Хроники Бейна (сборник)
С Эттой Магнус повстречался лет пятнадцать назад, в клубе. Магнус пригласил ее потанцевать, а она ответила, что боится к концу танца влюбиться в него без памяти. «Я уже влюбился», – сказал он.
Из-за Рафаэля Магнус не мог ходить в клуб, но теперь у них появилась новая традиция. Когда Этта заканчивала работу, она приходила к нему домой, сбрасывала с ноющих от боли ступней каблуки, и они танцевали, нежно напевая друг другу бибоп, часто заключая пари, какую из мелодий смогут протанцевать дольше.
– Рафаэль стал вампиром всего несколько дней назад, – как-то сказала Этта. – А до того он был обыкновенным мальчиком, да?
– Если тебя это успокоит, у меня есть подозрение, что он был опасным мальчиком.
Этта не засмеялась.
– Мне всегда казалось, что вампир обязательно должен быть древним, – задумчиво произнесла она. – Я прежде не задумывалась о том, как люди превращаются в вампиров, какие чувства они при этом испытывают. Вот Рафаэль… Он ведь просто несчастный ребенок, и он, конечно, слишком юн для такой ноши. С другой стороны, многие мечтают о том, чтобы вечно оставаться молодыми. Кстати, тебе, дорогой, это удается.
В последнее время Этта говорила о возрасте все чаще и чаще. О замужестве она не задумывалась. На самом деле она могла вскружить голову любому добиться, чтобы ей сделали предложение, пойти к алтарю в пышном платье, а потом нарожать кучу ребятишек. Однако ее это не прельщало. Ей было хорошо с Магнусом, но за пятнадцать лет их знакомства она изменилась, а он – нет.
Магнус все понимал. Ему следовало уйти гораздо раньше, и тому были тысячи причин. За бессмертие приходится платить – и терять тех, кого любишь. Снова, снова и снова. С некоторыми из своих возлюбленных он жил до самой смерти – их смерти, – а потом, спустя время, начинался новый роман. Они с Эттой были обречены на расставание, но он не хотел ранить ее.
– А ты хотела бы остаться молодой? – спросил он.
Ответа не последовало.
– Нет, – сказала наконец Этта, прижавшись щекой к его плечу. – Нет. Если бы я могла выбирать, я бы продлила наше время. Но останавливать время я не хочу.
* * *Постепенно Магнус привык к Рафаэлю, как привыкают к соседям по лестничной клетке. Неприятно поражало другое – то, что мальчика жестоко вырвали из человеческой жизни. Вольно или невольно, мыслями он все время возвращался к этому прискорбному факту.
У Рафаэля было дурацкое свойство подкрадываться неслышно. При таких внезапных появлениях набриолиненные волосы колдуна вставали дыбом. Похоже, новоиспеченному вампиру это нравилось, хотя Магнус не был уверен, что мальчишка делает это специально.
– Ну и причесон у тебя, – безапелляционно заявил Рафаэль.
– Попридержи язык, малолетка, – не остался в долгу колдун.
Обычно Рафаэль не оставлял без ответа подобные реплики, однако на сей раз промолчал. Заглянув в зеркало, Магнус обнаружил, что мальчишка стоит у окна, вглядываясь в ночь.
– Сегодня мне должно было исполниться шестнадцать, – словно издалека прозвучал голос Рафаэля. – Если бы я был жив.
Магнус вздохнул. Он прекрасно помнил тот день, когда время для него самого остановились. Зеркало, в которое он тогда глядел, показалось ему куском льда, от него веяло вселенским холодом.
Теперь же ему хотелось знать, каково это – быть вампиром. Каково это – покинуть живой человеческий мир и стать частью другого мира, из которого нет выхода.
Однако свои вопросы он оставил при себе.
– Скажи, Магнус, что происходит, – заговорил Рафаэль. – Что происходит с людьми, которые даже не подозревают о том, что на самом деле они людьми не являются. Они смотрят на себя в зеркало, год из года видят одно и то же отражение, а потом к ним приходит прозрение: что-то с ними не так. Легко ли воспринимать себя другого? Как вообще с этим жить?
Магнус задумался, не прочитал ли мальчишка эти мысли у него на лице.
– Привыкаешь со временем, – ответил он.
– Как думаешь, у людей есть душа? – спросил Рафаэль, по-прежнему глядя в окно.
Магнус предпочитал верить, что душа есть, однако частенько у него возникали сомнения.
– Ладно, не важно, – прервал Рафаэль его размышления. – Знаешь, в любом случае я тебе завидую.
– Но почему?
В лунном свете лицо Рафаэля слегка мерцало, отчего он напоминал мраморное изваяние.
– Потому что вряд ли ты знаешь, что это такое – скитаться по миру, быть проклятым, навеки изгнанным. А есть у вас душа или нет, это не имеет никакого значения.
Магнус отложил расческу в сторону.
– Все обитатели Нижнего мира наделены душой, – заметил он. – Это то, что отличает нас от демонов.
Рафаэль засмеялся:
– Это всё россказни нефилимов.
– И что с того? – возразил Магнус. – Иногда и они бывают правы.
Рафаэль выругался по-испански.
– Они считают себя спасителями, как в «Орудиях смерти» [18], эти ваши Сумеречные охотники. Только они почему-то забыли спасти меня.
Магнус не знал, что сказать. Отчим наверняка брякнул бы: «Значит, Бог так хотел», – но у него самого язык бы не повернулся. И он понятия не имел, как убедить Рафаэля в том, что у него осталась душа.
– По-моему, все эти слова нужны только для того, чтобы увильнуть от главной темы, – бодро заявил он. – У тебя день рождения – прекрасный повод закатить грандиозную вечеринку. Что ж ты мне раньше не сказал?
Рафаэль молча посмотрел на колдуна, затем развернулся и пошел прочь.
Магнус частенько подумывал о том, чтобы завести домашнего питомца, но обзаводиться угрюмым вампиром-подростком вовсе не входило в его планы. Как только Рафаэль скрылся из виду, он решил, что заведет кошку. И каждый год будет отмечать ее день рождения.
* * *Рафаэль оказался упорный, и вскоре ему удалось проходить с крестиком на шее всю ночь. К концу ночи, когда он снял подарок матери, на груди у него осталось лишь небольшое пятнышко, похожее на ожог.
– Ну вот, я же говорил, – порадовался Магнус. – Просто великолепно. Ты это сделал! Пора отправляться к твоей матери!
Гваделупе он сообщил, что Рафаэль находится у него, но просил не наносить визитов до тех пор, пока он не поставит ее сына на ноги. Гваделупа не приходила, так как ради сына (а она понимала, что без магии тут не обошлось) готова была потерпеть, однако Магнус понимал, что долго она не продержится.
Лицо Рафаэля, который до этого беззаботно поигрывал цепочкой, побелело.
– Нет, – выдохнул он. – Это еще не все. Я и близко не подошел к тому чего хочу.
И он объяснил Магнусу, что собирается делать дальше.
* * *– Хорошо, что ты решил мне помочь, – заявил Рафаэль на следующую ночь, когда они подходили к кладбищу. Голос его звучал бесстрастно.
– Ну да, потому что я помню, что испытал, когда решил, будто моя душа потеряна навеки, – хмыкнул Магнус.
Он помнил и то, что ему помогли тогда. В Мадриде к нему явились Безмолвные братья и сумели убедить, что он все еще тесно связан с жизнью.
– В знак благодарности можешь прибраться в моей квартире, – бодро произнес он.
Рафаэль задумался.
– Не думаю, что у меня получится.
– Наверное, мамочка тебя частенько порола?
– Однажды меня ударил отец. Еще в Сакатекасе [19].
Рафаэль еще ни разу не упоминал об отце. Гваделу па тоже ничего не говорила о муже. Но Магнус припомнил, что у Рафаэля есть несколько братьев.
– Да, он это сделал? – Магнусу было любопытно узнать за что, но продолжения не последовало.
– Второго раза не было, – сказал Рафаэль.
Это было небольшое кладбище, довольно уединенное для Квинса [20], окруженное высокими темными зданиями. А точнее, одной ночлежкой и одним заброшенным домом в викторианском стиле. Магнус хотел оказаться на земле, окропленной святой водой. Земля, на которой стоит церковь, также считается святой, однако кладбища – другое дело. Всех вампиров где-то хоронили, и все они восставали из могил.