Лотосовый Терем (СИ)
Фан Добин глубоко вдохнул и выдохнул.
— И Цзинь Маньтан умер… А напугало его тело Дун Лина…
— Цзинь Юаньбао поджидал момента, чтобы украсть “Голову озёрной синевы”, — продолжал Ли Ляньхуа. — Однако увидев, как всё сложилось, перепугался, тут же снял тело Дун Лина и бросил в траве, срезал проволоку, оборвал верёвку, а затем забрал “Голову озёрной синевы”, притворился, что тронулся рассудком от потрясения, и приготовился на все вопросы о событиях той ночи отвечать, что ничего не знает. Внезапная смерть Цзинь Маньтана не входила в планы Цзинь Юаньбао — если кто-то начнёт расследование, то может выяснить, что “Голова озёрной синевы” была украдена. К тому же, резиденция Цзинь известна своими богатствами, а когда дерево падает, обезьяны разбегаются — после смерти хозяина ему требовалось какое-то время, чтобы подготовить побег, поэтому публично он заявил, что Цзинь Маньтан жив. Но тело Дун Лина было уже не спрятать, тем более, им можно прикрыть трупный запах Цзинь Маньтана — поэтому он расположил его неподалёку.
— Но я обыскал Цзинь Юаньбао, и при нём тоже не было “Головы озёрной синевы”, — холодно сказал Хуа Жусюэ. — На сей раз ваши доводы — лишь полёт воображения и хотя объясняют многое, но косвенных улик нет.
— Неважно, как именно умерли Дун Лин и Цзинь Маньтан, — медленно проговорил Ли Ляньхуа, — “Голова озёрной синевы” не покидала пределы усадьбы Юаньбао, однако “неожиданно” исчезла… Фан Добин! — вдруг позвал он.
— Чего? — от неожиданности подскочил Фан Добин.
— Если бы тебе достался эликсир бессмертия, ты бы выпустил его из виду? Например, закопал бы в саду под деревом или в каком-нибудь горшке с цветком?
— Нет. — Фан Добин долго не раздумывал. — Я бы или целыми днями сидел сверху, или сразу выпил его.
Ли Ляньхуа радостно рассмеялся.
— Таким образом, когда дело касается жизни и смерти, Цзинь Юаньбао ни за что бы не расстался с сокровищем, однако не только при нём нет этой вещи, он ещё и собирался повеситься, почему же?
— Неужели он её проглотил? — помрачнел Хуа Жусюэ.
Ли Ляньхуа вздрогнул и криво усмехнулся.
— Проглоти он “Голову озёрной синевы”, подавился бы насмерть. Я хочу сказать, что кто-то другой украл её или отобрал у него.
— Кто-то другой? — удивился Фан Добин. — Есть ещё кто-то?
Ли Ляньхуа вытянул палец, указал на Фан Добина, на Гуань Хэмэна, на Хуа Жусюэ, на Гунъян Умэня, наконец, на себя и улыбнулся.
— Есть.
— Хотите сказать, среди нас… — вдруг испуганно воскликнул Гуань Хэмэн.
— Кто-то из нас раскусил план Цзинь Юаньбао и забрал у него “Голову озёрной синевы”, — мягко ответил Ли Ляньхуа.
Фан Добин приподнял левую ногу Гунъян Умэня.
— Ты имеешь в виду этого старикана?
— М-м, — слегка улыбнулся Ли Ляньхуа.
— Гунъян Умэнь и мне показался подозрительным, — вдруг сказал Хуа Жусюэ.
— Вот как… — протянул Ли Ляньхуа.
Хуа Жусюэ бросил суровый взгляд на Гуань Хэмэна.
— Вы мне тоже кажетесь подозрительным.
— Я… я… — снова напугался Гуань Хэмэн.
— Вы назвались “Божественной иглой Жуянь”, однако ничего не смыслите в искусстве врачевания… — пропустив мимо ушей его попытки вставить слово, мрачно произнёс Хуа Жусюэ.
Фан Добин едва сдержал хохот, чуть не подавившись слюной — неужели не только Ли Ляньхуа — мнимый целитель, но и Гуань Хэмэн? Однако выражение лица Ли Ляньхуа оставалось тёплым, словно он не услышал ничего необычного.
— У мёртвого Дун Лина было покрасневшее лицо, — сумрачно сказал Хуа Жусюэ. — Обычно у повешенных такого не бывает, он явно умер от удушья, однако вас это ничуть не смутило.
Гуань Хэмэн побледнел, Хуа Жусюэ бросил взгляд на Ли Ляньхуа, однако тот широко улыбнулся, словно уже тогда знал, что Дун Лин умер от удушья, зато Фан Добин всё же неестественно хохотнул.
— Хотя я не слишком разбираюсь во врачевании, — продолжал Хуа Жусюэ, — но всякий, кто владеет акупунктурой, не может не знать, что на шее человека не наберётся и десятка акупунктурных точек. Гунъян Умэнь воткнул в шею Цзинь Юаньбао больше десяти игл, мне это показалось странным, почему же вы ничего не заметили?
Гуань Хэмэн прикусил губу.
— Я…
— Когда Цзинь Юаньбао повесился, вы с Гунъян Умэнем стояли за дверью, мне действительно непонятно, как человек с боевым мастерством Гуань Хэмэна мог не услышать, что в доме что-то происходит.
Фан Добин с удивлением наблюдал, как красивое лицо Гуань Хэмэна то краснело, то бледнело, а затем этот человек тяжело вздохнул, топнул ногой и сердито сказал:
— Ладно… я… не Гуань Хэмэн, я… — Ли Ляньхуа тоже выглядел удивлённым, однако “Гуань Хэмэн” уставился на него. — Вы же знаете, кто я…
— Я ничего не знаю, — возразил Ли Ляньхуа с очень вежливой и нежной улыбкой.
“Гуань Хэмэн” замер и медленно опустил голову.
— Моя фамилия Су…
— Су? — Хуа Жусюэ быстро перебрал в памяти всех людей Улиня по фамилии Су. — Вы — младшая названая сестра “Божественной иглы Жуянь”, “Летящая парой” Су Сяоюн?
“Гуань Хэмэн” кивнула, она действительно была его младшей названой сестрой, но настоящий Гуань Хэмэн всей душой ненавидел Цзинь Маньтана и никогда не согласился бы его лечить, ей же было любопытно посмотреть на “Голову озёрной синевы”, поэтому она вырядилась под него и приехала. Фан Добин усмехнулся: цингун Су Сяоюн был неплох, но внутренней силы маловато и в акупунктуре она не слишком разбирается — неудивительно, что не слышала шорохи в нескольких чжанах за спиной и не поняла, что игл в шее Цзинь Юаньбао слишком много. Су Сяоюн украдкой глянула на Ли Ляньхуа — когда он столкнулся с ней в дверях, то явно понял, что она женщина, почему же… почему же сделал вид, что не знает? Ли Ляньхуа однако с интересом смотрел на задницу Гунъян Умэня.
— Названая сестра героя Гуаня наверняка не может быть злодеем, принудившим человека повеситься. На самом деле, с самого начала этот почтенный… герой Гунъян показался мне странным.
— Чем именно? — На этот раз Фан Добин нарочно подыграл.
Ли Ляньхуа с чрезвычайно довольным видом продолжил:
— Цзинь Юаньбао явно притворялся безумцем, однако он сделал вид, что не заметил этого, Дун Лин умер от удушья, а он сказал, что его повесили, а самое странное…
— Как вы узнали, что Цзинь Юаньбао притворялся? Он явно болен. — Теперь его перебила Су Сяоюн.
Ли Ляньхуа был особенно терпелив с женщинами, поэтому мягко объяснил:
— У него на поясе висела мандариновая кожура и цзунцзы, их используют для защиты от трупного яда, он не находился целыми днями рядом с телом Дун Лина, так что если действительно считал Цзинь Маньтана живым, зачем носил такие подвески?
Су Сяоюн покраснела и промолчала.
— Самое странное, — продолжал Ли Ляньхуа, — когда Цзинь Юаньбао повесился, он и барышня Су стояли снаружи. Барышня Су забрела туда случайно, а вот почтенный Гунъян пришёл раньше, и возникает вопрос, что же он там делал до её прибытия? Когда мы разделились, чтобы искать тайник, все потратили на это немало часов, чем в это время занимался Гунъян Умэнь? Никто не знает.
Фан Добин и Су Сяоюн молча обменялись растерянными взглядами.
— К тому же… — неторопливо говорил Ли Ляньхуа. — Что касается местонахождения “Головы озёрной синевы”, она должна быть по-прежнему в усадьбе, однако начальник Хуа не нашёл её, он обыскал всех в усадьбе, но не смог найти вещицу размером с кошачью голову… Но кое-кто прибыл сюда раньше начальника Хуа — и это Гунъян Умэнь. — Он пристально посмотрел на Хуа Жусюэ. — Вы обыскивали Гунъян Умэня?
— Нет, — помрачнел Хуа Жусюэ.
Ли Ляньхуа глубоко вздохнул.
— Я не знаю, сам ли повесился Цзинь Юаньбао, или это дело рук Гунъян Умэня, но если Гунъян Умэнь из-за своего раннего приезда узнал больше зацепок о том, что Цзинь Юаньбао украл “Голову озёрной синевы”, благодаря своим высоким навыкам врачевания, он понял, что домоправитель притворяется безумцем, угрозами вынудил его отдать сокровище и спрятал у себя — то в этом нет ничего удивительного. Заполучив “Голову озёрной синевы”, он не мог оставить Цзинь Юаньбао в живых и чувствовать себя в безопасности.