Женщина в озере (Сборник)

— Я подумал, что вы хотите уехать,— сказал Грофилд.— Я действительно так решил.
Хугес удивленно посмотрел на него.
— В самом деле? Зачем бы я стал это делать, боже мой? Грузовик стоит четырнадцать сотен.
— Вы были в ярости.
— Вы когда-нибудь торговались, а? Я не думал, что Парги умеет это делать.
— Мне кажется, что да,— согласился Грофилд.
— Парги гораздо хитрее, чем кажется.— Хугес протянул Грофилду табличку с номерами и отвертку.— Займитесь кузовом, а я приверну впереди.
— Хорошо.
Они подошли к грузовику.
— Надеюсь, что Барн не слишком дорого заплатит за оружие. Иначе мы не уложимся в две тысячи.
Грофилд присел на корточки, чтобы снять старые знаки. Два или три пса подошли, наблюдая за ним: они были молчаливыми, внимательными и подвижными. Грофилд уже привык к ним, они напоминали ему публику в театре.
Когда он уже почти снял планку, появился Парги с банкой краски в руках и начал красить дверцы кабины.
Краска была немного светлее старой, но Парги очень аккуратно накладывал ее, и работа не производила впечатления наспех сделанной.
Хугес подошел с другой стороны и посмотрел на дверцу. Парги закончил красить, отступил назад и спросил:
— Как ты находишь? Здорово, правда?
— Не хочу с тобой спорить, Парги,— проговорил Хугес с таким видом, как будто результат был отвратительным.
Но Парги был в хорошем настроении и не обиделся на слова Хугеса.
— Ты просто не собирался платить мне столько,— улыбайсь, сказал он.— Ведь я тебя знаю, Хугес.
— А другая дверца?
— Не сердись. Сейчас я займусь ею, а потом ты мне заплатишь.
— Ты тоже не сердись.
Парги перешел на другую сторону грузовика.
— Думаю, будет лучше, если я поведу грузовик,— без всякого энтузиазма сказал Хугес Грофилду.— Мне нужно к нему привыкнуть.
— Хорошо,— согласился Грофилд,— а я сяду в вашу машину.
— Я поеду впереди,— сказал Хугес,— а вы будете следовать за мной.
— Хорошо.
— Только нам придется где-нибудь остановиться, чтобы перекусить. Я знаю несколько хороших мест.
— Отлично.
Хугес бросил взгляд на свою машину, потом посмотрел на Грофилда. У него было сильное желание дать совет Грофилду, как ему вести машину, и он боролся с этим желанием. Но все-таки сдержался и только произнес:
— До скорого.
— До скорого,— ответил Грофилд.
Он повернулся и направился к машине Хугеса, а собаки прыгали вокруг него. Он поймал себя на том, что улыбался, глядя на машину.
  
 Глава 6
 
Пламя спички вспыхнуло в темноте. Барн закуривал сигарету. В ее слабом мерцающем свете Грофилд разглядел сидящих на полу пустого фургона Варна и Стива Тобел-мана, а также большой кусок фанеры, прислоненной к перегородке в глубине и удерживаемой веревкой.
— Действительно хорошая работа получилась,— заметил он, глядя на картину, нарисованную на фанере.
— Спасибо,— сказал Тобелман.
Барн погасил спичку, и все снова погрузилось в темноту. И только на короткие мгновения, когда Барн затягивался, едва различались смутные очертания фигур.
— У вас есть талант,— снова заговорил Грофилд.— Вы должны попробовать зарабатывать себе этим на жизнь.
—- Коммерческим художеством? — В голосе Тобел-мана послышалось презрение.
— Ну, ладно! — сказал Грофилд.
— Он художник.— Барн произнес это таким равнодушным тоном, словно говорил о самой заурядной вещи.
— Я понимаю вас,— сказал Грофилд.— Это ведь и мое призвание.
— В самом деле?
По интонации Тобелмана Грофилд понял, что тот заинтересовался и что теперь он, Грофилд, вынужден будет объяснить ему подробно, каким актером был он сам; кроме того, у него создалось впечатление, что положение Тобелмана мало чем отличается от его собственного, но присутствие Варна, красная точка его сигареты, мерцающая в темноте, стесняли его. Барн, он это знал, был легкомысленным типом, профессионалом, который владел только одной профессией, получая от нее полное, удовлетворение. Тобелман был единственным в этой компании человеком, у которого были еще и другие интересы и который походил на него самого.
 
Вопрос Тобелмана повис в темноте, ожидая ответа. Смущенный присутствием Варна, Г рофилд ответил:
— Я актер, и у меня есть летний театр.
— И в нем могут быть деньги?
— Не густо. Из-за кино и телевидения.
Немного помолчав, Тобелман продолжил:
— Знаете, существует теория, которая утверждает, что артист и преступник — это одно и то же. Вы слышали об этом?
— Нет, не слышал,— ответил Грофилд.
— Что искусство и преступление являются антисоциальными актами,— продолжал Тобелман.
— Интересно,— сказал Грофилд.
Он надеялся, что Хугес скоро начнет операцию. Он поднес часы к глазам. Без десяти одиннадцать. Грофилд знал, что Хугес ждал, когда проедет машина шерифа. Грузовик, в котором они сидели, стоял на одной станции техобслуживания, закрытой на ночь и находящейся в четырехстах ярдах от магазина «Фуд Кинг». Пройдет, по крайней мере, минут двадцать, прежде чем машина шерифа появится у магазина снова. Хугес выжидал: как только путь освободится, они начнут действовать.
— Разумеется,— продолжал говорить Тобелман,— многие артисты начинали с того, что становились преступниками. Но вы и я — наоборот, не так ли? Вы — актер, а я — художник.
— Это правильно,— сказал Грофилд.
Внезапно вмешался Барн.
— Знаете, а я очень люблю читать.
Тяжелый, спокойный голос, говоривший без всякого выражения, страшно удивил их: этот голос, казалось, был совершенно лишен эмоций, он лишь выдавал информацию, простое сочетание букв, так же как чуть раньше, когда он заявил, что Тобелман художник.
Грофилд посмотрел на красный кончик его сигареты. Он не знал, как воспринять заявление Варна. Может, если бы он мог видеть его лицо...
Тобелман решил поддержать разговор.
— Это правда? — спросил он.
— Я пристрастился в Холме,— пояснил Барн.— В тюрьме сколько угодно свободного времени.
Благодаря темноте Грофилд позволил себе улыбнуться.
— Многие люди посвятили себя искусству, сидя в тюрьме, и именно по этой причине,— заметил Тобелман.— Например, О’Генри.
— Я здорово пристрастился,— сказал Барн.— Я и теперь прочитываю три или четыре книжки в неделю.
— Это хорошо.
— В основном, конечно, вестерны. Есть много замечательных книг.
Грузовик плавно тронулся с места.
Все на мгновение замолчали.
— Мы приступаем к работе,-— сказал Грофилд.
Но Тобелман и Барн продолжали разговор о вестернах. 
  
 Глава 7
 
В большинстве магазинов самообслуживания служащие после закрытия магазина в пятницу вечером пополняют в отделах запасы продуктов для продажи в субботу. В большом магазине эта работа занимает шесть-семь часов, она начинается часов в десять и продолжается большую часть ночи. Магазин «Фуд Кинг» не был исключением из правил.
Обычно товары в магазины доставлялись в пятницу после закрытия, так что, когда грузовик-фургон заехал на стоянку «Фуд Кинга» в пятницу без пяти одиннадцать вечера, выглядело это вполне естественно.
Фургон подъехал к заднему входу в магазин, к разгрузочной платформе. На шофере были куртка с застежкой-молнией, фуражка, а за ухом торчал карандаш. Все эти детали делали его внешность ничем не примечательной.
Сбоку от разгрузочной платформы находилась лестница. Шофер поднялся по ней и нажал на пуговку звонка около железной двери. Он подождал две минуты и собрался позвонить еще раз, когда дверь начала подниматься. Она поднялась примерно футов на пять и остановилась. Служащий лет тридцати пяти в белом халате проскользнул под дверью и вышел на платформу. Над дверью висела лампа, это был единственный источник света, не считая фар машины, которые шофер не выключил.
— Что это? — спросил служащий.
— Доставка.
— Меня никто не предупреждал.