Лотосовый Терем (СИ)
— Ли Ляньхуа, что думаете? — вскоре спросил Гунъян Умэнь.
Фан Добин, вытянув шею и ломая голову, стоял за спиной старика, услышав эти слова, он со странной улыбкой на лице посмотрел на Ли Ляньхуа — тот застыл на месте, а потом неохотно подошёл и бросил взгляд на тело Цзинь Маньтана.
— А…
— Каково ваше мнение? — Глаза старика Гунъян Умэня были полуприкрыты.
— По-моему… — медленно начал Ли Ляньхуа.
Фан Добин про себя чуть не лопнул от смеха, но всё же забеспокоился: как-никак расследование смерти Цзинь Маньтана — дело нешуточное, если сейчас Ли Ляньхуа разоблачат как мошенника, будет совсем не смешно. Однако тот неторопливо продолжил:
— Хозяина Цзиня не убивали.
— Что? — переспросил Фан Добин, мысленно удивляясь.
Однако Гунъян Умэнь раскрыл глаза.
— Как и ожидалось от Ли Ляньхуа.
Гуань Хэмэн тоже кивнул.
— По моему скромному мнению, на теле Цзинь Маньтана никаких повреждений, его глаза широко раскрыты в ужасе, лицо посинело, руки прижаты к груди, проверка серебряной иглой показала, что это не отравление — должно быть, он умер от испуга.
Фан Добин покосился на друга и заметил, как тот с облегчением выдохнул и заговорил с улыбкой:
— Разве легко было бы кому-то добраться до хозяина Цзиня? Вот только что же его так сильно напугало?
Гуань Хэмэн покачал головой.
— Если верить словам начальника Хуа, Дун Лин умер точно так же, как Цзинь Маньтан, неужели его тоже что-то напугало до смерти? Цзинь Маньтану за пятьдесят, в боевых искусствах он не силён, да ещё и ослаблен болезнями — смерть от испуга можно понять. Но чтобы что-то до смерти испугало “Меча Цзиньлина” Дун Лина — в это сложно поверить.
Гунъян Умэнь фыркнул и произнёс своим раскатистым голосом:
— Если увидеть призрак женщины с разрисованной кожей, то неудивительна будет и смерть нескольких молодых людей.
— Но ведь призрак с разрисованной кожей — лишь сказка… — угодливо улыбнулся Гуань Хэмэн.
Гунъян Умэнь возвёл глаза к небу, не желая смотреть на него. Старик был с причудами, на удивление придавал значение репутации, хотел говорить только с Ли Ляньхуа, а обращать внимание на “Божественную иглу Жуянь” считал ниже своего достоинства.
— Я лишь сказал, что у Дун Лина в момент смерти было такое же выражение лица, — мрачно произнёс Хуа Жусюэ. — Врачеватель Гунъян осмотрел тело и заключил, что его повесили. Останки в соседнем доме.
— Цзинь Маньтан умер здесь? — спросил Фан Добин. — А где умер Дун Лин?
— Цзинь Маньтан умер в спальне, говорят, что упал возле окна — возможно увидел там что-то странное.
— А Дун Лин? — перебил Ли Ляньхуа.
— Дун Лина нашли в саду за окном, — ответил Хуа Жусюэ.
— Неужели они одновременно увидели призрака и тут же умерли от страха? — не удержался Фан Добин.
— Весьма возможно, — сумрачно отозвался Хуа Жусюэ.
Ли Ляньхуа уставился на друга — он не страшился ни бедности, ни грязи, зато больше всего боялся призраков. Фан Добин только фыркнул.
— По-моему, в усадьбе просто завелось какое-то жуткое чудище, напугало Цзинь Маньтана, повесило Дун Лина и свело с ума Цзинь Юаньбао, нам нужно только поймать этого монстра — и всё станет ясно.
Гуань Хэмэн и Гунъян Умэнь нахмурились.
— А если это призрак с раскрашенной кожей, сможете его поймать? — без тени радости мрачно спросил Хуа Жусюэ.
— С чего вы взяли, что не смогу? — возмущённо уставился на него Фан Добин.
Хуа Жусюэ нахмурился и холодно усмехнулся.
— Будь это призрак с разрисованной кожей, Демон белой кости* или лисица-оборотень, — медленно проговорил Ли Ляньхуа, — благородный господин Фан её поймает, можете не сомневаться.
Демон белой кости — страшный персонаж из романа «Путешествие на Запад», который оборачивался миловидной девушкой.
Гуань Хэмэн не сдержал улыбки.
— Ты снова мне льстишь, — сердито сказал Фан Добин.
— Что ты, что ты, как можно, — с серьёзным видом ответил Ли Ляньхуа.
Глава 39. Совет знаменитых врачевателей
Все ещё раз изучили каждый цунь останков Цзинь Маньтана, но не обнаружили ничего нового, лишь утвердились во мнении, что его не убивали, затем отправились в соседний дом проверить труп Дун Лина. Гунъян Умэнь уже проводил осмотр — на шее отчётливо виднелся след от удушения пеньковой верёвкой, шейный позвонок сломан, на налившемся кровью лице написан ужас, и никаких других повреждений, словно он сам повесился, одежда чистая, следов сопротивления не видно. Когда все вышли, Хуа Жусюэ запер спальню Цзинь Маньтана и повёл их в сад за окном.
Во дворе усадьбы Юаньбао благоухали цветы, возвышались деревья с густыми кронами — похоже, уход за всем этим требовал немало сил. У Фан Добина с самого приезда в душе зародились сомнения, теперь же они только усилились — в саду Цзинь Маньтана росли сплошь редкие цветы и невиданные травы, ему и половину не удалось узнать. Клан Фан в цзянху тоже считается богатым, как и Цзинь Маньтан, но до такой роскоши им всё ещё далеко.
Помимо множества неизвестных Фан Добину цветов и деревьев, во дворе вилась тропинка, вымощенная куньлуньской яшмой размером с гусиное яйцо; по обе стороны от неё росла изумрудно-зелёная трава, тонкая, как женские волосы, нежная и сочная, высотой один чи и пять цуней — выглядело очень изысканно. В этом пышном, зелёном, благоухающем и изысканном саду Хуа Жусюэ ножнами меча начертил на траве овал. Завидев это, Фан Добин уже собирался высмеять его за излишние предосторожности, но приглядевшись, удивился.
— Что это такое?
Хуа Жусюэ, скрестив руки на груди, встал рядом с овалом и пропустил вопрос мимо ушей.
— Это… — ахнул Гуань Хэмэн. — Это ведь следы ног?
В пышной изумрудной траве что-то пропахало две странные борозды, словно от плуга, но лишь поломало стебли, не затронув землю, к тому же, нежные травинки переломились посередине, не так, будто на них наступили или чем-то придавили. Эти борозды не были похожи ни на отпечатки ног человека, ни на следы от колёс телеги — будто что-то пронеслось над травой, поверху но с силой, однако вряд ли это была птица или нетопырь — что-то гораздо тяжелее птицы, иначе они не были бы столь заметны.
— Не следы ног, — сказал Гунъян Умэнь. — Возможно, “летящий бег”?
У всех загорелись глаза — возможно, техника цингуна могла бы оставить на траве такие борозды. Гуань Хэмэн в ответ на это пронёсся “летящим бегом” по траве, приземлился на другой стороне двора и отряхнул грязь с одежды.
— Ну как?
Хуа Жусюэ только покачал головой и холодно произнёс:
— Я уже пробовал, сами посмотрите.
Гуань Хэмэн оглянулся — хотя “летящий бег” поломал стебли травы, но всё же оставил борозды, и гораздо шире, чем обведённые Хуа Жусюэ, те словно провели ровно по линейке, его же следы несколько смещались в сторону и были разной глубины.
— Видимо, борозды оставил не “летящий бег”, — сказал Фан Добин. — Действительно, несколько необычно.
— Вздор! — фыркнул Хуа Жусюэ.
Ли Ляньхуа поразглядывал старые и новые борозды, прошёл вдоль них — следы исчезали посреди травы, он поднял голову — в окружности двух чжанов перед ним не было ничего, кроме цветов и трав, позади — только дом покойного да большое дерево перед входом.
После обыска двора, кроме этих странных следов, ничего необычного больше не обнаружилось. Они несколько раз обошли усадьбу Юаньбао и снова вернулись в большую приёмную, разложили на столе вещи Дун Лина и расселись вокруг.
— Послушайте… у меня из головы не выходит… этот гребень… весьма необычный. — Ли Ляньхуа долго разглядывал нефритовый гребень. — Он выточен из нефрита, похоже, очень высокого качества…
— Целитель Ли, это жадеит, и такой чистый жадеит ярко-зелёного оттенка встречается очень редко, — вежливо подсказал Гуань Хэмэн.
— А? — растерянно отозвался Ли Ляньхуа. — Но жадеит очень прочный…
— Это верно, — пожал плечами Фан Добин. Его пояс украшали жадеитовые подвески — нефриту приписывают пять достоинств*, благородному человеку обязательно следует носить нефритовые подвески, поэтому молодой господин Фан никогда не расставался с ними, а жадеит был твёрже железа.