ЭТНОС. Часть вторая — ’Догма’ (СИ)

На это золото принц активно нанимает войска, которые должны отправиться в составе меровийского экспедиционного корпуса воевать с Нарнией. Вопрос: «А какого, собственно, хрена Меровия, не имеющая, по мнению Лиги Морских Держав, никаких легитимных интересов на Юге, будет воевать с расположенным на другом краю континента независимым государством Нарния?» — имел в публичном поле простой и очевидный ответ: «Это же Меровия! Дикари-с!»
На самом деле, никаких денег Джерис, разумеется, и в глаза не видал, да и нанимать ему некого. Просто меровийское золото из банков пошло на покрытие убытков от ведения боевых действий на юге армиями Киндура и Багратии. Действий, ведущихся под Меровийским флагом.
Накал шизофрении происходящего, конечно, зашкаливает, но искушённый в этих материях Мейсер заверил меня, что для международной дипломатии это дело более чем обычное. Поэтому мы неспешно чухаем вниз по здешней Амазонке на небольшом пароходике и чувствуем себя героями не то Буссенара, не то Марка Твена. Плывём, как выражается испорченный бурной молодостью Слон, «рамсить проблему».
* * *
Пароходик шелестит колесом, расположенным, к моему удивлению, не сбоку, как на старых картинках с Миссисипи, а сзади, за кормой. Наверное, Фред объяснил бы мне, почему так, но Фреда с нами нет. Это вообще, если вдуматься, моя первая самостоятельная миссия. Со мной Нагма (потому что одну я её не брошу), Слон (потому что знаком с Портком), четверо наших бойцов (для охраны). Мы уже покинули обжитые территории Пригирота, последние причалы фортов южного фронтира миновали ещё вчера. По берегам раскинулись дикие земли — формально меровийские, по факту — ничьи. Так что охрана не помешает. Бойцы с облегчением переоделись из неудобных партикулярных костюмов в полевую форму, достали штурмовые винтовки и установили на вертлюге пулемёт.
Кроме бойцов с нами Лирания. Мы это не обсуждаем, но очевидно, что снайпер нужен на случай, если переговоры не заладятся. Может оказаться, что проблему с королевством Нарния будет проще решить без её короля. Да, звучит так себе, но Порток знал, на что шёл. Не в игрушки играем.
После всей суеты сборов и отъездов у нас с ней впервые нашлось время поболтать.
— Как там дома? — спрашиваю я загорающую на палубе девушку.
На ней минимум одежды, и боец, дежурящий у пулемёта на мостике, зарабатывает косоглазие, глядя одним глазом в саванну, другим — в её декольте. Лирку это не волнует. Плевала она на парней. Вокруг её сердца колючая проволока, минные поля и стреляющая на любой шорох тяжело вооружённая паранойя. Однажды я наплевал на табличку «Опасно! Не приближаться!» и почти преодолел эту полосу препятствий. Почти. Но тогда я был другим человеком.
— Дома не хватает вас с Нагмой, — сказала Лирания. — Я даже удивилась, насколько.
— Димка справится.
— Да, наверное, — пожимает она плечами, — но без тебя нет ощущения цельности. И, наверное, безопасности. Дмитрий хороший человек, но ты — прем, а он — нет.
— Я давным-давно не прем, — улыбаюсь я.
— А граф это, по-твоему, кто? — отвечает Лирания серьёзно. — Как по мне, прем и есть.
— Угу, — подтверждаю я, — каждый аристократ имеет в предках атамана разбойников. Но я не настоящий граф.
— Ну да, — скептически качает головой девушка, — то-то именно ты с целым королём общаться едешь.
— Да какой он, к чёрту, король. Так, недоразумение. Мелкая случайная проблема, решать которую можно даже меня отправить.
— Может, и так. Но ты уж постарайся, чтобы эту проблему не пришлось решать мне. Не испорть приятный круиз неприятным финалом.
— Постараюсь. Но держи на всякий случай порох сухим. Человек, объявляющий себя «королём Нарнии», может иметь и другие психические проблемы.
— У меня не мушкет, причём тут порох?
— Выражение такое. Как там Онька?
— Стала ещё чуть-чуть меньше сестрой.
— В каком смысле?
— Она, чем дальше тем больше, не моя сестра, а дочь Дмитрия и Алианы. Зовёт их папой и мамой, Ярка — братиком. Я не против, на самом деле. Радуется, когда я приезжаю, но раньше мы были одно. А теперь — нет.
 
— Она растёт и меняется. А тебя нет рядом. Однажды приедешь, а там совсем незнакомая взрослая девушка.
— Заткнись, прем, — мрачно сказала Лирка, — сама знаю. Но, чёрт побери, я-то ей совсем ничего не могу дать. Пусть лучше так.
— Смотри! — Нагма прерывает наш разговор, вручив Лирании очередной набросок.
— Опять меня рисовала? — удивляется та. — Не, блин, ты мне льстишь! У меня и вполовину не такая шикарная грудь!
— Молчи! — отмахивается дочь. — Ты ничего не понимаешь в искусстве! Я художник, мне виднее!
— Надеюсь, это не твои колдунские фокусы? — подозрительно спрашивает Лирания. — У меня не отрастут теперь внезапно сиськи пятый номер? Не хочу! Я же снайпер! Мне и с этими-то на позиции неудобно…
— Ой, да ну тебя! — смеётся моя дочь. — Не волнуйся. Ничего такого, просто картинка.
Нагма собирает рисовальные принадлежности уходит в сторону кают. Из коридора причуда акустики доносит до нас разговор.
— Девочка, а девочка? — робко спрашивает боец, только что сменившийся с вахты у пулемёта.
— Чего вам, военный? — непринуждённо отвечает пожившая в гарнизонах Нагма.
— А тебе эта картинка очень нужна?
— Какая? С Лиркой, что ли?
— Ну да, которую ты рисовала только что.
— Ну… Как сказать… А вам что за дело?
— Можешь мне подарить? Ну, или сменяю на что-нибудь.
— А вам зачем?
— Пригодится. Сувенир, типа, будет. На память.
— Агась, — деловито отвечать дочь. — Дрочить будете?
— Ах ты!.. — возмущённо вскрикивает боец. — Ну у тебя и язык! Была бы ты моей дочерью, заставил бы рот с мылом мыть!
— Угу, — смеётся Нагма, — пойдите, отцу моему посоветуйте. Вдруг послушает?
— Графу Морикарскому-то? Я что, самоубийца? Ладно, чёрт с тобой, проехали и забыли.
— Эй, — кричит ему вслед Нагма, — вы, вроде, меняться хотели! А что у вас есть? Кстати, могу нарисовать её без лифчика…
— Вот зараза малолетняя! — смеётся Лирания.
— И не говори, — вздыхаю я. — И в кого только пошла?
— В зеркало давно смотрел, прем?
* * *
Встреча… или надо говорить «аудиенция»? Всё же король… В общем, она была назначена аккурат на спорной территории. То есть на границе джунглей и саванны, на торговом посту, представляющем собой небольшую деревянную крепостицу. Точнее, бревенчатый блокгауз — небольшая фактория, используемая самостоятельными торговцами, действующими на свой страх и риск. 
Мы — то есть колониальная администрация графа Морикарского — относимся к ним снисходительно. Сильно разевать пасть на нашей поляне не даём, но заполнять торговые ниши, слишком мелкие для нас — почему нет? Пусть меняют шкурки на спички и самородки на бусики, а заодно рискуют бошками в диких землях, формируя будущие промтоварные рынки, на которые потом бульдозером накатимся мы, раздавив лавочки первопроходцев стальными гусеницами Большого Ретейла.
Порток — здоровенный лысый как колено детина с кривыми зубами и устрашающей внешностью. Этакий тупой громила, накачанный, весь в шрамах, постоянно ухмыляющийся и демонстрирующий гипертрофированно маскулинное поведение. Говорят, туземцы от него в восторге, им такое нравится. Про туземок вообще молчу.
— Здаров, графило! — он рушится на стул, протестующе скрипящий под его тушей, и оказывается напротив меня за переговорным столом.
На этом столе, похоже, трапперы годами разделывали добычу. Выглядит и пахнет он не очень, но нам с него не жрать. Совместная трапеза протоколом аудиенции не предусмотрена.
— И тебе не хворать, Король-Лев.
— А, читал, значит, Нарнию, читал! — гогочет новоявленный монарх. — Зацени, смешно же вышло! Местным невдомёк, но я каждый раз уссываюсь, как в газете вижу.