Мечников. Клятва лекаря (СИ)

Ещё бы. Через два-три дня из-за высокого давления кровь могла и в мозг выйти. Другими словами, случился бы инсульт. Причём, как я понял, водяной маг не только в сосудах объём жидкости увеличил. Но и в желудочках мозга. А там находится ликвор — среда головного мозга. Увеличение давления там может послужить причиной ещё десятка болезней и привести к летальному исходу.
Как только приём завершился, я вышел в фойе и тут же наткнулся на вошедшего в амбулаторию Ивана Сергеевича Кораблёва. Выглядел он напряжённым. Хоть на улице и был страшный холод, по его лбу тёк пот.
— Лаврентию стало хуже, господин Мечников, — произнёс он. — Мне весь рабочий день пришлось пропустить… Провозился с ним. Потом рассказал ему о вашем плане. Он долго сомневался, но… В общем, мы оба согласны. Я уже заплатил извозчику, чтобы Лаврентия привезли сюда. Вы готовы задержаться сегодня?
— Разумеется! — воскликнул я. — Но мне в помощники понадобится ещё один лекарь. Можем…
— Не надо Синицына, — помотал головой Кораблёв, догадавшись, что я хочу предложить. — Я лично вам помогу. К брату никого кроме вас не подпущу. Оперировать будете во втором смотровом. Через час Лаврентий уже будет здесь.
— Тогда я успею сбегать домой, — ответил я. — Мне нужно забрать кое-что. А вы пока подготовьте бинты и скальпели. Они нам пригодятся.
Не дожидаясь ответа главного лекаря, я рванул к своему особняку. Ворвавшись в прихожую, я прокричал:
— Токс! Тащи сюда всё, что успел из себя «надоить»! — произнёс я. — Мне нужен весь твой яд!
— Ж-жу! — уверенно ответил клещ и ускакал в подвал.
Через пару минут Токс притащил мне три небольшие пробирки с ядом, который служил анестетиком.
Отлично. Резать человека живьём — не вариант. А блокировать нервную систему с помощью лекарской магии — прямой путь к увеличению опухоли. Наконец-то яд Токса мне пригодится по-настоящему.
— Всё, Токс, до ночи меня не жди, — сказал я. — Скорее всего, вернусь поздно. Не скучай тут!
Оставив питомца охранять дом, я рванул назад — в амбулаторию. Лаврентия Сергеевича Кораблёва привезли даже раньше, чем я думал. Сторож вместе с главным лекарем уже затащили его в нашу «операционную», когда я поднялся туда.
— О, а вот и снова вы… — прохрипел Лаврений, увидев меня. — Господин Мечников, интуиция мне подсказывает, что видимся мы с вами в последний раз.
Лицо, шея и грудь больного были залиты кровью. Скорее всего, это из-за кровохарканья. Изо рта пациента шла алая пузырчатая пена. Видимо, опухоль успела разъесть сосуд.
— Нет уж, Лаврентий Сергеевич, — помотал головой я. — Придётся вам терпеть мою компанию ещё весь период реабилитации. Иван Сергеевич, держите пробирку, — я протянул Кораблёву яд Токса. — Будем обезболивать этим.
Единственное, о чём я могу сожалеть — я не успел подготовить шприц. Этот простой инструмент тоже до сих пор не изобрели. Но сейчас с ним возиться совсем нет времени. Придётся воспользоваться хитрым способом.
— Господин Мечников, что это⁈ — воскликнул Иван Сергеевич. — Какое-то зелье?
— Доверьтесь мне. Это — болеутоляющее, — произнёс я. — Как я и сказал, первую половину операции мы не будем пользоваться лекарской магией.
— Но…
— Вы хотите, чтобы ваш брат выжил или нет⁈ — повысил голос я.
— Делай, как говорит парень, Иван, — прошептал Лаврентий. — Чего мне терять? Ну угробит он меня раньше времени — и что с того? Хоть мучиться не придётся.
Я достал из сумки небольшую колбу со спиртом, который приобрёл не так давно в одном из местных кабаков. На деле это был самый банальный самогон. Но спирта, судя по моим опытам, там было чуть ли не восемьдесят процентов. Самое то, чтобы обработать руки. До антисептиков я доберусь позже.
— Обрабатываем инструменты и руки, — скомандовал я.
Кораблёв не стал задавать лишних вопросов. Похоже, его успокоил тот факт, что я не собираюсь принимать алкоголь внутрь.
— Может, и Лаврентию стоит дать? — поинтересовался он.
— Нет, — помотал головой я. — Спирт в крови может нейтрализовать действие моего обезболивающего. Рисковать не будем. А теперь, Иван Сергеевич, мне нужно, чтобы вы помогли мне кое-что сделать. Для этого понадобятся способности сразу двух лекарей, — я повернулся к Лаврентию. — А вам придётся потерпеть. Это будет единственная болезненная часть операции. После этого, скорее всего, вы заснёте. Боль чувствовать больше не будете — это могу гарантировать.
  
— Я уже привык к боли, Алексей Александрович, — вздохнул он. — Делайте, что хотите. А ты, Иван, — он обратился к брату, — если что-то пойдёт не так, найдёшь моё завещание за кухонным шкафом. Я готов принять свою судьбу.
— Что нужно делать, господин Мечников? — проигнорировав заявление Лаврентия, спросил главный лекарь.
— Я вскрываю его вену скальпелем, а вы удерживаете кровь внутри. Не дайте ей вытечь с помощью лекарской магии, а если получится — расширьте мой разрез. Растяните сосуд. Я волью туда обезболивающее.
План звучал безумно даже для меня. Но приходилось обходиться без шприца и сочинять сумасшедшие способы анестезии.
Кораблёв активировал витки, а я сделал надрез. Всё прошло по плану. Яд Токса попал в кровь Лаврентия. Ровно столько, сколько нужно. Уже через минуту пациент заснул.
Тогда я ещё раз обработал скальпель спиртом и согнулся над грудной клеткой больного.
— Всё, Иван Сергеевич, назад дороги нет. Приступаем к операции!
  
Глава 20
 
Вся сложность операции заключалась в том, что у нас недостаточно инструментов для её проведения, а в ходе первых этапов хирургического вмешательства пациент будет терять много крови. И мы не можем использовать лекарскую магию до тех пор, пока опухоль не будет извлечена.
Именно поэтому я сказал Кораблёвым, что риск смерти на операционном столе очень высок. Но попытаться всё равно стоит.
— Иван Сергеевич, мы проведём переднебоковую торакотомию, — произнёс я.
Кораблёв нахмурился, не поняв, о чём идёт речь. М-да, не просто же мне придётся, если учесть, что в этом мире людей вскрывают только патологоанатомы…
— Просто делайте, как я скажу. Итак, судя по рисункам господина Разумовского, патологический очаг находится в правом лёгком, — объяснил я. — Скрутите ткань, сделайте валик и подложите его под правую лопатку Лаврентия Сергеевича.
Кораблёв сделал, как я и просил. Я же тем временем взял расслабленную правую руку Лаврентия и положил её ему за голову. Настало время готовить операционный доступ.
Был бы я хирургом, смог бы провернуть эту операцию куда проще, но не все нюансы этого искусства мне известны. Мне приходилось ассистировать на операциях, но хирургом я никогда не был. Хорошо ещё, что теория мне знакома, и я помню, как проводится часть операций на практике.
Я нащупал третье ребро, обработал зону, а затем расположил скальпель между пальцев, крепко его обхватил.
И сделал первый разрез. Линия прошла от соска по дуге в сторону четвёртого и пятого ребра. Рассекать слои грудной клетки, как и в любой операции, необходимо послойно. Сначала кожа, затем фасция — оболочка, в которой находятся мышцы, и уже после — сами мышцы.
Кровоточила операционная рана сильно, но не критично.
— Много крови, Алексей Александрович, — испугался Кораблёв. — Он умрёт ещё до начала осуществления вашего плана!
— Успокойтесь, Иван Сергеевич, это — капиллярная кровь. Артерии мы не задели. Много он не потеряет, — объяснил я.
Но самое сложное впереди. Следующим этапом я сделал надрез межрёберной мышцы. Здесь нужно было вести скальпель крайне аккуратно — по верхнему краю нижележащего ребра. Если сделать наоборот — есть высокий риск пересечь межрёберную артерию и нерв.
Передо мной обнажилась плевра — мешок, в котором находится лёгкое. А вот теперь — самый опасный и неправильный момент этой операции. Почему он неправильный? Да потому что оперируемое лёгкое нужно отключить от дыхательной системы. Иначе…
Стоп. А ведь мне не нужна лекарская магия, чтобы это сделать! Точно… Остановка дыхания — это урон, как собственно, и любая операция. Вынужденный урон организму.