Женщина в озере (Сборник)

— Главным в этой операции, сказал Миер,—
должно быть бегство. Что же вы придумали такое гениальное, чтобы обеспечить себе бегство после ограбления среди белого дня в коммерческом центре города?
— Мы собирались устроить пожар,— ответил Грофилд.— В... в одном здании, находящемся по соседству с банком.
— Вы совершите ограбление в костюмах пожарников? Ведь это моя идея.
Послышалась еще одна сирена, на этот раз далеко. Миер повернул голову, прислушиваясь. Вид у него был задумчивый. Грофилд наблюдал за ним, догадываясь, о чем тот думает. Когда же взгляд Миера перебежал на портфель, лежащий у кровати на полу, Грофилд понял, что Миеру все ясно.
Он бросил пепельницу в голову Брока и подушку в Миера, вскочил на ноги, схватил портфель и кинулся к двери. Он потратил слишком много времени, открывая дверь одной рукой, и Миер с Броком напали на него с двух сторон. Он начал бить их ногами и кулаками, упал на пол на пороге двери, понимая, что тут дело не только в деньгах: Миер убьет его за выдумку о Литл-Роке, в этом у него не было никакого сомнения.
Миер схватил обеими руками портфель, в то время как Гарри Брок старался обхватить Грофилда. Он понял, что выбора у него нет, и выпустил ручку портфеля.
Миер опрокинулся назад и свалил Брока.
Грофилд высвободился из захвата Брока и, пока они оба оставались в комнате, стараясь подняться и мешая друг другу, выскочил в коридор отеля.
  
Миссури — Оклахома 
   
 Глава 1
 
Грофилд вошел в театр в четыре часа дня. Он на секунду остановился на пороге и взглянул на сцену поверх ряда кресел. Белая простыня покрывала софу. Грофилд звонил по телефону Мэри накануне вечером после того, как ускользнул от Миера и Брока. Разговор был коротким, ни тот, ни другая не собирались говорить откровенно по телефону, но, судя по тому, что сказала Мэри, Грофилд догадался, что Дан Линч мертв. Вот уже тридцать четыре часа она жила в комнате с трупом, накрытым белой простыней.
Грофилд быстро прошел по проходу и влез на сцену. Мэри не было ни на сцене, ни за кулисами. Грофилд не хотел звать ее: он не смог бы объяснить, но ему не хотелось кричать именно здесь. Он чувствовал, что Мэри это будет, неприятно.
Он нашел ее в комнате для женщин, длинной, узкой комнате, находящейся под сценой, одна из стен которой была каменной. Она сидела за туалетным столиком с отсутствующим видом. Когда он вошел, их взгляды встретились в зеркале, и Грофилд отметил про себя, что ее лицо было лишено всякого выражения. Он никогда еще не видел ее такой и подумал: «Вот такой она будет в гробу».
Он кинулся к ней, заставил ее встать и крепко обхватил руками, как будто ей было очень холодно и он хотел согреть ее.
Вначале она была инертной, какой-то безжизненной, потом ее стала бить нервная дрожь, и, наконец, она начала плакать и тогда почувствовала себя немного лучше.
Они стояли так, ничего не говоря, около четверти часа. Грофилд пробормотал несколько утешительных слов, но больше ничего.
— Я не хочу тебе рассказывать об этом,— наконец проговорила она.— Это ничего?
— Ничего.
Теперь она снова сидела, а он встал около нее на одно колено и снова обхватил руками.
— Я не хочу об этом говорить, никогда.
— Не говори. Я знаю, что произошло, и мне не нужно знать подробности.
Она посмотрела в его глаза со странным выражением, одновременно заинтересованным и смутно ироническим.
— Ты знаешь то, что произошло?
Он не понял. Миер и Брок приходили сюда. Они убили Дана Линча. Они заставили Мэри сказать, где находится Грофилд и под каким именем. Все было просто.
Она увидела, как черты его лица стали жесткими, когда он понял, что было еще и другое, и закрыла глаза. Лицо ее опять приняло то же выражение, какое он увидел, когда вошел.
Он крепче обнял ее.
— Ничего,— сказал он,— это кончено.
  
 Глава 2
 
Грофилд сбросил тело в яму, потом взял лопату и стал засыпать ее. Ночь была прохладной и темной. Несмотря на холод, Грофилд обливался потом. С каждым взмахом лопаты он бросал злобный взгляд на то, что его окружало. Челюсти его были плотно сжаты, мысли вихрем носились в голове.
 
Он засыпал могилу, положил сверху куски дерна и утоптал вокруг землю. Потом он сложил инструмент в машину и направился к театру.
Мэри, в халате и шлепанцах, приготовила холодный ужин. Чуть раньше, вечером, они занимались любовью в ложе нижнего яруса, но между ними возникло какое-то стеснение, которого никогда прежде не было. Они не получили и большого удовлетворения, но потом, успокоившись, Мэри вновь стала похожей на себя. Теперь, когда Дана здесь больше не было, она чувствовала себя лучше.
У софы был страшный вид. Грофилд снял чехол и сжег его, но и обивка была запачкана кровью. Миер снова использовал свой нож, так что Грофилду пришлось прикрыть софу старым покрывалом. В другое время они расположились бы на софе, но в этот вечер Мэри, не сказав ни слова, накрыла стол в столовой, и Грофилд не стал возражать.
Она приготовила сандвичи и кофе и достала несколько пирожков. Они сели по обе стороны стола, и во время еды Мэри завела разговор о предстоящем летнем сезоне. Были два или три актера, еще с прошлого сезона, с которыми они собирались возобновить контракт. Грофилд старался говорить нормальным голосом и избегал бросать сердитые взгляды в пустой зал. Но едва он подумал о том, что хорошо справляется со своей ролью и что Мэри ничего не заметила, как она проговорила, словно прочитала его мысли:
— Я полагаю, что ни к чему просить тебя не преследовать его.
Грофилд удивленно посмотрел на нее.
— Я не знаю, что делать. Мне не хочется оставлять тебя здесь одну.
— Я поеду в Нью-Йорк,— предложила она.— Помнишь, Джун сказала, что мы всегда можем остановиться у нее, когда будем там. Потом я отыщу тех, кого мы хотим пригласить в этом году.
— У нас по-прежнему нет денег,— заметил Грофилд.
— Ты найдешь их.
Она произнесла это так просто, как будто все зависело от него.
— А тебя не пугает, что ты поедешь в Нью-Йорк?
— Конечно нет... Аллан?
Он не мог понять выражения ее лица.
— Что?
— Я тебя прошу не уезжать сегодня вечером. Прошу тебя!
Внезапно он понял, что все время искал подходящую фразу, чтобы сообщить ей о своем немедленном отъезде. Ведь это было очень важно.
— Никто меня не торопит.— Он улыбнулся и взял ее за руку.— Я уеду тогда, когда ты этого захочешь.
  
 Глава 3
 
Конюх движением подбородка указал на голову животного.
Грофилд просунул левую ногу в стремя и вскочил в седло. Он взял левой рукой повод и посмотрел на конюха.
— Вы скажете это мистеру Реклоу, когда он вернется после завтрака,— произнес он.
Конюх, старый человек с седой бородой, утвердительно кивнул головой.
— Я вам сказал, что да.
— И что же вы ему скажете?
— Что вы здесь, что вас зовут Грофилд и что вы друг Арни Барроу.
— Правильно.— Грофилд поднял глаза на видневшиеся вдалеке лесистые холмы.— Где я должен подождать его?
— Видите вяз в конце луга, в него ударила молния?
— Кажется, вижу.
— Поезжайте левее вяза и поднимитесь на холм. Там вы увидите водопад.
— Отлично,— сказал Грофилд, немного отпуская повод.
— Лошадь зовут Гвендолин.
— Гвендолин,— повторил Грофилд.
— Если вы будете приветливы с ней, сказал конюх,— и она будет приветлива с вами.
— Я буду об этом помнить.
Грофилд еще больше отпустил повод, слегка пришпорил лошадь, и та рысцой пробежала перед конюшней, вывеска на которой гласила: «Уроки верховой езды Реклоу. Наем по часам. Конюшня».
Гвендолин оказалась более послушной, чем об этом можно было судить по первому взгляду. Она пересекла поле хорошей рысью. Грофилду это так понравилось, что он, минуя водопад, поехал боковой дорогой, откуда открывался вид на прерию. Дважды вдалеке он видел двух всадников и оба раза констатировал, что его лошадь шла гораздо осторожнее. На востоке Миссури не очень практикуют верховую езду, и не было ничего удивительного в том, что Реклоу немного зарабатывал на своей конюшне.