Обещание (ЛП)

В данную минуту Фрэнки открывала белую коробку, в которой лежала дюжина пончиков, которые они должны были заглотить в ближайшие два дня, сожалея, что больше нет.
Она также рассказывала:
— Я знаю. С ума можно сойти. Убийство. Убит в своем собственном доме. Выстрелом прямо в голову.
У Бена было не хорошее предчувствие по этому поводу, главным образом потому, что у него никогда не было хорошего предчувствия по поводу убийства.
У него также было нехорошее предчувствие от ее новости, потому что Фрэнки только что сообщила ему, что сотрудник ее компании был убит, а Фрэнки, как магнит, притягивала к себе неприятности. Именно она безумно следовала за какими-то головорезами, похитившими трех человек в другом штате, именно она.
И привлекала она к себе неприятности, даже ничего не делая, а просто дыша.
Люди проживали жизнь, скажем, их бойфрендов не убивали. Самих не подстреливали. И работая в крупной фармацевтической фирме, никто у тех нормальных среднестатистических людей не получал пулю в лоб.
Фрэнки же собрала все три неприятности, которые с другими нормальными людьми просто не могли бы случиться.
И еще кое-что.
— Дело в том, — продолжила Фрэнки, — что у меня странное предчувствие.
От этих слов Бенни не почувствовал себя лучше.
— Странное предчувствие по поводу чего? — спросил он, доставая из коробки пончик в сахарной пудре с шоколадным кремом и протягивая ей.
— Доктора Гартнера убили.
— Детка, его убили. У любого бы это вызвало странное предчувствие.
Она откусила кусочек, прожевала, проглотила, он потянулся за глазированным пончиком, когда она продолжила.
— Он был ведущим разработчиком крупного продукта, который мы готовы выпустить на рынок. Какое-то время о его разработках вообще молчали. Хотя разработали упаковку, брошюры, листовки. Организовали предпродажные показы и переговоры через представителей. Разное барахло вроде этого. Но его босс, большая шишка в области исследований и разработок, вызывает у меня мурашки по коже.
И Бен снова не почувствовал себя лучше.
— Каким образом он вызывает у тебя мурашки по коже? — спросил он, откусывая пончик.
Она подошла к кофеварке, начала наполнять чашки, которые оставили на прилавке, отправившись за пончиками, делая это одной рукой, а другой держа свой пончик в воздухе, говоря:
— Он мудак.
Тело Бена снова напряглось.
— Мудак, в каком смысле?
Она посмотрела на него.
— В каком смысле может быть мудак? Просто придурок.
— Он ведет с тобой как мудак?
— Не совсем. Он просто широко проявляет свою мудацкую сущность.
— И поэтому он мудак… — Бенни замолчал.
— Не знаю, — заявила она, забирая кружку и ставя перед ним, где он стоял у барной стойки, отделявшей кухню от обеденной зоны. Она поставила свою кружку на стойку рядом. — Все это просто вызывает у меня странное предчувствие. Он полностью поглощен этим продуктом, как и должно быть. Фармацевтические компании вкладывают кучу денег в разработку, поэтому, конечно, хотят получить качественный продукт, чтобы выбросить его на рынок и, наконец, заработать на нем деньги. Но у меня… — Она покачала головой, подняла свою чашку, сделала глоток, поставила ее на прилавок и поймала его взгляд. — Странное предчувствие.
— Ты имеешь какое-то отношение к этим разработкам и этому парню-мудаку?
— Не совсем.
— Не имей ничего общего с этой разработкой и с этим придурком, — приказал Бен.
Ее глаза сузились, и она заявила:
— Я обязана с ним работать, Бен.
— Хорошо. Я все понимаю. Но держись от всего этого подальше. Держись подальше от разговоров об этом убитом. Не во что не ввязывайся. Делай свою работу. Пусть все, что случилось, уляжется.
Ее глаза оставались прищуренными, когда она ответила:
— Я вроде бы так и собиралась поступить.
— Убери из своей фразы «вроде как», и будет все отлично.
— Бенни! — рявкнула она.
— Детка, ты, убийство и мудаки… не очень хорошее сочетание. Это дело не имеет к тебе никакого отношения. Так позволь там событиям развиваться так, как они должны развиваться с этой историей, которая не имеет к тебе никакого отношения.
 
— Эта история не имеет ко мне никакого отношения, Бен. Ходят слухи, что стрелок был профессионалом. Очевидно, парень связался с кем-то ради денег или разозлил кого-то, чего ему не следовало делать. Я имею в виду, это шокирует, но дерьмо случается. Это не имеет ко мне никакого отношения.
— Пусть так и остается.
При этих словах ее брови взлетели вверх.
— Я вряд ли собираюсь начинать свое собственное любительское расследование.
— Хорошие новости.
— Бенни! — рявкнула она, на этот раз громче.
— Cara, этого парня убили, а он работал в твоей компании. Моего брата тоже убили. Мою женщину ранили. Ты живешь в Браунсберге. Я живу в Чикаго. Мне нелегко присматривать за тобой так, как мужчина должен присматривать за своей женщиной, и понятное дело, что мне это не нравится. Когда твоих коллег убивает профессионал, мне это действительно не нравится. Дай мне в этом случае небольшую поблажку, ладно?
Она свирепо посмотрела на него и объявила:
— И это еще один раз, когда твоя заботливость обо мне раздражает.
Он ухмыльнулся, сделал выпад рукой, схватил ее за шею сзади и притянул к себе, она врезалась в его тело.
К счастью, она поставила свою кружку на прилавок.
Также, к счастью, она откинула голову назад, чтобы высказать что-нибудь умное, так что у него была цель, и он прицелился.
Его язык скользнул по ее губам — пончик, кофе и Фрэнки. Понимая, несмотря на то, что он трахнул ее до пончиков и кофе, он снова хотел ее.
На коленях.
Трахнуть ее рот.
Потом взять ее киску.
Поэтому он приказал:
— Доедай свой пончик. Я в настроении трахнуть тебя снова.
Ее глаза расширились, тело растворилось на его груди, но ее губы сказали:
— Такой раздражающий.
— Мы могли бы провести день у бассейна, — предложил он.
— Раздражающий.
Он ухмыльнулся.
— Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя.
Она сверкнула глазами и рявкнула:
— Раздражаешь!
Его рука сжалась на ее затылке, и он приблизил свое лицо к ее лицу.
— Ты этого хочешь.
— Бенни, из-за тебя у меня теперь пончик не лезет в горло, — поделилась она.
Он прижался губами к ее губам и прошептал:
— Заканчивай быстро есть, детка. Я хочу, чтобы ты опустилась прямо здесь на кухни на колени и взяла мой член в рот.
И снова ее глаза расширились перед тем, как ее веки опустились.
С тех пор как он сказал ей о ее превосходном минете, в постели теперь не существовало ничего, что могло бы смутить его Фрэнки. Она была готова на все, без каких-либо проволочек.
Теперь, когда ее раздражение исчезло, сладкое удивление сменило, когда она спросила:
— У тебя стояк?
— О да.
Она скользнула рукой по его паху, а он прикоснулся языком к ее нижней губе.
— Я могу съесть пончик позже, — заявила она и подтвердила это, положив его на стойку.
Бен тоже мог съесть свой пончик позже, зная, что он это сделает, когда Фрэнки опустилась перед ним на колени, расстегнула его ширинку, вытащила член, не колеблясь ни секунды, глубоко взяла его.
Голова Бена откинулась назад от восхитительного ощущения сладостного притяжения, когда она отодвинулась, выпустив его изо рта, и еще более сладостного скольжения, когда взяла его снова.
Он опустил глаза, наблюдая за ней, и это продолжалось недолго, прежде чем запустил пальцы в ее волосы с обеих сторон, откидывая их назад, а затем накрутив на руку.
Она ухватилась руками за его бедра, пока он смотрел на нее. Он трахал ее в рот, сначала медленно, но услышав ее первый стон, вибрирующий на его члене, он ускорился. Наконец, увидел, как ее тело задвигалось в его ритме, поднимаясь и опускаясь на коленях, будто она оседлала его член своей киской при каждом его движении вперед, и он знал, что ей это нравится почти так же сильно, как и ему, когда он заметил, как ее рука потянулась вниз к трусикам.