Лотосовый Терем (СИ)

Увидев, как он вошёл, Сифэй слегка покраснела, и если бы Ши Вэньцзюэ увидел этот румянец, наверняка в его душе всплыли бы строки:
Затылок хрупок, шея так стройна!
Прозрачна кожа, призрачны черты!
Зачем помада? Пудра не нужна, —
Краса нам без прикрас явилась!
Прическа взбита очень высоко,
Длина ее изогнутых бровей
И тонкость — изумительны!
Глаза Блестят великолепно — звезд живей!
Покой царит на яшмовом лице…*
Отрывок из поэмы Цао Чжи “Фея реки Ло” в переводе Адалис А.Е.
И так далее, непременно с выражением глупой влюблённости в божество на лице и признаками беспамятства.
Ли Ляньхуа же, придя в себя, улыбнулся.
— У барышни Сифэй ко мне какое-то дело?
Однако Сифэй смотрела на него в растерянности, со странным выражением во взгляде, через некоторое время она слабо прошептала:
— Как… как вас зовут?
— Ли Ляньхуа.
Сифэй снова слегка покраснела.
— Эту ночь… эту ночь я… я… проведу здесь.
— А?
Лицо Сифэй полыхало зарёй.
— Я поспорила с ними и… проиграла. Сегодня я хотела составить компанию господину Юю, но… мы играли в шахматы… и я проиграла сестрице Чилун.
Она робко и застенчиво опустила голову, опираясь на ширму.
Ли Ляньхуа вдруг осознал, что пока они пировали, женщины ради забавы играли на спор в шахматы — каждая хотела провести ночь с хозяином Юй Лоучунем, но Сифэй проиграла и приготовилась отдаться ему. Он взглянул на кровать — и правда уже аккуратно застелена — и поспешно сказал:
— Я посплю на полу.
Сифэй уставилась на него широко распахнутыми глазами, как на что-то непостижимое. Ли Ляньхуа взял с кресла пару циновок и положил у дверей.
— Я посторожу у дверей, не бойтесь, барышня, — улыбнулся он и улёгся спать.
Остолбенев, Сифэй смотрела на него, словно увидела призрака, пусть она встречала немного мужчин, но все, кому удавалось войти в “Женский дом”, были талантливыми и раскованными выдающимися людьми. Все почитали за величайшую честь провести с ней ночь. Она была застенчива по характеру, и тем ещё больше нравилась мужчинам, они говорили, что так утехи ещё привлекательнее. А этот человек, самый никчёмный в глазах её сестриц, при виде её схватил пару циновок и улёгся спать у дверей.
Он ничтожество, никогда не видевшее женщин? Или же благородный человек высоких помыслов? Она не слишком хорошо разбиралась в людях и правда не могла понять.
Полежав, Ли Ляньхуа вдруг поднялся, заварил две чашки чая и угостил её, через некоторое время снова встал, открыл верхнее окно и закрыл окно у кровати, ещё немного погодя навёл порядок на столе, вытащил тряпку и начисто вытер стол и шкафы, затем подмёл пол. Из-под шкафа с одеждой он вымел несколько ошмётков сброшенной белой змеиной кожи, вслух удивился, что здесь есть змеи, ещё дважды подмёл пол, чтобы убедиться, что змей нет, после чего принял ванну, постирал одежду, высушил и, довольный, улёгся спать.
Сифэй, перепуганная его словами про змей, долго сидела на кровати, в оцепенении наблюдая, как он подметает полы, стирает одежду… Она не знала, что сказать, но в голову ей вдруг пришла странная мысль: если я выйду замуж за этого человека, наверняка ведь буду счастлива?
Этой ночью они спали раздельно, Сифэй думала, что не сомкнёт глаз, но сон смотрил её, и спала она крепко. А когда проснулась, Ли Ляньхуа уже ушёл, но на столе стоял чайник горячего чая и блюдечко сладостей, которые служанки “Женского дома” каждый день приносили на завтрак. Она долго сидела на кровати, укутавшись в одеяло — ничего не произошло, но её сердце пребывало в смятении.
 Глава 54. Женский дом 
Когда Ли Ляньхуа пришёл к горе Сяншань, Мужун Яо, Ли Дуфу и Дунфан Хао уже были там, прибыв раньше всех, Ши Вэньцзюэ, Гуань Шаньхэн и другие немного опоздали, все прождали полдня, но Юй Лоучунь всё не появлялся. Ши Вэньцзюэ уже беспорядочно процитировал “Фею реки Ло” несколько раз, само собой, весь в мыслях о вчерашней красавице в белоснежных одеждах, игравшей на цине. Мужун Яо отдыхал, прикрыв глаза — глядя на его довольное лицо остальные про себя проклинали его вчерашнее везение. Ли Дуфу сочинил несколько стихотворений, Гуань Шаньхэн выпил всё принесённое с собой вино. Ли Ляньхуа с Дунфан Хао начертили на земле доску для шахмат и играли на серебряную монетку. Проиграв партию, Дунфан Хао вытащил из-за пазухи стопку банкнот на несколько миллионов, до смерти напугав Ли Ляньхуа, так что тот и монетку взять отказался. Но Юй Лоучунь так и не пришёл.
 
Солнце постепенно поднималось, прозрачный туман на Сяншани растаял, обнажив насыщенную красноту листьев и вершину горы. Багрянец где-то был гуще, где-то бледнее, и естественная красота природы очищала души и возносила над мирской суетой. Все они были выдающимися людьми из цзянху, поэтому, так и не дождавшись Юй Лоучуня, сами отправились в гору, сначала шли группой, но вскоре разбрелись каждый сам по себе, не договариваясь, кому с кем идти.
Ли Ляньхуа шёл последним, пройдя пару кругов, он увидел перед собой кружащиеся в воздухе листья и услышал треск ломающихся веток — впереди махал кулаками Гуань Шаньхэн. Он обошёл это место по широкой дуге. Однако так наткнулся на Ши Вэньцзюэ, который, обхватив руками большое дерево, таращился на его верхушку, задумав непонятно что. Ли Ляньхуа подошёл посмотреть — на вершине дерева было птичье гнездо.
— Что там такое?
Ши Вэньцзюэ выглядел сбитым с толку.
— Я только что видел, как ворона притащила в гнездо что-то блестящее, и если мне не показалось, то по-моему, это… похоже на лян серебра.
— Лян серебра? — пробормотал Ли Ляньхуа. — Неужто ты вконец обнищал?..
— Нет-нет-нет, — замотал головой Ши Вэньцзюэ. — Мне в последнее время везёт, деньги есть.
Ли Ляньхуа вздохнул.
— Я-то думаю, откуда у него новая одежда, а он, оказывается, на деньги играет! Узнай об этом твои наставники Кун-цзы и Мэн-цзы, наверняка расстроились бы.
— Я совершенно точно видел серебро, — поспешил сменить тему Ши Вэньцзюэ, — если не веришь, залезу на дерево и принесу тебе показать.
— Не стоит, у вороны и так жизнь коротка, кое-как добыла немного серебра, зачем без причины отнимать его у неё?
— А откуда оно взялось? Пусть Юй Лоучунь и богат, но не настолько же, чтобы кормить серебром ворон? Мне это показалось странным. Не пойму, почему тебе так не кажется?
— Мне кажется странным, что ты ещё сохранил ясность ума после того, как увидел красавицу в белых одеждах, что играла на цине…
Загорелое дочерна лицо Ши Вэньцзюэ покраснело, он поспешил запрыгнуть на дерево и принялся шарить в гнезде, не зная, что нарушившая его душевный покой красавица прошлую ночь провела в комнате Ли Ляньхуа, а тот, естественно, ни за что не решился бы ему рассказать.
Однако уже через мгновение Ши Вэньцзюэ спорхнул на землю, невесомый словно опавший лист. Ли Ляньхуа уже хотел похвалить, что его цингун так улучшился, но заметил его странное выражение лица и тотчас спросил:
— Что, не серебро?
Ши Вэньцзюэ разжал кулак, на его ладони лежал крохотный кусочек серебра, только изогнутой формы и с тонкими нитями крови, по виду очень напоминая… напоминая… серебряный зуб, причём “свежевырванный”.
Друзья долго разглядывали его.
— Твоя способность узнать серебро, пожалуй, достигла недосягаемых вершин, — пробормотал Ли Ляньхуа, — даже больших, нежели способность читать наизусть. Умудриться разглядеть на таком расстоянии…
— Ой, да ладно тебе! — сухо хохотнул Ши Вэньцзюэ. — Чего это обладатель зуба кинул его вороне?
Ли Ляньхуа покачал головой.
— Откуда мне знать.
Ши Вэньцзюэ забрал серебряный зуб.
— Ворона прилетела с запада, давай посмотрим, что там.
Не успели они тронуться с места, как за спиной зашуршали листья и из зарослей, сверкая роскошным золотым халатом, выбрался Мужун Яо. Взглянув на серебряный зуб в руке Ши Вэньцзюэ, он слегка изогнул уголок рта и холодно бросил: