Измена. Дар богини драконов (СИ)

Во время приготовления снадобий, она то и дело заглядывает на кухню и поторапливает меня. Майло сегодня опять целый день будет на попечении Теры. Но она, видя настрой хозяйки, не рискует хоть как-то выразить свое недовольство.
На берег Эйвери практически летит, нещадно долбя дорогу своей тростью.
Я едва поспеваю за ней.
Даже булыжники на берегу ей не помеха.
— Где же он? Где же? — она нетерпеливо осматривает берег.
— В пещере.
Когда мы подходим к гроту, я понимаю — что-то не так. Дерево, вчера закрывавшее вход, сдвинуто в сторону. Сердце болезненно сжимается. Что, если кто-то нашел дракона и причинил ему вред?
Но Эйвери ничего не знает о моих опасениях и входит в зев пещеры.
Я делаю шаг следом и замираю. Пещера пуста.
— Как же так, Ясмина, — шепчет Эйвери. — Где Эрнан?
— Я не знаю. Вчера он был здесь.
— А, может, его не было? — ее лицо искажает страдание. — Что я тебе такого сделала? Почему ты со мной так жестока?
Не знаю, что ей ответить на необоснованные обвинения. Ясно, что в последнее время в ее жизни было слишком много потрясений, и она все воспринимает остро. Но как она могла подумать, что я могу причинить ей вред?
Мне хочется плакать от такой несправедливости, но я лишь кусаю сухие губы.
Не глядя на меня, она решительно выходит наружу и направляется в сторону тропинки к дому.
— Может, немного подождем?
— Нечего ждать, Ясмина, — сухо бросает она.
Несколько раз поворачиваюсь назад. Но берег пуст. Лишь только птицы летают низко над берегом.
У самой тропинки в гору, я останавливаюсь и смотрю с надеждой на скалы, о которые бьются холодные волны, осыпаясь белой пеной.
— Ты идешь, Ясмина? — подгоняет меня Эйвери, которая уже начала подъем.
Не отвечаю. Стою на месте как пригвожденная. Еще немного и я поверю, что просто сошла с ума и все придумала.
И тут из-за уступа скалы появляется черная громадина. Он идет по воде, поднимая крыльями брызги.
— Эрнан… — шепчу с улыбкой.
— Эрнан? — Эйвери услышала меня и теперь торопливо перебирает ногами, неловко спускаясь.
— Сыночек, сынок, — неверяще шепчет она, всматриваясь в дракона, а потом ковыляет к нему, бормоча что-то несвязное.
Эрнан спешит к нам, едва не бежит. Кажется, он просто собьет нас с ног, но он успевает вовремя затормозить.
Эйвери бросается к нему со слезами на глазах, а дракон опускает свою шею, так чтобы матери было удобнее обнимать его.
— Это ты? Правда, ты? — бормочет она, покрывая его морду поцелуями, гладя его ладонями.
«Смотрю, тебе стало слишком хорошо. Зачем ушел из пещеры?» — проносится в голове недовольная мысль.
«Мне действительно намного лучше. Прогулки на свежем воздухе полезны, тебе ли не знать».
«Мог гулять чуть ближе к пещере. Мать чуть не довел до сердечного приступа!» — буквально закипаю от гнева.
«Я пытался летать. Взлететь с места не получилось. Попробовал спрыгнуть со скалы. Чуть не сломал лапу», — жалуется он.
«Тебя пожалеть?»
«Прекрасная идея!»
«Обойдешься!»
«Злюка! А как притворялась хорошей девочкой. Даже я поверил!»
— Сынок, пойдем домой, там тепло, там я смогу о тебе позаботиться. Приготовим вкусный ужин. Будешь спать на мягкой перине. Тебе нужно обратиться, — шепчет Эйвери, не переставая его наглаживать.
«Пожрать бы я не отказался!»
«Ну, знаешь ли, таких порций нам не завезли. Так что, тебе придется обратиться».
«Ну уж нет, неужели ты соскучилась по этому говнюку?»
«Даже не знаю, кто из вас хуже».
«Пф-ф-ф!»
— Ты не можешь обратиться, сынок? — обеспокоенно спрашивает Эйвери.
Дракон сокрушенно качает головой.
— У тебя все получится. Может, не сейчас, позже, — подбадривает она.
«Врун!» — кричу в своей голове.
«Есть немного», — соглашается он.
— Яс… Диана говорила, что вы можете общаться. Что она понимает мыслеречь. Это правда? Скажи мне, — она обхватывает его морду ладонями и смотрит ему в глаза. — Кивни, если это так?
Он отрицательно машет головой. Да как же так?
«Зачем ты солгал?» — метаю глазами молнии. Хочется придушить этого противного ящера.
 
«Ей незачем об этом знать. Пусть это будет наш маленький секрет».
«Чешуйчатая сволочь!»
«Эй, я вообще твой законный супруг! Так что требую относиться ко мне соответственно».
— Эйвери, не хочу вас отвлекать, но мне нужно обработать его раны. Чем свежее мазь, тем сильнее ее целебные свойства.
— Да, конечно, — она отходит в сторону.
А я набираю полную пригоршню мази и шлепаю ее на рану.
«Ай, больно же!» — дергается он.
«Зато полезно!» — огрызаюсь я.
«Можешь делать это нежнее? Ты все же девушка, а не палач в пыточной».
— Мне кажется, ему больно, — беспокоится Эйвери.
— Нет, что вы! Мазь абсолютно безболезненна. Попробуйте на своей коже.
Эйвери зачерпывает пальцем мазь из горшочка и мажет на тыльную сторону руки. Но она не знает, что мазь ощущается только на поврежденной коже.
Эрнан изображает вселенское страдание и сучит хвостом, пытаясь саботировать процесс лечения.
— И все-таки мне кажется, что ему больно.
Эйвери подходит к только что обработанным мною ранам и дует на них.
— Я никогда не делала этого, когда ты был маленьким. Хотела воспитать тебя настоящим мужчиной.
«Не хочешь последовать хорошему примеру? Я не откажусь, если ты будешь дуть на мои раны каждый раз, как помажешь их этой жгучей дрянью».
«Вот еще! Размечтался!»
— Я вообще вела себя неправильно, Эрнан, — слышу приглушенный голос Эйвери. — Никогда не говорила тебе, что люблю тебя. Отмеряла ласку по аптечным весам. Была слишком строга к тебе. Я так виновата перед тобой. Жаль, уже ничего вернуть нельзя…
Я понимаю, что эти откровения не для моих ушей, поэтому осторожно ставлю горшочек с мазью на камни, и тихонько ухожу, оставляя мать и сына с тем, что касается только их двоих.
Эйвери возвращается к вечеру. Воодушевленная, счастливая. Будто помолодевшая на несколько лет. Она целый день провела с сыном, а потом искала у жителей какую-нибудь живность, которую можно скормить дракону.
— Зря вы это делаете, леди Эйвери, — не сдерживаюсь я. — Так он съест весь домашний скот. Вы хотите обречь жителей острова на голодную смерть. А ведь им и отправиться за продуктами некуда. В Сулейме вирены.
— Так и что мне теперь сына не кормить? Ему нужны силы обратиться.
— Есть захочет, обратится.
— Сначала ему нужно поправиться. Я не хочу его потерять.
— Но вы его и так теряете! Неужели не чувствуете, что он изменился? Это не полноценная личность, а лишь одна ипостась.
Эйвери поджимает губы.
— Не хочу с тобой ссориться, Диана, — она с нажимом произносит мое имя. — Нам лучше закрыть эту тему. Я совершила много ошибок по отношению к сыну. И не хочу повторять их снова.
— Но вы совершаете новую, — пытаюсь достучаться до нее, но Эйвери окидывает меня таким взглядом, что я понимаю, спорить и убеждать бесполезно.
Утром, собрав корзинку со снадобьями, иду на берег.
Дракон лежит у входа в пещеру. Вид у него уже не такой несчастный и болезненный. Можно сказать, довольный.
Неподалеку валяются кости и остатки коровьей шкуры. Картина совершенно не живописная. Морщусь. Скоро к отвратительному виду прибавится еще и запах.
— Что ты творишь?
«О, мучительница моя пришла! Что-то ты ранехонько. Соскучилась уже?» — приветствует он меня, приподнимая голову с камней.
— Ты в курсе, что в Сулейме вирены? Сейчас ты пожрешь весь скот и что делать местным?
Но он реагирует совершенно на другую часть фразы.
«В Сулейме вирены? Откуда знаешь?»
— Мы столкнулись с ними. Но нам удалось сбежать. Майло, тот мальчик — сын прачки из рыбацкой деревни. Они обратили ее в камень. Из всей деревни выжил только он.
«Из-за этой сволочи я мог потерять тебя и мать. Он должен был сам отвезти вас сюда. Ничего бы не случилось, если бы он прибыл в расположение немного позже».