Лотосовый Терем (СИ)

Да неужто этот человек лёгкий как ласточка? Фан Добин разжал пальцы и спустился обратно в комнату. Чем дольше он думал, тем сильнее запутывался, повернулся к столу и в оцепенении сел рядом. Тени всё так же плясали, тихонько потрескивало пламя свечей. Фан Добин налил себе чая и вдруг замер — его тень ведь была слева, а теперь переместилась по правую руку.
Лампа — она стояла справа, а теперь — слева.
Кто её передвинул?
Он посмотрел налево, и не успел высохнуть холодный пот, как его вдруг снова прошиб мороз.
Книжонка пропала.
Тетрадь с непонятными рисунками он бросил в резное кресло, а теперь она исчезла.
Он вскочил на ноги и застыл посреди комнаты, обводя взглядом все вещи — постель аккуратно заправлена, книги в шкафу в том же беспорядке, несколько привезённых им комплектов одежды как попало свалены в открытом сундуке, как будто ничего не изменилось.
Вот только книжица пропала.
Фан Добин владел боевым искусством и, путешествуя по цзянху, видал немало странных мест, несколько раз побывал на волосок от смерти, но никогда прежде его так сильно не прошибал холодный пот.
Никаких трупов.
Просто нелогично.
Это ведь дворец Великой добродетели.
Украденное платье, верёвочная петля, подсматривающий человек, пропавшая тетрадь…
Словно во дворце Великой добродетели, внутри и за пределами императорского города, носилась неуловимая тень и шаг за шагом претворяла в жизнь мрачные и злонамеренные планы, и если она достигнет успеха, это наверняка приведёт к ужасным последствиям…
Но неизвестно, кто это.
И неизвестно, чего он добивается.
Фан повернулся к шкафу, проверил — шпилька и верёвка на месте. То ли неизвестный не разглядел из слухового окна, где эти вещи, то ли нарочно оставил, иначе почему пропала книжка, а не они.
Постель осталась в точности как была — значит, платье всё ещё в одеяле.
Непонятная книжка наверняка была гораздо важнее для него, чем всё, что подобрал Фан Добин прошлой ночью.
Твою ж бабку! Фан Добин тяжело опустился в кресло и скрипнул зубами: я тут призрака встретил, а несносный Ляньхуа развлекается неизвестно где, вот выберусь отсюда, да как подожгу его Лотосовый терем, посмотрим, как тогда он будет его чинить!
За окном по-прежнему покачивались тёмно-красные фонарики, ветер сегодняшней ночью дул довольно сильный.
Под свист ветра Лу Фан сидел в своей комнате, в оцепенении уставившись на пустой стол.
На самом деле накидка предназначалась для его наложницы, однако для Лу Фана большой разницы не было. Чиновником он был робким, не решался брать взятки и нарушать закон, газовая ткань ценилась в золоте и была ему не по карману. Но он, хоть убей, не мог понять, зачем кто-то вызнал, что у него есть эта вещь, и молча украл.
Да ещё в таком месте, как дворец Великой добродетели.
Неужели это лишь совпадение?
Происхождение накидки… Лу Фан невольно струхнул и потерял всякий покой, как вдруг услышал за окном какой-то шорох. Он выглянул наружу — и неожиданно выпучил глаза, губы его задрожали, всё тело окоченело, он едва не лишился чувств…
В саду за окном что-то ползло.
Существо носило одежду, походило на человека, разве что немного волосатого, и извивалось причудливым образом, как будто всем телом тёрлось о землю, а плечи и конечности периодически топорщились во все стороны, не согласуясь с направлением его движения.
— Кх… — Из его горла раздалось какое-то странное бульканье, от захлестнувшего его ужаса начал молоть чепуху, совершенно не понимая, что следует делать, ему хотелось и плакать, и смеяться. — Ха-ха…
Человекообразное существо неожиданно повернуло голову, и он увидел, как в тени цветочных кустов засветилась пара глаз, точно не человеческих, а на горле сбоку у него имелся огромный нарост плоти, который беспрестанно подёргивался — выглядело это ужасающе и тошнотворно.
— Ха-ха-ха-ха… — Указывая на тварь, зашёлся в безумном хохоте Лу Фан. — Ха-ха-ха-ха…
Странное существо было одето в женское платье, новенькое платье, на которое налипла грязь и сухие листья — он видел эту вещь, он видел её!
 
Он понял, кто украл его газовую накидку! Призрак, призрак!
Призрак женщины, погибшей в Пагоде блаженства!
— Ха-ха-ха-ха… — Лу Фан со смехом плюхнулся на пол. Раз призрак пришёл за его жизнью, разве Ли Фэй сбежит? — Ха-ха-ха-ха…
Лу Фан хохотал так громко, что звук быстро разнёсся повсюду, и вскоре на него сбежались охранники и служанки. Завидев, что чиновник Лу сидит на полу и смеётся так, что льются слёзы и летят слюни, невольно пришли в изумление.
— Господин Лу! — в ужасе воскликнули они хором.
Ли Фэй, господин Ли, который дружил с Лу Фаном, тоже прибежал к нему. Фан Добин дороги не знал и сделал несколько лишних кругов, пока отыскал нужную комнату, а затем вместе со всеми ошарашенно уставился на обезумевшего чиновника.
Лу Фан и правда сошёл с ума.
Этот образованный человек тронулся умом весьма своеобразно — сдавленно хохотал, пока не выбился из сил, и ничего не говорил.
Утратив дар речи от изумления, Фан Добин покосился на Ли Фэя, чьё и так бледное обезьянье лицо стало мертвенно-белым.
Когда прибыл лекарь, Лу Фана уложили на кровать. После лечения, его сдавленный хохот перешёл в беззвучный смех, однако никто так и не понял, с чего здоровый человек ни с того ни с сего обезумел?
Фан Добин повернул голову и посмотрел в окно, чутьё ему подсказывало: Лу Фан, скорее всего, что-то увидел.
Он не видел, кто был у него на крыше и украл ту книжицу, но, возможно, его увидел Лу Фан.
А потом сошёл с ума.
Может, и хорошо, что я не видел? Фан Добин злился — да что же за тварь это была?
На следующий день новости о безумии Лу Фана разнеслись как лесной пожар, обстановка во дворце Великой добродетели и так была деликатной, а теперь каждый опасался за себя. Кто мог подумать, что Лу Фаном овладеет какое-то зло, а если оно всё ещё витает во дворце, разве натолкнуться на него ночью не будет ужасным несчастьем? Чиновников немедленно охватило поветрие возжигать благовония и молиться — некоторые поклонялись спасающей от горя и избавляющей от бед Авалокитешваре*, некоторые — Амитабхе*, Татхагате*, нашлись и те, кто кланялся Шарипутр*е, великому Маудгальяяне*, Махакашьяпе* и другим великим последователям, словно на самом деле прекрасно в них разбирались и постигли учение Будды.
Авалокитешвара — «Владыка, милостиво взирающий на существа» — бодхисаттва буддизма махаяны, «будда сострадания», эманация будды Амитабхи. Одна из самых популярных фигур буддийского пантеона махаяны.
Амитабха — один из Будд махаяны, особенно почитается в буддийской школе «Чистой земли» (амидаизм). Считается, что он обладает множеством достойных качеств: поясняет универсальный закон бытия (Дхарму) в Западном раю и принимает под своё покровительство всех, искренне взывавших к нему, вне зависимости от их происхождения, положения или добродетелей.
Татхагата — «так ушедший» или «тот, кто вышел за пределы» — пояснительно-разъяснительный эпитет, использующийся в буддийской философии хинаяны и махаяны для Будды Шакьямуни и для других Будд.
Шарипутра — в буддийской традиции один из двух главных учеников Будды Шакьямуни.
Маудгальяяна — в буддийской традиции один из двух главных учеников Будды Шакьямуни.
Махакашьяпа — в буддизме — один из десяти великих учеников Будды, архат. Махакашьяпа возглавил монашескую общину после паринирваны Будды и руководил Первым буддийским собором. Это патриарх в ряде школ раннего буддизма и важная персона в традициях дзен и чань.
Фан Добин, как положено, повесил в комнате портрет шаолиньского настоятеля Факуна и с серьёзным видом сжёг перед ним три палочки благовоний, а про себя гадал, где же теперь несносный Ляньхуа. Знал бы, что столкнётся здесь с призраком, лучше бы пил вино в черепашьем панцире, пока не разорил этого несносного. Ну зачем было так быстро уходить? Промах, ужасный промах.
— Господа, не волнуйтесь, Дворцовое управление уже пригласило лучшего даоса-заклинателя, чтобы он совершил обряд во дворце Великой добродетели.