Свадебный переполох (СИ)
Отправит Октавиана? Это было плохо вчера. А теперь — всё равно. Элгэ не переживет сегодняшнего дня. И больше не увидит даже луны и звезд — не то что завтрашнего рассвета!
Прости, Диего. Но немедленная опасность грозит не тебе. И потому тебя спасет кардинал — если выздоровеет.
Плохо, что Элгэ его обманет. Он — хороший человек. И уж точно не виноват, что его отравили.
Но по своей или чужой вине — Его Высокопреосвященство тоже обманул спасенную илладийку. Алексе никто не передал в монастырь яд. Она выйдет за принца Гуго.
А значит, всё, что осталось Элгэ, — заколоть его прямо в церкви. На сей раз — насмерть! И вторым ударом — себя. Один стилет — и замыслы сразу двух титулованных мерзавцев разлетятся в прах.
А сырая или, напротив, пересохшая от жажды земля Эвитана наконец получит бренное тело младшей дочери Алехандро Илладэна. Давно ведь уже жаждет!
Если, конечно, северяне не бросят труп собакам.
Вот и улица Великого Гуго. Здравствуй, дорога к плахе!
Навстречу — разряженный в пух и прах эскорт. Розово-голубенький — как и подобает. Стража у помоста…
Перекормыши королевского дяди застыли почетным караулом. Его свинячье Высочество запаздывает. Не протрезвело или еще не вылезло из постели очередной невезучей служанки? Тьфу!
Эскорт-то у него — трезвый? Лучше бы — тоже пьяный…
А еще — среди них наверняка отыщутся старые знакомцы Элгэ. Но приглядываться настроения нет.
Интересно, часто ли жертва ждет палача? Впрочем, так думать еще забавнее — учитывая, что будет наоборот.
И всё равно ожидание стрелы на тетиве — невыносимо. Безумно хочется сделать невесть что! Выпить крепкого вина, пустить коня — даже этого! — вскачь во весь опор. Крикнуть что-нибудь безумно-гордое толпе. Попросить передать Виктору Вальданэ, что Элгэ всегда его любила.
Не любила и не всегда, но это — сейчас неважно. Должна была любить. Погибающей героине положено иметь единственную и неповторимую любовь всей жизни. У любого балладиста спросите…
Илладийка еще раз окинула взглядом буйно веселящуюся, уже полупьяную толпу «добрых жителей Лютены». Глотнула свежего, всё еще холодного воздуха. Зло усмехнулась и промолчала.
Глава 7
Глава седьмая.
Эвитан, Лютена.
1
Знакомая улица Святого Михаила. Монастырь — так похож на тот, где Элгэ провела взаперти месяц. А обряженную в подвенечное платье Александру уже выводят во двор рыцари-михаилиты. Сами.
Полупрозрачная вуаль скрывает лицо. Но можно не сомневаться: под проклятыми кружевами сестренка — белее мела. И собственного платья.
Элгэ про себя обругала монахов предателями. От души.
Кардинал — при смерти. Михаилиты не могли не подчиниться решению Регентского Совета. Епископ Ордена и так отказался проводить венчание — вместо Его Высокопреосвященства.
И всё равно — предатели. Северяне!
Равнодушно переставляющую ноги Александру подвели к процессии. Младшая сестра попыталась высмотреть под ненавистной вуалью следы слёз. Но то ли кружево их затенило, то ли Алекса не плакала. Вот бледна как смерть — это да. Здесь Элгэ угадала.
Ничего, сестренка. Скоро всё для тебя кончится! Во всяком случае — самое страшное.
О древних богах не осталось ничего, кроме легенд. А они считали оскорблением белый наряд невесты, уже утратившей девственность. И, судя по тем же легендам, за ложь карали прилично.
Сейчас в это верят разве что крестьяне. Вот смерть жениха и будет хорошим подтверждением языческого суеверия. А то облачили в цвета добродетели… двух южных шлюх!
Спокойно, для истерического смеха нет причин. На том свете поржем боевой кобылицей… На руках у папы — если церковники не врут!
Сколько шума, о Творец! И сколько людей. Все окна Садовой облеплены любопытными лицами. И на каждом дереве — гроздь мальчишек. А где — и особо ловких девчонок.
Почему все так кричат? И сколько может лететь цветов — под конские копыта? Только расцвели — и вот… Это свинопринцы Гуго должны умирать на свадьбах, а вовсе не розы.
Страшно представить, сколько же их тогда швыряют летом или осенью. Наверное, все дороги устланы ковром из нежных лепестков. А сейчас — как раз хватит завалить могилу некой илладийки. И курган насыпать…
Ага, мечтай! Скажи спасибо, если вообще после такого похоронят. А не в выгребную яму сбросят.
Ну, в яму… Элгэ будет уже всё равно.
Зачем так ярко светит солнце? Почти как в Илладэне… Издевается?
Улица святой Бригитты… Сердце колотится раненой птицей. Отчаянно цепляется за жизнь.
Чувствует, что биться осталось недолго.
Последние шаги — к героической гибели. И на сей раз никакой кардинал не придет. Нет, эшафот — это не особняк свина Гуго. Эшафот — церковь впереди.
А вообще, храм — это хорошо. Будет где отпеть.
Впрочем, если Творец справедлив — за убийство такой мрази положен светлый Ирий. Однозначно.
А если несправедлив или его нет — так какая разница?
Только бы всё получилось!
Жаль, сейчас между Элгэ и Гуго — Юстиниан и Алекса. Поменяли бы пары местами — и до церкви б ехать не пришлось. Чего уж теперь время тянуть…
Сердце пропустило перестук. Придурок Гуго горячит собственного рионца — выскочил на полкорпуса вперед. Ну, еще немного…
Грохот двух выстрелов слился с диким воплем зарезанной свиньи! Очень басовитой…
Элгэ инстинктивно пригнулась, бешено завертела головой. Рионка взвилась на дыбы, отчаянно пытаясь сбросить всадницу.
Не на такую напала, трусиха перекормленная!
Заполошно ржут лошади. Орет, визжит, стенает десяток (или два?) перепуганных мужиков. Ни одна баба не заголосит так громко!
Что за…
Еще два громовых раската резанули по ушам! Один за другим.
Элгэ натянула поводья — пытаясь успокоить ополоумевшую дуру о четырех копытах. С чего-то вообразившую себя боевой кобылицей.
«Дикаря»-илладийца бы сюда! Самое время — Александру в седло и драпать к Темному и змеям его!
Чтоб им всем! Алексу же в таком состоянии сбросит и рионка!
Где сестра⁈
Кони, люди, визг, вопли… Прекратите метаться, придурки! Из-за вас сестру не видно!
Откуда стреляли — Темный знает. Да и неважно уже…
Главное — все вдруг заткнулись. Гробовая тишина!
А это еще что за…
Элгэ дико расхохоталась — во всё горло. Рвется на волю лошадь свинопринца. Четверо розово-голубых кретинов судорожно вцепились в уздцы. Еще бы — перекормлены хуже рионки!
А сам Гуго висит в стременах, на спине расцвели две рваных розы. Опять — цветы. Красное на розовом и голубом… Розы ведь и должны быть алыми, правда?
Ничего не слышно. Кроме собственного смеха. Все до сих пор молчат, что ли? Гуговцы, лошади, толпа «добрых жителей Лютены»?
Эскорт пытается поднять сюзерена. Молча разевают рты, смешно кривляются.
Прекратить бы хохотать, чтобы вежливо объяснить: бесполезно! Раны — сквозные, сердце однозначно пробито. Слышите, северные придурки?
А все вокруг пялятся — на Элгэ и принца. И ни одному идиоту не придет в дурную башку добить свина! А заодно влепить пощечину впавшей в истерику бабе.
Звуки вернулись резко и сразу. Гамом, воплями, проклятиями. Через шестнадцать или семнадцать ударов взбесившегося сердца. Оно еще не поняло, что казнь отменяется.
И ясно, почему к Элгэ никто не рванул. Тут истерика у половины собравшихся! Столпившихся.
С Гуго покончено — мешок сала сдохнет в ближайшие сутки. Две пули в сердце — это вам не…
Две⁈ Выстрелов было ЧЕТЫРЕ! Кто еще⁈
Смех резко застрял в груди, больно сдавил. Дурная голова вертится по сторонам. Руки стискивают повод.
Рионка, радуясь свободе, рванула вперед. Расталкивает истериков, освобождает обзор…
Александра оседает на луку седла. Алое пятно — на левой руке.
Слава Творцу — не голова и не туловище!
И — ни звука, ни стона. Что ж ты так, сестричка⁈
Октавиан опередил Элгэ на корпус — успел подхватить Алексу. Нашел встревоженными глазами ее сестру: