Лотосовый Терем (СИ)

— Эта женщина неплохо владела боевым искусством, даже потеряв правую руку, она установила на культю скрытое оружие. Вот только, боюсь, придётся разгадать тайну вышитой кожи, чтобы выяснить, кто она…
Ли Ляньхуа вздохнул.
— Вэй Цинчоу не умел вышивать, раз та кожа принадлежала этой барышне, то орнаменты изначально… изначально были вышиты на её теле…
Фан Добин ужаснулся.
— Ей наживую вышили кожу таким количеством шёлка, разве не должно быть больно до смерти?
— Мне тоже кажется, что это очень больно, — горько усмехнулся Ли Ляньхуа.
— Если кто-то познакомится с женщиной со странными узорами, вышитыми на коже, она наверняка запомнится на всю жизнь, отыскать должно быть несложно. — Чжань Юньфэй тяжело выдохнул. — Если это и есть поддельная “Эюэ”, то куда подевался Вэй Цинчоу?
Ли Ляньхуа слегка улыбнулся.
— Вы ещё не поняли? Кто-то под видом Эюэ зашёл в покои новобрачных, однако неожиданно погиб, тогда кто же мог выйти из них?
— Хотите сказать, Вэй Цинчоу тоже выдал себя за Эюэ, чтобы выйти?
— Верно, если Вэй Цинчоу не вышел из покоев новобрачных под видом Эюэ, то просто растворился в воздухе. — Ли Ляньхуа вздохнул. — Барышня Ци потеряла сознание сразу после прихода Вэй Цинчоу, а значит, поддельной невестой, убившей “Эюэ” был он сам.
— Что? — вскрикнул Фан Добин. — Вэй Цинчоу переодевшись невестой убил эту женщину?
— Полагаю, войдя в покои, Вэй Цинчоу ударил барышню Ци по акупунктурным точкам, затем раздел её и спрятал под кроватью, сам переоделся в её платье и фениксовую корону, накрылся покрывалом и сел у кровати. В скором времени пришла “Эюэ”, он пригвоздил её к кровати и срезал кожу с её живота, затем перенёс тело в приёмную, выдолбил в одной из свечей полость и засунул труп туда. Оставшийся воск он растопил в тазу для умывания и вылил на голову убитой женщины, запечатав отверстие, потом спрятал таз, переоделся в платье Эюэ и вышел через парадный вход. Боюсь, никто и подумать не мог, что так поздно в брачную ночь жених вырядится служанкой и тихонько ускользнёт, поэтому никто и не заметил.
— Неужели он женился на Жуюй только чтобы убить эту женщину? Но так слишком много хлопот и внимания, к тому же, чтобы убить человека, можно вырядиться под палача, под монаха тоже годится, а Вэй Цинчоу, с его-то ростом, если не сидел на кровати с фениксовой короной на голове, разве кто-то принял бы его за невесту? — недоумевал Фан Добин. — Да ещё откуда взялась эта странная женщина? Она из семьи Ци?
— Нет, конечно! — побледнел Ци Чуньлань. — Это… это та, что я-я-я видел… той ночью… та ведьма! — Он ткнул пальцем в сторону тела, стуча зубами. — Кто она?
Чжань Юньфэй с почтительным выражением лица покачал головой.
— Она не из семьи Ци, а пришла вместе с Вэй Цинчоу, — кашлянув, терпеливо объяснил Ли Ляньхуа. — Женщина с тяжёлым ранением и странными узорами, вышитыми на животе, преследовала Вэй Цинчоу, а затем он, замаскировавшись, убил её. Не забывайте, Вэй Цинчоу повстречал барышню Ци, потому что был тяжело ранен… следовательно… можно предположить, до встречи с барышней Ци, уж не сражался ли он с этой женщиной, и обе стороны пострадали?
— Возможно, — кивнул Чжань Юньфэй.
Ци Чуньлань заскрежетал зубами от злости.
— Выходит, этот подлец сблизился с Жуюй только чтобы спастись и отделаться от этой женщины!
Фан Добин про себя дополнил: он не просто ухватился за спасительную соломинку, но и женился на твоей дочери, разумеется, ради богатства твоей семьи, ты же зажиточный человек, почему не понимаешь, как уберечься от обмана? Странный какой-то! Ли Ляньхуа однако покачал головой.
— Невзирая на все предположения, нельзя разгадать тайну этих узоров, не зная, кто же эта женщина, и почему Вэй Цинчоу пошёл на столь высокий риск, чтобы убить её, срезать с неё кожу и срисовать…
— Срисовать? — в один голос воскликнули все.
— Кистью и тушечницей пользовались, — рассеянно отозвался Ли Ляньхуа, — если барышня Ци не занималась каллиграфией и живописью в покоях новобрачных, то конечно, это Вэй Цинчоу делал копию…
 
— Похоже, в этих узорах таится какой-то невероятный секрет, — скривился Ци Чуньлань. — Хозяин Ли, этот человек обманул мою дочь, натворил ужасов в моём доме, если его не схватить, разве это не будет большим позором для моей семьи?
— Верно, верно, — согласился Ли Ляньхуа. — Может, молодой Фан отыщет разгадку этих узоров?
Фан Добин замер, про себя всячески проклиная Ли Ляньхуа — выманил тигра с гор, нет! Подбросил улики невиновному и свалил вину на него! Сам не смог решить проблему и бесцеремонно, одним предложением, свалил ему на голову! Он же не чудотворец какой, откуда ему знать, что это за дурацкие узоры?
— Ну… это… позвольте мне тщательно обдумать.
Ци Чуньлань был ужасно тронут, рассыпался в благодарностях и приказал Чжань Юньфэю отвести Фан Добина и Ли Ляньхуа в Зал османтусов отдохнуть.
 Глава 60. Вышитая человеческая кожа 
Таким образом, Фан Добин с Ли Ляньхуа провели в семье Ци два дня. Чжань Юньфэй тщательно осмотрел тело женщины, вытащенное из красной свечи — ей было около сорока пяти-шестидесяти лет, она вовсе не была юной девицей, умерла от колотого ранения в грудь — её пронзили каким-то очень острым, тонким и длинным предметом, похожим на шило. Помимо срезанной с живота кожи, у женщины отсутствовала правая рука, а на её месте крепилась серебряная коробочка, наполненная оранжевато-коричневатым порошком, в котором покоились три тонкие и длинные серебряные иглы.
Чжань Юньфэй с первого взгляда определил скрытое оружие, но не ожидал, что оно окажется таким сложным. Порошок странного цвета явно был ядовит, никто не осмелился бы к нему притронуться, он чуть приоткрыл коробочку и тут же плотно закрыл.
Ли Ляньхуа называли чудесным целителем, однако Чжань Юньфэй не спросил его, что же это за яд, и вернул коробочку в карман мёртвой женщины.
Эти два дня Ци Чуньлань не решался беспокоить Фан Добина и Ли Ляньхуа, хоть и хотел расспросить, разгадал ли Фан Добин тайну вышитых узоров, но, опасаясь его отвлечь, осмелился лишь послать человека издалека взглянуть на Зал османтусов.
Первым делом друзья хорошенько выспались в роскошных покоях, на второй день набили желудки дарами гор и моря, снова поспали, под вечер опять сели ужинать, и только тогда Фан Добин распахнул глаза.
— Ты же знаешь разгадку этих каракулей?
Ли Ляньхуа как раз жевал последний кусочек куриной ножки.
— Что? — неразборчиво переспросил он с набитым ртом.
Фан Добин дважды фыркнул и оглядел друга с ног до головы.
— Насколько я тебя знаю, если бы ты уже не знал разгадку этих каракулей, то ни за что не смог бы столько съесть.
Ли Ляньхуа изящно вытащил изо рта косточку, достал из рукава полотенце и вытер губы, а затем с серьёзным видом проговорил:
— В жизни есть моменты голода и сытости, как и есть разница между отбросами и деликатесами, а когда голоден и перед тобой стоят такие лакомства, разумеется, можно съесть много…
Не дав ему договорить, Фан Добин насмешливо фыркнул.
— Словам несносного Ляньхуа ни за что нельзя верить! Скорей говори! Ик… Если скажешь, я угощу тебя вином.
— Я не люблю вино.
Фан Добин уставился на него.
— Тогда чего ты хочешь?
Ли Ляньхуа надолго задумался, а потом медленно проговорил:
— Если за следующий месяц наберёшь десять цзиней, тогда объясню тебе разгадку.
— Десять цзиней?! — возопил Фан Добин.
Если он поправится на десять цзиней, разве будет хорошо выглядеть в белом? Что будет с его образом болезненного изящества, подобного яшме, которое очаровывает неисчислимое множество женщин? Но если назавтра он не предоставит разгадку узоров, не будет ли это потерей лица “Печального господина”? Взвесив все “за” и “против” и до боли стиснув зубы, он решился.
— Может, пять цзиней?
— Десять! — Ли Ляньхуа был непреклонен.
Фан Добин растопырил пальцы.