Лотосовый Терем (СИ)

— Видал я лесных котов, — с отвращением сказал он, свободной рукой зажимая себе нос, — но никогда не встречал таких вонючих.
— Лесной кот? — поразился Хэнчжэн. Это странное и жуткое существо — всего лишь лесной кот?
Таща за собой «чудище», Шао Сяоу подошёл к императору, Фан Добин тоже приблизился поглазеть.
Разглядывая животное, все зажимали носы и отшатывались назад, Шао Сяоу без конца жаловался на свои страдания.
Это оказался не один лесной кот.
А два лесных кота.
Лесные кошки гораздо крупнее обычных и немного больше местных собак, гибкие и проворные, они нападают на кабанов и антилоп, днём скрываются, охотятся ночью. Чтобы заморочить людям головы, поднять шум на востоке, а удар нанести на западе, Лю Кэхэ изловил двух лесных котов, связал их верёвкой шея к шее, а затем нарядил в платье.
Именно поэтому получилось такое чудище, с жуткой головой, подобное человеку, но на скрюченных конечностях и со странной походкой, способное только ползти.
Фан Добин вдруг осознал — той ночью, когда он обнаружил, что кто-то пробежал по его крыше, это был не человек, а два лесных кота — неудивительно, что он не заметил человеческого дыхания. Но кто же украл книжицу из его комнаты?
— Полагаю, в ночь, когда Лу Фан сошёл с ума, Лю Кэхэ подбросил в его комнату что-то, что любят есть горные коты, а затем выпустил это чудище. По пути тварь проскакала по твоей крыше, — объяснил Ли Ляньхуа. — Когда ты поднялся наверх проверить, евнух Ван очень кстати проходил мимо твоей комнаты и увидел «Пагоду блаженства».
— Так это он зашёл и забрал её? — осенило Фан Добина. — Должно быть, евнух Ван достал её по просьбе Лю Кэхэ, а тот принёс, чтобы оставить записки, сначала спрятал в моей комнате, но я её нашёл. Евнух Ван случайно увидел её и унёс обратно в Дворцовое управление.
Ли Ляньхуа кивнул.
— Затем чудище отправилось к Лу Фану, и не знаю, что он увидел, но оно напугало его до безумия.
Глядя на странное существо, Фан Добин подумал, что если бы он совершил что-то позорное и посреди ночи увидел такую образину, то и правда мог бы заболеть со страха.
— Эта тварь в самом деле жутковата.
— Думаю, Лю Кэхэ поймал эту пару котов довольно давно, они связаны за шеи и не могут охотиться, наверняка у них в животах урчит от голода, — вздохнул Ли Ляньхуа. — Поэтому, когда Лю Кэхэ убил Ли Фэя и повесил его истекать кровью, твари прибежали на запах, вот только хоть и видели, но съесть не могли.
— Неужели они… — Хэнчжэн не удержался и указал на животных. — Загрызли евнуха Вана?
— Ваше величество повелели евнуху Вану и Лю Кэхэ сообща следить за Лу Фаном и остальными, один действовал на свету, другой — в темноте. Евнух Ван редко показывался, но часто тайно приходил ночью. Лесные кошки — одиночки по природе, Лю Кэхэ же крепко-накрепко связал этих двоих, к тому же, оба они самцы, так что с самого начала, как их связали за шеи, они беспрестанно сражались, пока один не умер… — Ли Ляньхуа указал на нечто вроде очёсков хлопка, торчащее из изорванного платья. — Это мёртвый кот.
— Со смертью одного из котов, верёвка на шее ослабла, и второй смог питаться, — Взглянув на источавшую зловоние тварь, Хэнчжэн невольно отвёл глаза. — Когда Ван Абао посещал ночью дворец Великой добродетели, узнал правду об этом «чудище», поэтому Лю Кэхэ убил его и скормил лесному коту.
— Верно, Лю Кэхэ морочил всем головы, надев на него маску, запустил в императорский дворец… — Ли Ляньхуа вдруг осёкся — ему пришло в голову, что это сделал не обязательно чиновник Лю.
Подобная жестокость и искажение, в дополнение к женскому платью и зловещей маске.
Это напоминало предпочтения другого человека.
Цзяо Лицяо.
— Скорее освободите животное от этих вещей и отпустите на волю. — Хэнчжэн больше не желал слушать никаких подробностей о том, как Лю Кэхэ убивал людей, поднял голову и тяжело вздохнул. — Фан Добин.
— Здесь. — Сердце у Фан Добина было не на месте — а ну как император решит убрать свидетеля? Только что он высочайше позволил умереть Лю Кэхэ, может ведь поступить так и со всей семьёй Фан — тогда не останется никого, кто знал бы о той истории столетней давности.
 
— Возможно, мы… не потомок Тайцзу, — Хэнчжэн смотрел на луну. — Но мы — хороший правитель.
— Ваше величество божественно мудры, — поспешил заверить Фан Добин.
— Мы желаем женить на тебе принцессу, согласен ли ты? — вдруг спросил Хэнчжэн.
Фан Добин застыл столбом.
Неужели это предложение породниться? И тогда он, молодой господин Фан, будет связан с императором тесными узами — процветает один, хорошо всем, пострадает один, пострадают все.
Хэнчжэн спокойно прикрыл глаза.
— Ты обладаешь суровостью и прямотой подданного Фана и сердцем, что ищет справедливости, не страшась смертельных опасностей, на грани жизни и смерти сохраняешь спокойствие. — Он тихонько вздохнул. — Ты не посрамишь принцессы Чжаолин.
— Ну… — Фан Добин онемел от изумления, он уже прикидывал, что если не сумеет захватить Лю Кэхэ живым, тогда ударит отца по акупунктурным точкам и увезёт в далёкие края — вот как он «на грани жизни и смерти сохранял спокойствие». Однако Хэнчжэн не должен был об этом узнать.
Неожиданно кто-то тайком нашептал ему в ухо: «Благодарю, ваше величество».
— Благодарю, ваше величество, — бездумно повторил Фан Добин, а потом застыл как деревянный петух.
Шао Сяоу расхохотался и сложил руки в жесте уважения.
— Поздравляю, поздравляю.
Со смущением на лице Фан Добин вспомнил, что принцесса прекрасна как цветы и луна, а когда улыбается, у неё прелестные ямочки на щеках, и сердце его наполнилось радостью, но в то же время необъяснимым замешательством.
— А… ха-ха-ха-ха-ха… — Он покосился на Ли Ляньхуа — тот стоял в сторонке с радостным видом, уголки губ приподняты в ободряющей улыбке.
Не похоже, чтобы друг смеялся над ним.
Фан Добин посмотрел на него ещё раз, и сердце понемногу успокоилось, на смену тревоге пришла радость.
В конце концов, любой мужчина мечтает взять в жёны прекрасную принцессу.
Месяц спустя в Поднебесной отпраздновали радостное событие.
Император удостоил браком принцессу Чжаолин и Фан Добина, сына шаншу Подворной части Фан Цзэши. Фан Добину пожаловали почётный титул, «Резиденцию благородства», тысячу лянов золота и серебра, несколько сотен штук расшитого атласа, яшмы и шелков и бесчисленные сокровища.
 Глава 91. Запятнанный кровью меч 
«Буль-буль-буль…»
В бамбуковой роще на горе за городком Атай стоял терем из повидавшей всякую непогоду древесины, украшенный резьбой тонкой работы. Изображённые мягкими, плавными линиями лотосы, целиком покрывая дом, будто покачивались. Если не обращать внимания, что несколько досок заменили, резьбу можно было бы смело назвать произведением искусства.
Сейчас перед воротами этого произведения искусства, служа временным очагом, лежало три камня, меж которых потрескивали наколотые дрова. В горшке для варки лекарств из грубой глины на слабом огне побулькивали целебные средства — и похоже, снадобье томилось уже какое-то время.
Под камнями всё ещё росла трава — видимо, очаг устроили недавно, дрова горели не слишком долго. Глиняный горшок выглядел новеньким, будто только что куплен — осадка от лекарств не видно, даже наоборот, сверкает чистотой. Что булькало внутри — неясно, не то ямс, не то батат.
Тот, кто варил лекарство, сплёл из коры и листьев бамбука гамак, подвесил между двумя крепкими бамбуковыми стволами и теперь сладко спал, накрыв лицо книгой.
От тихонько кипящего отвара разносился горьковатый аромат, от горящих дров веяло теплом, но неожиданно среди бамбука пронёсся лёгкий ветерок…
В роще было тихо и спокойно, по какой-то причине горький запах лекарства приносил умиротворение и безмятежность, помогал расслабиться.
У импровизированной «жаровни для перегонки лекарств» лежал, жмурясь и полуприжав большие уши, рыжий пёс. Казалось, он тоже дремлет, но чуть шевелящаяся шерсть на ушах и бегающие вокруг сощуренные глаза выдавали настороженность.