Лотосовый Терем (СИ)

Фан Добин сухо кашлянул и искренне обратился к отцу.
— Господин Фан много лет служит чиновником, и привык добиваться цели, с виду оставаясь великодушным, вот только стал несколько непроницаем…
— Льстец, — бросил Фан Цзэши, ничуть не изменившись в лице.
— Утратил стыд и лишился всякой совести, — закончил Фан Добин.
Фан Цзэши с грохотом закрыл окно и развернулся, уже с тяжёлым выражением лица.
— Ты как с отцом разговариваешь? Уже ведь не ребёнок. Завтра тебя вызовут ко двору, и как, с таким отвратительным поведением, ты угодишь императору?
— А я просил женить меня на принцессе? — разозлился Фан Добин. — Это принцесса, мать её, хочет за меня замуж, а я-то на ней жениться не собираюсь! Да я с восемнадцати брожу по цзянху, и к вам, господин Фан, не имею ни малейшего отношения…
Фан Цзэши в ярости схватил со стола пресс-папье и ударил сына по руке. Фан Добин тут же перенаправил внутреннюю силу, и пресс-папье из зелёного нефрита со звоном раскололось.
Фан Цзэши в юности выдержал государственный экзамен, прочитал тьму томов, однако боевым искусствам не обучался и, пусть разозлился на сына, так что из всех отверстий повалил дым, но ничего не мог с ним поделать.
— Глупый, невозможный упрямец! Мать совсем тебя избаловала!
— Так о чём сегодня император разговаривал с Чжао Чи, Шан Синсином и Лю Кэхэ? — гневно уставился на него Фан Добин. — Ты ведь знаешь? Отвечай!
— Это тайное дело двора, как оно тебя касается? — тяжёлым голосом спросил Фан Цзэши.
— Ли Фэй мёртв, евнух Ван — тоже, откуда вам знать, что Чжао Чи и остальных не постигнет та же участь? — холодно вопросил Фан Добин. — Что за тайну они скрывают? Если не вы, то кто ещё знает об этом? Если никто не знает, почему убили Ли Фэя, как ловить преступника? Ли Фэй погиб ужасной смертью, евнух Ван тоже умер чудовищно, вы занимаете второй ранг при дворе, покойные — чиновники, которые служили императору вместе с вами. И вас это ни капли не волнует, так неужели у вас не осталось ни стыда, ни совести?
Фан Цзэши умолк, он виделся с сыном всего несколько раз в год, и не ожидал, что тот окажется столь напористым и острым на язык. Прошло много времени, прежде чем он вернул пресс-папье на место.
— Виновного в смерти господина Ли разыскивают Бу Чэнхай и Хуа Жусюэ, зачем тебе вмешиваться в это дело?
— Потому что я видел покойных, — холодно ответил Фан Добин. — Видел, какой ужасной смертью они погибли.
Фан Цзэши кивнул, похоже, сам того не осознавая, и тяжело вздохнул.
— Император вызвал ко двору Чжао Чи, Шан Синсина, Лю Кэхэ, Лу Фана и Ли Фэя, чтобы расспросить о строительстве Пагоды блаженства, которое велось во дворце сто двенадцать лет назад.
— Я знаю, — фыркнул Фан Добин.
— Знаешь? — замер Фан Цзэши.
— Пагоде блаженства больше сотни лет, откуда этим пятерым знать о ней подробности? — равнодушно произнёс Фан Добин. — О чём именно говорил с ними император?
— Чжао Чи, Шан Синсин и остальные восемнадцать лет назад несли посменную службу охранниками во дворце, — неторопливо начал Фан Цзэши. — По неким причинам они понесли наказание — евнух Ван Гуйлань приказал бросить их в колодец. Однако они не только не пострадали, но и узрели обитель бессмертных, а потом очутились в своих комнатах. Его величество подозревает, что тот колодец как-то связан с Пагодой блаженства.
— Её ведь не достроили? А раз нет, какая тут может быть связь? — удивился Фан Добин.
— Пагоду блаженства достроили, — сдвинув брови, просто ответил Фан Цзэши. — Однако однажды ночью была свирепая буря, и она вдруг исчезла.
— Исчезла? — У Фан Добина отвисла челюсть.
— Случившееся было слишком странным, — кивнул его отец. — Поэтому в хрониках просто написали, что строительство по каким-то причинам не завершилось.
Фан Добин в ужасе уставился на отца — тот, в отличие от Ли Ляньхуа, никогда не лгал, и если сказал, что Пагода блаженства неожиданно исчезла, значит, так и было.
Да как вообще могла исчезнуть целая пагода?
— По завещанию предков, к югу от Пагоды блаженства запрещено вести строительные работы. Император планирует возвести дворец Утреннего солнца для принцессы Чжаолин, поэтому желает знать расположение Пагоды блаженства, а также выяснить, каким же образом она “исчезла”. — Фан Цзэши вздохнул. — Его величество случайно заметил в записях имена Лу Фана и остальных, и ему пришло в голову, что они могут что-то знать о Пагоде блаженства.
 
— А в итоге Лу Фан сошёл с ума, Ли Фэй убит, и даже евнуха Вана по неясной причине загрыз какой-то зверь, — вставил Фан Добин.
Фан Цзэши нахмурился — слова сына показались ему грубыми и не подобающими.
— Когда их бросили в воду, по словам Чжао Чи, было глубоко, но к низу становилось уже, они остановили падение ногами о стенки колодца и быстро всплыли, встали на выемку и развязали друг друга.
Фан Добин подумал, что в этом тоже ничего удивительного.
— Затем Лу Фан поскользнулся, снова упал в воду и больше не всплыл, — продолжал Фан Цзэши. — Они подумали, что с товарищем случилось несчастье, Чжао Чи не умел плавать, поэтому остальные поспешно помогли ему выбраться из колодца. А на следующий день Лу Фан обнаружился в своей комнате целым и невредимым.
— Они не знают, как Лу Фан выбрался? — воскликнул Фан Добин.
Фан Цзэши поколебался.
— Чжао Чи должен говорить правду перед императором. Шан Синсин с Чжао Чи не виделись больше десяти лет, их должности разительно отличаются, однако оба повторили эту историю. Если их рассказы и отличались, то незначительно.
— Но Лу Фан уже сошёл с ума, кто знает, как он тогда выбрался из колодца? — вытаращил глаза Фан Добин. — Но в какую бы дыру он ни свалился, это имеет мало отношения к Пагоде блаженства, разве что доказывает, что под императорским дворцом имеется дыра.
— Дело подозрительное, — покачал головой Фан Цзэши. — Куда бы ни попал тогда Лу Фан, сам он всячески избегал говорить об этом, а теперь тронулся умом, и тем более, неоткуда узнать.
— Ерунда какая, — возразил Фан Добин. — Их ведь просто бросили в колодец? Пусть Чжао Чи укажет на этот колодец, а потом послать людей обследовать его — не верю, что эта дыра не отыщется.
— Его величество осведомился, где находится колодец, в котором с Чжао Чи и его товарищами произошло загадочное событие, — горько усмехнулся Фан Цзэши. — Однако спустя столько лет они не смогли вспомнить, какой именно из колодцев это был.
Фан Добин хотел было спросить: что же тут сложного? Если неизвестно, какой колодец, надо запрыгнуть в каждый и проверить. Но видя, что Фан Цзэши раздражён, сообразил смолчать.
— Отец, мне пора.
— Куда это ты? — опомнившись, разозлился Фан Цзэши.
— У меня дела. Отец, в ближайшие дни бери с собой побольше охраны.
— Завтра тебя вызовет император, куда ещё собрался? — взревел Фан Цзэши. — А ну вернись!
Даже не оглянувшись, Фан Добин помахал рукавом.
— Отец, ручаюсь, что когда император меня вызовет, я приду…
— Ах ты упрямец! — Фан Цзэши пришёл в такую ярость, что из всех отверстий повалил дым. — Вот напишу твоему деду, чтобы он тебя проучил!
— Я твой сын, даже если напишешь письмо, чтобы он меня отлучил, всё равно от меня не отвяжешься… — крикнул Фан Добин издалека и умчался.
Фан Цзэши выбежал из кабинета. Никогда в жизни он так не жалел, что ради книг не стал изучать боевые искусства.
Тем временем Ли Ляньхуа с Бу Чэнхаем всё ещё беседовали в тюрьме.
К обеду Бу Чэнхай так и не ушёл, а вместе с Ли Ляньхуа подкрепился всё той же простой кашей с овощами. Ли Ляньхуа, разумеется, не возражал против компании, но удивился, что Бу Чэнхай принялся за тюремную еду, будто давно к ней привык, и, дождавшись, пока он прожуёт третью сушёную редьку, наконец не выдержал.
— Господин Бу часто обедает здесь?
— Как вам редька? — равнодушно спросил Бу Чэнхай.
— Ну… Редька, хм-м… Кожура толстовата, очень волокнистая, снаружи подгорела, внутри вязкая, на вкус… ничего.