Перстень Иуды
Тут же, будто из-под земли, выросли местные стражники, они посмотрели на потемневший красный песок, откатившуюся в сторону голову со страшно вытаращенными глазами и переглянулись, уважительно поглядывая на Марка. А тот с удивлением рассматривал собственную руку, которая, по всем законам природы, должна была быть искалечена, но осталась невредимой. Только на перстне виднелась небольшая зарубка. Неужели тонкая металлическая полоска остановила острый меч? Но такого просто не может быть! А ведь если бы раб выбил оружие, то следующий удар раскроил бы златокудрую голову и сейчас Марк бы лежал мертвым на красном песке аллеи…
Он перевел дух и вытер окровавленный клинок о набедренную повязку убитого раба.
– Ты цела, Варения?! – заплетающимся языком проговорил опомнившийся Луций. Он покрылся багровыми пятнами и как будто немного протрезвел.
Но женщина повернулась и, сопровождаемая двумя преторианцами, быстро побежала к дому. Правда, на ходу обернулась и одарила Марка благодарным взглядом. Сейчас ее некрасивое лицо показалось ему даже симпатичным – наверное, от нахлынувшего чувства благодарности…
Вскоре появился озабоченный хозяин дома. На Луция он не обратил никакого внимания, зато приветливо улыбнулся Марку. Но улыбка тут же исчезла с каменного лица.
– Что произошло, Александр? – грозно спросил он.
Тут же от кустов отделился начальник местной стражи – высокий, подтянутый, бравый. Накинутый на правое плечо красный плащ открывал украшенный золотыми розетками кожаный нагрудник.
– У Макрипора была любовь с Квартой, – почтительно доложил он. – Но госпожа узнала и продала Кварту в лупанарий. Вот он и взбесился…
– О времена, о нравы! Патрицианка должна учитывать чувства рабов! – префект за волосы поднял отрубленную голову, впился тяжелым взглядом в безумно вытаращенные глаза и плюнул в окровавленное лицо.
– У кого этот пес взял меч?
– У Лутория, – мрачно ответил стерегущий труп гвардеец.
– Взять Лутория под стражу! Завтра он будет сурово наказан!
– Слушаюсь, мой префект! – Александр кивнул.
Крадок отбросил голову в кусты, и стражник поспешно вытер его окровавленную руку полой собственного плаща. Теперь префект повернулся к Марку. Каменное лицо вновь смягчилось.
– Отличный удар и смелый поступок, легионер! Ты спас мою дочь! – произнес он и еще раз взглянул на молодого воина, на этот раз оценивающе. Так смотрят перед покупкой на жеребца или на молодую рабыню.
– Хочешь поступить в преторианскую гвардию?
Марку показалось, что он ослышался. Жалованье преторианцы получали в три раза больше, чем обычные легионеры, а служили на десять лет меньше, к тому же служба в гвардии считалась почетной и сулила продвижение по карьерной лестнице.
– Ну же? – Публий Крадок ободряюще улыбнулся.
– Почту за честь! – ответил Марк и четко приложил кулак к груди.
Авл Луций кашлянул. Он молчал, но испепелял своего охранника ненавидящим взглядом. И Крадок это заметил.
– Возвращайся домой, Авл! – холодно приказал он. – Когда будет нужно, я тебя призову. А этот благородный юноша останется у меня.
Луций поклонился, бросил еще один испепеляющий взгляд на Марка и, пятясь, удалился.
– Сегодня твой командир струсил, – произнес префект преторианцев. – И такой хотел жениться на моей дочери…
Только сейчас Марк заметил, что хозяин тоже пьян, но крепко держится на ногах.
– К тому же я слышал, он любит всех подряд. Вернее, любит, когда его все любят. Это так? – Крадок почти вплотную приблизился к Марку.
Тот вконец растерялся.
– Я благодарен богам за то, что они позволили мне служить под знаменами этого мужественного воина… – забормотал он, но громкий смех хозяина виллы прервал его речь.
– Ты сказал мужественного?.. Ты либо лжешь, либо заблуждаешься. Только что он испугался взбесившегося раба.
Префект оборвал смех так же внезапно, как и рассмеялся. Затем тихо, будто самому себе, пробормотал:
– Одно можно сказать наверняка: кровь этого мужественного воина не добавит здоровья и благородства роду Крадоков. Ты знаешь, солдат, что даже самым породистым лошадям периодически нужна свежая кровь диких скакунов?
– Я пехотинец и не разбираюсь в лошадях, – пробормотал белокурый легионер и понял, какую глупость сморозил.
Но префект преторианцев либо не расслышал его реплики, либо не хотел слышать.
– Ты грамотен?
– Да.
– Жена есть?
– Нет.
– Твой отец римлянин? – Да. Был.
– А мать?
– Она была с севера империи, – замялся Марк.
– Понятно, – хозяин смотрел куда-то мимо красавца-блондина. – Род Крадоков всегда славился горячей кровью и неукротимым нравом…
Он помолчал, а потом заговорил вновь:
– Как звать тебя?
– Марком.
– И это все имя?
Аквелифер даже покраснел и, не глядя на собеседника, тихо произнес:
– Злотокудрый. Марк Злотокудрый.
– Злотокудрый, говоришь? А почему бы, собственно говоря, и нет?! – префект вновь разговаривал сам с собой. – Разве Крадокам помешала бы парочка златокудрых внуков?
Префект поднял руку, и вновь рядом с ним оказался Александр. На лице начальника охраны была написана готовность выполнить любую команду.
– Это Марк – новый гвардеец, он будет служить в третьей когорте [18]! – приказал Крадок. – Отведи Марка в казарму и распорядись, чтобы его покормили!
* * *Лагерь преторианцев располагался на северной окраине Рима. Пребывание Марка в императорской гвардии началось с лицезрения наказания стражника Лутория, оплошность которого позволила Макрипору завладеть мечом.
Около тридцати гвардейцев выстроились в две шеренги с палками наготове. Наказуемый бросился по узкому проходу, и на него тут же обрушился град ударов. Пробежав половину пути, он зашатался и пошел медленней, закрывая голову разбитыми в кровь руками. Палки с треском впивались в его тело. За экзекуцией наблюдали все свободные от службы преторианцы и лично префект. Поэтому гвардейцы не могли щадить своего товарища и лупили изо всех сил. Несчастный еле держался на ногах, он шел все медленней и упал, не дойдя до конца шеренги. Окровавленное тело унесли.
После этого Публий Крадок наградил Марка серебряным браслетом за смелость, и выстроенные когорты троекратно ударили тупыми сторонами копий в землю, приветствуя отличившегося новичка.
Хотя многие преторианцы ворчали, что нет никакого подвига в том, чтобы зарубить раба, но явное покровительство префекта заставляло недовольных скрывать свое настроение.
На первое время Марк получил должность начальника охраны семьи префекта Крадока. Кроме того, ему было поручено персонально охранять Варению. Он жил в доме префекта, расставлял и проверял посты, сопровождал дочь префекта во время выходов в город. И всегда ловил на себе ее горячие взгляды и обещающие улыбки.
Варения полюбила гулять по саду в вечерних сумерках в сопровождении златокудрого красавца, расспрашивала его о жизни, бывшей службе и будущих целях. Но молодому человеку все время казалось, что рядом с ним идет Руфь, только занимающая высокое положение. Поэтому он не отличался красноречием и избегал прикосновений, которые так естественны, когда проходишь по узким тропинкам…
А через месяц Крадок позвал нового стражника к себе на веранду. Он был в пурпурной тоге и имел вид важный и торжественный. Какое-то время префект смотрел себе под ноги, будто раздумывая о чем-то, а затем резко вскинул голову и, глядя в глаза собеседнику, спросил, четко выговаривая каждое слово:
– Марк, ты хочешь стать мужем Варении, моей единственной дочери? Стать зятем префекта Крадока, иметь такой же дом, сад – он сделал широкий жест рукой, обводя все окружающее великолепие. – Ты хочешь стать центурионом, трибуном когорты? Или войти в политику и заседать в сенате? Это может стать доступным, со временем все высоты тебе покорятся. То, что невозможно для Марка Златокудрого, вполне достижимо для зятя Публия Крадока!