Позолота

Поднимаясь по мосту, Серильда снова и снова задавала себе вопрос, сколько же она проспала. Неужели действительно прошло много лет? Но тут она заметила медное ведро, оставленное рядом с выкрашенным в синий цвет забором, и это ведро показалось ей знакомым. Серильда была уверена: она видела его прошлой ночью. А если бы прошло несколько десятилетий, а то и веков, забор уже сгнил бы, а ведро унесло бы какой-нибудь ужасной бурей.
Полной уверенности это не давало, но вселяло надежду, что она не перенеслась во времени, а всего лишь вернулась из-за завесы, отделяющей мир смертных от царства темных. Одежда горожан тоже не отличалось от той, что носили в Мерхенфельде, – разве что была понаряднее, и дыр на ней было меньше. Если бы прошло много лет, покрой бы изменился, верно?
Спускаясь с моста, Серильда постаралась выглядеть беспечной и веселой. Скоро горожане заметят ее особенные глаза и задумаются о том, кто она такая. Нужно очаровать их сразу, пока это еще возможно.
Вскоре ее заметили. Какая-то женщина закричала дрожащим голосом, что привлекло внимание всех, кто находился поблизости. Люди стали оборачиваться.
Девушку в поношенном дорожном плаще, только что сошедшую с моста, встретили настороженные взгляды. Слышались вздохи, подозрительный шепот. С причала, где играли дети, раздалось громкое тс-с-с! Серильда обернулась – дети, бросив игру, с любопытством смотрели на нее.
Серильда мило улыбнулась.
Но никто не улыбнулся ей в ответ.
М-да, вот вам и очаровала…
Взяв себя в руки и стараясь не расстраиваться из-за такого приема, она остановилась в самом начале улицы. На рынке воцарилась тишина, плотная, как слой только что выпавшего снега. Время от времени раздавался лишь крик осла или петуха, да кто-то из подошедших спрашивал, что происходит, а затем проталкивался вперед, чтобы своими глазами увидеть то, что так встревожило остальных.
Серильда почувствовала запах жареных орешков на ближайшем лотке и только тут поняла, как же она голодна. Этот рынок не так уж отличался от того, что шумел по выходным в Мерхенфельде – корзины с корнеплодами и зимней ягодой; ящики лесных орехов; завернутые в ткань сыры и караваи еще горячего хлеба; множество рыбы, соленой и свежей. Рот Серильды наполнился слюной.
– Прекрасное утро, не правда ли? – сказала она громко, не обращаясь ни к кому конкретно.
Люди продолжали молча смотреть на нее – женщина с малышом, ухватившимся за ее юбку; торговец рыбой, разложивший свой товар в жестяном корыте, набитом снегом; пожилая пара – у каждого в руках корзина для покупок, но в них пока лишь несколько пестрых яиц.
Неся улыбку, как щит, Серильда не пряталась от испуганных взглядов – даже, когда те, что стояли ближе, начали хмуриться, увидев ее глаза. Она хорошо знала эти взгляды: люди недоумевали и спрашивали себя, не померещились ли им эти золотые искры.
– Добрые люди, не подскажете ли, где найти ближайшую харчевню? – спросила она погромче, чтобы они больше не могли притворяться, будто не слышат.
Но никто по-прежнему не издал ни звука.
Кое-кто перевел взгляд с Серильды на замок, как будто ожидал увидеть армию призраков.
Но армии не было, ведь так? Серильда оглянулась через плечо. Нет. Только мост, унылый, полуразрушенный. Несколько рыбаков подплыли на своих лодчонках ближе к берегу – то ли заметили переходящую мост незнакомку, то ли почувствовали перемену настроения на рыночной площади.
– Она правда вышла из замка? – тихонько пискнул кто-то.
Дети подобрались ближе и, сбившись в кучку, уставились на Серильду.
– Она привидение? – спросил другой.
– Или охотница? – раздался третий дрожащий голосок.
– Ох, простите меня, – сказала Серильда достаточно громко, чтобы ее голос был хорошо слышен. – Очень невежливо с моей стороны. Меня зовут Серильда. Я приехала… – она оглянулась на замок. У нее возникло искушение – о, и какое сильное! – поведать им всю правду о прошлой ночи. Ее привезли сюда в карете из костей, на нее напала адская гончая, а потом ее заперли в темнице. Ей помог юноша, который спрял из соломы золото, и еще она сбежала от друды. Язык чесался, губы дрожали от желания рассказывать…
 
Но что-то в лицах горожан остановило ее. Они уже напуганы. Напуганы ее неожиданным появлением.
Серильда откашлялась.
– Меня прислали сюда изучать историю этого прекрасного города. Я помощник известного ученого из Верены, который составляет… реестр… заброшенных замков на севере. Как вы понимаете, эти руины представляют особый интерес для наших исследований, ведь они настолько замечательно… хорошо… сохранились, – она снова взглянула на замок. Он совсем не сохранился. – От большинства замков, которые я обследовала, осталось совсем немного – башня да несколько несущих стен, – добавила она для убедительности.
Взгляды, которые она ловила на себе, были смущенными и подозрительными. Горожане то и дело косились на замок у нее за спиной.
– Мне нужно сегодня же вернуться в Верену, но я надеялась, что перед отъездом смогу перекусить, – сказала Серильда, сияя улыбкой.
Наконец пожилая женщина, подняв руку, указала на разноцветные дома на берегу озера.
– Тут рядом трактир «Дикий лебедь». Лоррейн поможет нарастить мясца на твои кости, – помолчав, она, спросила, глядя за спину Серильды: – За тобой же никто не увязался, правда?
Ее слова всколыхнули толпу. Люди переступали с ноги на ногу, сжимали кулаки.
– Нет, – сказала Серильда. – Только я. Благодарю за помощь.
– Ты живая?
Серильда снова повернулась к детям. Они так и стояли тесной кучкой, плечом к плечу, кроме девочки, задавшей вопрос. Та храбро шагнула к Серильде, хотя стоявший рядом мальчик предостерегающе зашипел на нее.
Серильда засмеялась, притворившись, что приняла это за шутку.
– Живая, и даже очень. Если только… – она ахнула и расширила глаза, изображая ужас. – Если только это не… Ферлорен?
Девочка расхохоталась:
– А-ха-ха-ха! Это Адальхейд.
– О, какое облегчение, – Серильда приложила руку к сердцу. – Должна заметить, вы действительно не очень-то похожи на упырей и гоблинов.
– Это не повод для шуток, – пророкотал мужчина из-за прилавка, уставленного деревянными башмаками и кожаными сапогами. – Не в нашем городе. И уж точно не от того, кто осмелился сунуть нос в это богами забытое место.
Он сердито махнул рукой в сторону замка. Над толпой пронеслась тень, омрачив лица, которые уже начинали казаться приветливыми.
Серильда склонила голову.
– Прошу меня простить, я не хотела никого обидеть. Еще раз спасибо за помощь.
Улыбнувшись детям, она повернулась и пошла сквозь толпу. Она чувствовала взгляды в спину, слышала тишину, которая наступила после ее ухода. Любопытство этих людей следовало за ней, как голодный кот.
Она шла мимо мастерских на берегу озера. На каждой висела металлическая вывеска, сообщающая о том, кто ее владелец – портной, аптекарь, ювелир… Трактир «Дикий лебедь» выделялся среди других домов. Это было самое красивое здание на берегу: штукатурка между темными балками была цвета июньского неба, оконные рамы и ставни выкрашены желтым, а резные карнизы напоминали кружево. Над дорожкой у входа висела вывеска, силуэт изящного лебедя, а под ней Серильда увидела самые чудесные слова, которые ей когда-либо приходилось читать: «ЕДА-НОЧЛЕГ-ЭЛЬ». Она едва не заплакала, почувствовав запах скворчащего на сковородке лука и жареного мяса.
В трактире было уютно и чисто. Взгляд Серильды привлекла пословица, вырезанная на деревянной балке над камином: «Кто в лесу крикнет, тому эхо отзовется». Что-то в знакомой поговорке заставило ее вздрогнуть. Она огляделась.
Внутри было почти пусто, если не считать пожилого мужчины, потягивающего пиво у огня, и женщины за стойкой – она склонилась над книгой. На вид ей было больше тридцати лет – хорошо сложенная, смуглая, с пышными волосами, собранными в пучок. Когда Серильда вошла, она подняла взгляд и, заложив страницу в книге, встала.