спросил Синдбад.
Он и Когьёку шли по коридору посольства Синдрии, направляясь к выходу: у порога их ждал присланный из императорского дворца экипаж.
Когьёку сдержала желание потеребить окантованный золотой лентой подол туники. Она и сама понимала, что беспокоится вовсе не из-за наряда.
— Я немного волнуюсь, — тихо призналась она. — Я впервые на таком важном мероприятии и боюсь тебя подвести… Опозорить.
В «Белой лилии» Когьёку прошла курс изысканных манер и этикета, но как вести себя на балу у императора Рема в борделе не учат, поэтому она панически боялась сделать что-то не так.
Синдбад вдруг остановился, Когьёку тоже замерла.
— Не говори глупостей, Ко, — твердо произнес он. — Ты никогда не меня не опозоришь. Все эти старые вельможи и напыщенные дамы на приеме не стоят того, чтобы ты из-за них переживала.
Синдбад мягко улыбнулся и поправил выбившуюся из прически Когьёку порядку.
— Я уверен, ты затмишь всех ремских принцесс, — шепнул он.
Когьёку залилась краской, мысленно проклиная свою застенчивость.
«Сбежала из борделя, покорила подземелье, стала генералом, а все еще краснеешь перед ним!»
— Не надо мне льстить, да еще так грубо, — проворчала она.
— Я не льщу, а говорю чистую правду, — парировал Синдбад.
На секунду он задумался, его глаза задорно сверкнули, а улыбка стала поистине лисьей.
— Знаешь, я ведь тоже не родился со знанием церемониала. Мне пришлось учиться светским манерам на практике. Помню, когда я только-только стал королем и прибыл со своим первым дипломатическим визитом в Артемюр, после официальных переговоров меня пригласили на банкет. О, какие чудесные яства там были! Я забыл обо всем и устроил пир желудку. Особенно мне понравился виноград, медово-сладкий, сочный. Я с такой скоростью его уплетал, что одна виноградинка выскользнула из рук, пролетела в воздухе и попала точно в декольте одной пожилой матроны. Я был так охвачен безумием гурмана, что полез искать виноградинку.