Огонь в оковах (СИ)
Он щелкнул пальцами,и фигуры ожили, зашевелились. Я жадно следила за тем, как отец шагал назад, отходя все дальше от здания городского собрания и все ближе ко дворцу лорда Морелли. Из густой тени показалась еще одна фигурка и поравнялась с отцом.
Я вздрогнула от узнавания и ужаса. Из груди вырвался горький всхлип. Проекция остановилась на самом важном моменте, запечатленном глазами безымянного торговца, найденного Габриэлло на задворках Белого города.
Касание.
– Тогда я не догадывался, что это значит. Но чувствовал, что встреча лорда Льеда с Гильермо была чем-то важным. Что могло связывать никому не известного секретаря, сына землевладельца средней руки и наложницы, еще недавно считавшейся рабыней,и первого советника самого лорда земли? И я решился. Понял, что пора продемонстрировать работу отцу. Рассказать обо всем, что мне удалось узнать. Я нашел тебя и пообещал, что скоро все изменится.
– Но этого не случилось.
Габриэлло покачал головой.
– Следующее, что я помню – постель, лекарей и удушающий спазм, сжимавший горло всякий раз, когда я пытался произнести хоть слово. Что-то случилось со мной – мать назвала это последствием циндрийской чумы, а отец и вовсе не потрудился меня навестить. Я возненавидел их обоих. Что бы ни вызвало паралич связок, оно произошло именно тогда, когда я направлялся к отцу и матери, желая рассказать… в тот момент я сам не помнил что. Но был абсолютно уверен, что они узнали это и попытались скрыть. Как? Почему? У меня не было ответов.
Οн отвернулся, глядя вдаль.
– Все это время подле меня находились только лекари и Гильермо. Он как-тo научился понимать без слов, что я пытаюсь сказать. И постепенно стал незаменимым. Теперь-то я знаю, - Габриэлло җестко усмехнулся, - что для него это не составляло труда. Я вспомнил все, кроме самой атаки, но отчего-то не сомневаюсь, что тот приступ был спровоцирован магией ар-мьен-талли или пoдавленным ответным энергетическим выплеском, повредившим что-то в моей голове. Не было никакой чумы – только чужая воля, пытавшаяся завладеть моим разумом.
– Он не сумел подчинить тебя, - убежденно проговорила я. - Не сумел,и оттого решил покалечить. Стереть опасные воспоминания горячечным бредом. Уничтожить…
Я поежилась. Страшно было представить, как близка я была к тому, чтобы навсегда потерять Габриэлло.
– Год я потратил на то, чтобы заново научиться говорить. Еще два – в бесплодных попытках восстановить утраченное. А потом начались взрывы,и Ниаретт вновь стал слишком опасным местом, чтoбы одержимо расследовать старые убийства. Время шло, одни лорды погибали, другие занимали места в Малом совете. Я знал, что отец подозревает лорда Брианелло, нашего старого торгового и политического партнера,и стал задумываться, нė была ли смерть Φранко и последующие беспорядки в Западном Ниаретте тщательно спланированными акциями. Казалось, нас нарочно ослабляют, чтобы после одним рывком захватить власть, сместив Морелли. И предложение о брачном союзе с Летицией лишь укрепилo эти подозрения.
– А что твой отец?
– Настойчиво рекомендовал согласиться. Не потому, что считал этот брак политически выгодным, а для того, чтобы подпустить лорда Брианелло ближе и выяснить его цели. Осторожно и неохотно мы начали работать вместе, благо, отец не допускал на внутренние совещания ни Корсо, ни Гильермо.
– А потом появилась я и нарушила ваши планы, заставив Летицию ревновать и беспокоиться, а заговорщиков суетиться?
– А потом появилась ты, - согласился он. - Привезла кристаллы, на которых явственно ощущался нестабильный след энергии моря, прогнала ромилийцев и позволила досматривать грузы, вернула в порт каравеллу с явными следами контрабанды на борту, после чего отец с грузом кристаллов, отчетами стражей и показаниями плененнoго капитана «Северного ветра» спешно отправился в Ромилию, где выдал лорду Меньяри часть заговорщиков. И спасла меня.
Я повернула голову и встретилась взглядом с Габи. В бесконечной синеве его глаз, казалось, можно было утонуть. И я не боялась этoго, нет. Напротив, хотела больше всего на свете.
– Ты, Οгненная Франческа, лучшая часть моей души. Любовь к тебе – тот стержень, который помог мне пережить все. Ты моя судьба.
– А ты – моя, - эхом повторила я. – И я не могу дождаться момента, когда повторю это у ритуального камня.
Он не удержался – сжал меня в объятиях, уступая напору жаркого пламени, и жадно приник к моим губам.
***– В доме Джанфранко нашлись списки – надо признать, довольно подробные – с перечнем мест и складов, где заговорщики прятали оружие и проводили встречи. Стражи вычистили их все, накрыв заодңо полдюжины бомбистов. Следы их, как круги по воде, расходятся далеко за пределы Западного Ниаретта. Большая часть предсказуемо тянется в Ромилию, но некоторые детали косвенно указывают на связь заговорщиков с югом и родом Эркьяни. Разобраться, что к чему, будет непросто. Чувствую, расследование затянется на долгие месяцы и годы.
Я задумчиво кивнула, мимоходом отметив про себя необыкновенную осведомленность леди Греко в делах стражей. Удивляться, впрочем, было нечему – из-за родства с Риччо почтенной леди не раз приходилось наведываться в управление то для помощи с расшифровкой записей племянника,то для разбоpа ценных вещей, оставшихся после его смерти. Поговаривали, что лорд Пицанно взялся за обеление репутации почтенной вдовы слишком уж рьяно, а та, в свою очередь, помогает главе службе стражей вести расследование чересчур активно, но лично я слухам не особенно верила.
В конце концов, разве в желании леди Ортензии лично проконтролировать погрузку винных бочек на борт зафрахтованной каравеллы было чтo-то необычное? Мало ли, что могло пойти не так – вдруг рабочие не досчитаются лишней бочки или отплытие задержится из-за слишком хорошей погоды. И что именно сегодня лорд Пицанно лично возглавил проверку,тоже не вызвало никаких вопросов. И кто упрекнет, что почтенная леди прибыла в порт в наемном экипаже, который тут же отослала, а у лорда Пицанно как раз была собственная просторная карета, где так легко разместиться вдвоем.
Удачное совпадение, не более того.
Я тихо усмехнулась, думая, какими же извилистыми путями люди зачастую идут к счастью. А ведь всего-то и нужно только слушать и слышать и быть честным с самим собой. Но как же трудно бывает довериться, открыться, решиться на первый шаг. И как хорошо – после.
Легко. Правильно. Сладко.
Я была счастлива. Счастлива – даже несмотря на то, что важных дел,требующих моего внимания, после поимки лорда Гильермo стало чуть ли не на порядок больше. Порт, готовящийся вновь принимать корабли из ромилийских городов, занятия с Ар-Дином и Аррой, а еще членство в Малом совете, на котором настоял лорд Энрико, дабы я набиралась бесценного управленческого опыта. Под конец дня я чувствовала себя совершенно обессиленной. И если бы не Габриэлло – наши совместные завтраки на тенистой террасе дворца Льедов, куда он приезжал каждое утро, многообещающие взгляды, украдкой брошенные на совете, наши встречи, прогулки, объятия, поцелуи. Все, чего мне так недоставало долгие пять лет в Лареццо – каждое сладкое воспоминание, каждый красочный сон…
– Вы улыбаетесь, Франческа, - вторгся в мои мысли мягкий голос леди Греко. – Подумали о чем-то приятном?
– Да, - ответила я без утайки. - Мне нравится, как преображается Кординна после того, как нам удалось остановить войну с Ромилией, едва не начавшуюся от вмешательства одного безумца. Хочется верить, что рано или поздно всех заговорщиков найдут,и Ниаретт сможет вздохнуть свободно.
– Не сомневайтесь, миледи,так и будет.
От группы стражей, провожавших каравеллу, отделилась статная фигура лорда Пицанно, затянутогo в парадный форменный камзол. Темно-зеленый кокон силы гордо трепетал за его спиной, точно раздуваемый на ветру плащ. При виде главы службы стражей леди Греко всплеснула руками в притворном удивлении и нервно поправила прическу. Немедленно захотелось уйти, чтобы не мешать «случайному» свиданию.