Лотосовый Терем (СИ)
— С тем же успехом, как ты съел лапшу.
Ли Ляньхуа нахмурился, глядя на разлитую повсюду лапшу, вручил ногу Гунъян Умэня Фан Добину и принялся искать тряпку, чтобы вытереть пол. Фан Добин растерялся, то ли отпустить Гунъян Умэня, то ли держать.
— Ли Ляньхуа! — завопил он. — Ты чего творишь? Зачем вырубил этого старикашку?
Ли Ляньхуа вытер лапшу с пола, с довольным видом убрал тряпку и ласково улыбнулся.
— Подожди и увидишь…
Вскоре Гуань Хэмэн принёс Цзинь Юаньбао, однако не стал вытаскивать из него иглы; Хуа Жусюэ с несколькими своими подчинёнными тоже прибыл на кухню, все они удивились, увидев, что Фан Добин держит Гунъян Умэня за ногу. Ли Ляньхуа неторопливо подошёл к левому окну, наклонился и снял с него замок, а затем с улыбкой обернулся.
— Начальник Хуа, есть зацепки по поводу смерти Цзинь Маньтана?
— Есть, — хладнокровно отозвался Хуа Жусюэ.
Фан Добин удивился, Гуань Хэмэн тоже был потрясён.
— Хотелось бы услышать, — улыбнулся Ли Ляньхуа.
— Улик слишком много, я ещё не пришёл к выводу.
Фан Добин насмешливо фыркнул.
— В усадьбе Юаньбао улики повсюду, — почтительно проговорил Ли Ляньхуа, — все они с первого взгляда вызывают подозрения, однако по этим зацепкам сложно прийти к заключению…
— Вздор, — сказал Хуа Жусюэ.
— Это потому, — не моргнув глазом продолжал Ли Ляньхуа, — что в усадьбе Юаньбао произошла не серия убийств, а три отдельных убийства.
Хуа Жусюэ переменился в лице, Гуань Хэмэн испытал потрясение, приказные возмущённо загалдели, только Фан Добин, услышав эти слова, приподнял ногу Гунъян Умэня.
— И один из преступников — этот старикашка?
— Преступник ли он, я ещё не знаю… — сказал Ли Ляньхуа.
— Раз не знаешь, зачем оглушил его? — рассердился Фан Добин.
— Дай мне сказать, — улыбнулся Ли Ляньхуа, перевёл взгляд на Хуа Жусюэ и вытащил из-за пазухи два клочка закладной, найденных Фан Добином в печи. — Это лощёная бумага из Вэньчжоу, на которой оформлена закладная. Заложенная вещь — редкостная драгоценность, “Голова озёрной синевы”, которая таким образом и оказалась в руках Цзинь Маньтана — здесь имеется печать “Ломбарда Юаньбао”.
Хуа Жусюэ кивнул — обрывки закладной он уже видел.
— Такую бумагу изготавливают только в Вэньчжоу, чтобы написать закладное свидетельство на ней, “Ломбард Юаньбао” в те годы должен был тоже находиться там. “Меч Цзиньлин” Дун Лин родом из Вэньчжоу, следовательно, он как-то связан с этой закладной.
— Допустим, “Голова озёрной синевы” изначально принадлежала семье Дун из Вэньчжоу, — сказал Ли Ляньхуа. — Двадцать лет назад её заложили в ломбарде Цзинь Маньтана, а теперь в семье Дун появился талантливый человек, пожелавший выкупить фамильную драгоценность. Он взял закладную и явился в резиденцию Цзинь — такое предположение укладывается в рамки здравого смысла.
Хуа Жусюэ наклонил голову, Гуань Хэмэн тоже покивал.
— Но “Голова озёрной синевы” — величайшее сокровище Цзинь Маньтана, разумеется, он не согласился вернуть её Дун Лину, — продолжал Ли Ляньхуа. — В боевых искусствах он не соперник Дун Лину, к тому же, у него не было повода не возвращать “Голову озёрной синевы”, всем в Поднебесной известно, что она хранится у него, он не мог этого отрицать. Чтобы сохранить сокровище у себя, ему нужно было только убить Дун Лина, лучше всего незаметно, и сделать вид, что ни при чём.
— Это довольно сложно, — задумался Гуань Хэмэн.
— Ничего сложного, — возразил Ли Ляньхуа.
— Неужели в усадьбе Юаньбао правда есть тайная комната, где убили человека? — удивился Фан Добин.
— Можно сказать, есть, можно сказать, и нет, — улыбнулся Ли Ляньхуа.
— Я уже говорил, — спокойно пояснил Хуа Жусюэ, — в усадьбе двери и окна сделаны из стальных листов, стоит их закрыть — и любая комната станет тайной.
Ли Ляньхуа поддакнул.
— Но смерть Дун Лина не была незаметной, — вмешался Гуань Хэмэн, — он лежал за окном, все это видели.
Ли Ляньхуа вздохнул.
— Разумеется, его не повесили за окном посреди пустой лужайки. Вы все видели тело Дун Лина, не заметили ничего странного?
— Что? — спросил Фан Добин, однако Гуань Хэмэн и Хуа Жусюэ кивнули.
— Когда я применил “летящий бег”, кое-что показалось мне странным, — сказал Гуань Хэмэн. — На одежде Дун Лина не было ни пятнышка, она была такой чистой, словно кто-то его переодел.
— Верно, — улыбнулся Ли Ляньхуа. — Под окнами Цзинь Маньтана трава очень нежная и сочная, если Дун Лин упал там, то почему на его одежде не осталось ни следа? Очевидно, его переодели, но зачем? Если бы не это, с первого взгляда стало бы понятно, как его притащили в сад.
— Как же он умер? — вытаращил глаза Фан Добин.
— Дун Лина повесили на кухне, — быстро ответил Ли Ляньхуа.
— Повесили на кухне? — Фан Добин онемел от изумления, а потом вдруг прыснул от смеха. — Ли Ляньхуа, ты свихнулся? Как можно повесить кого-то на кухне?
Ли Ляньхуа покачал головой.
— Сначала его обездвижили здесь, а потом повесили.
— На кухне? На кухне… — задумался Хуа Жусюэ.
Фан Добин продолжал хохотать.
— Да здесь же замки на окнах сломаны, даже окна не закрыть нормально, как можно…
— Замки на окнах? — вдруг вздрогнул Хуа Жусюэ.
Ли Ляньхуа потряс замком в руке и с улыбкой постучал им по столу, из замочной скважины со звоном на пол выпало два предмета.
Зубцы жадеитового гребня!
Оказывается, зубцы гребня были сломаны, потому что их вставили в замок от этого окна!
— Тогда… ну… — Фан Добин ошарашенно распахнул глаза. — Как же так?
Ли Ляньхуа наклонился, поднял с пола зубцы и тихонько положил их на стол.
— Это доказывает, что Дун Лин однажды взламывал замок с помощью жадеитового гребня, почему?
— Потому что его заперли в кухне! — сурово воскликнул Хуа Жусюэ.
Ли Ляньхуа радостно улыбнулся.
— Заманить Дун Лина на кухню было очень просто: требовалось лишь сказать ему, что “Голова озёрной синевы” спрятана где-то здесь — и он послушно пришёл на кухню. Но зачем запирать его? — Он окинул всех взглядом. — Кухня небольшая, здесь всего два окна, зато огромная печь на пять котлов. Достаточно закрыть двери и окна, и станет нечем дышать. Дымоход хотя и имеется, но расположен слишком высоко, толку от него мало — внизу всё равно не хватит воздуха. Если к тому же оставить в печи тлеющий огонь, то как думаете, что будет через пару больших часов?
Гуань Хэмэн вздрогнул.
— Удушье… — вырвалось у него.
Ли Ляньхуа слабо усмехнулся. Лицо Хуа Жусюэ исказилось.
— Но почему Дун Лин пошёл в запертую кухню? Разве он мог не заметить ловушку? Неужели нельзя было выбраться через дымоход?
— Это требует некоторой сноровки… — медленно проговорил Ли Ляньхуа. — Начальник Хуа, представьте, что вы Дун Лин, а я — Цзинь Маньтан, известный скряга, и я должен вернуть вам “Голову озёрной синевы”, а затем получить от вас тридцать миллионов серебром в погашение долга. Однако я вдруг говорю вам: вообще-то, “Голова озёрной синевы” спрятана на кухне, как найдёте — забирайте и дело с концом! Вы поверите?
Хуа Жусюэ колебался лишь мгновение.
— Разумеется, не поверю!
Ли Ляньхуа кивнул.
— Если бы Цзинь Маньтан попытался обмануть Дун Лина, естественно, Дун Лин не поверил бы, и таким образом, Цзинь Маньтан потерял бы тридцать миллионов серебра. А значит, указал Дун Лину на кухню и дал ему жадеитовый гребень, точно не Цзинь Маньтан. Это мог быть Чжан Сань или Ли Сы*, старшая служанка или младшая, да даже Цзинь Юаньбао. — Хуа Жусюэ кивнул, Ли Ляньхуа продолжил: — Цзинь Маньтану нужно было лишь надоумить человека намекнуть Дун Лину, что он не собирается возвращать “Голову озёрной синевы”, а спрячет её. Но ведь это имущество семьи Дун, и этот слуга из доброго расположения к Дун Лину, или по какой-то другой причине, рассказал, что “Голова озёрной синевы” спрятана на кухне, и дал драгоценный жадеитовый гребень. Если Дун Лин был невнимателен, то вполне мог поверить.
Чжан Сань, Ли Сы — Чжан Третий, Ли Четвёртый, значение — кто угодно.