Поймать лаптем удачу (СИ)

Я приоткрыла свои заплывшие щелочки, и сразу мне бросился в глаза его торс. Он застегивал ширинку, осталось застегнуть на пуговицы только белую рубашку.
— Просыпайся. Одежда в ванной.
Я вскочила и побежала в ванную. Одевались мы с ним, наверное, наперегонки. Одевшись, я вышла за сумкой, в которой была тушь и блеск для губ. Всю косметику я с собой не носила, а зря. Миша уже был на улице, на столе я увидела две чашки с кофе, от которых шёл пар. Когда он его успел сварить? Я еще красилась, когда он вбежал на кухню.
— Всё, едем.
— Я ещё не готова.
— Вика, идём!
— Так мы даже кофе не выпили!
У меня еще теплилась надежда, что он мне разрешит попробовать сваренный для меня кофе.
— Даю тебе две минуты, — он пошёл в спальню, а я, бросив красить ресницы, побежала пить его горячий напиток, который своим запахом так и пленял меня. Я сделала два глотка, и мой мозг включился. Так. Мы вчера так ничего и не решили. Почему он ни о чём не спрашивает меня? В смысле, не просит документы? Или он боится, что я действительно женю его на себе? Неужели это? Я вспомнила вчерашнюю ночь, и меня охватил жар. Блин! Я же своего главного директора заставила с собой спать под дулом пистолета! Надо как-то ситуацию исправлять. Я встала, чтобы пойти и достать документы, которые я спрятала в бочке, и отдать их законному владельцу, как из спальни вышел Миша с папкой в руках.
— Едем, — он уже был обут и, открыв входную дверь, ждал, пока я натяну на ноги ботинки. Честное слово, в этот момент я чувствовала себя клушей. Как говорят в народе, чем быстрее торопишься — тем медленнее получается. Кое-как заклеила липучки и, почти на согнутых коленях, рванула к бочке, но заорала от боли в руке.
— В машину! Мы опаздываем!
Я согнулась и плача сказала:
— Но я же хотела тебе дать…
— Успеем.
Он меня почти затолкал в красную глянцевую машину. Сразу было видно, что это маленькая дамская машина. В ней витал запах дорогих французских духов, и было очень чисто, словно её использовали только один раз, когда обрызгивали духами.
У меня навернулись слёзы на глазах. Я делала всё, чтобы не показать свою слабость. Кому я поверила? Деспоту, гею, импотенту! Сам не в силах разобраться в своей ориентации и срывает свою злобу на простых подчиненных. Идиот, сам вправил руку, теперь от злости вывернул!
Миша включил радио и нервно барабанил на руле, когда мы встали в пробке. Было видно, что он хочет выругаться, но молчит. Прервало наше напряженное молчание: «А я люблю тебя Сергей! Чмоки, чмоки, чмоки! Я — как Кайли Миноги»… Я быстро здоровой рукой взяла трубку.
— Да!
— Доброе утро!
Я даже видела, как улыбается «ФинДир» через трубку.
— Смеешься?
— Вика, а почему у тебя настроение как у девушки с ранним климаксом?
— Что?! Да пошёл ты к чёрту!
Я от злости даже выронила мобильник в ноги, но мне сразу стало легче. Только сейчас я заметила, как на меня задумчиво смотрит Михаил.
— Что?!!
— Ты извини. Я ни разу в жизни не позволял себе опаздывать на работу. Никогда не опаздывал. Сегодня проспал. Тебе придётся смириться, что с утра у нас работа, а потом, после работы — всё остальное.
Рука ныла, и я не могла сообразить, вот сейчас он — про что?
Пробка сдвинулась с места, и мы медленно, но поехали. Рука не давала мне о себе забыть. И когда мы приехали к офису, то мой лоб покрылся капельками пота, а учитывая, что накрашены были только ресницы — я, наверное, была похожа на приведение или зомби. Миша, прежде чем выйти из машины, вызвал охрану. А я даже не знаю, ждали ли нас те люди, что за нами охотились или нет. В лифте он, наконец, обратил на меня внимание.
— Что с тобой?
— От тебя тошнит, — если он еще что-нибудь у меня спросит, то я сейчас разревусь, что совсем некстати. Наконец он увидел, что я в одной руке держу большую сумку и пакет с платьем, а другая прижата к груди в странном положении.
— Понятно, — он нажал кнопку этажа, где находился медкабинет. Когда мы вышли, он меня почти за шкирку завел к медсестре. И что вы думаете? Она опять сидела на корточках под столом и переобувалась.
 
— Опять её нет на рабочем месте, — очень тихо сказал Высоковский.
— Я здесь! — пискнула медсестра и вынырнула из-за стола, вся красная. — А вы за каплями?
Медсестра заглядывала ему в глаза, и мучавший меня вчера червячок был готов уже вырваться наружу. «Мы поздороваться зашли!», — хотела я сказать язвенным тоном, но получился еле понятный стон. Миша посадил меня на кушетку и обратился к медсестре, которая сама была готова свалиться в обморок от одного его взгляда.
— Вы когда-нибудь вправляли суставы рук?
— Да, на практике, — и она заморгала глазами. Я сразу поняла, что она вправляет кисти рук так же хорошо — как я знаю вьетнамский.
— Не будет она мне вправлять руку!
— Почему? — удивился Высоковский.
— А ты посмотри на неё! Когда у неё была там практика? Она не сможет!
— Вика! — Миша вдохнул и, наклонившись ко мне, тихо сказал. — Может, перестанешь капризничать?
— Это не каприз! — Мне казалось, что у меня скрипели зубы. Я взглянула на медсестру, та сама чуть не плакала в полуобморочном состоянии. — Я не доверю ей свою руку, — продолжила я.
— Михаил Владимирович, лучше ей уступить. У неё проблемы с сердцем. Ей нервничать нельзя. Я вчера её на больничный послала, назначила эхограмму сделать.
— Правда?
— Она преувеличивает, — я была готова её убить. Какое право имеет она выдавать ему мои личные проблемы?
Миша сам сел на корточки передо мной и стал ощупывать руку. Я опять не знала, куда себя дать. Он словно забыл, что спешит, стал снова внимательным, выражение лица его было сочувствующим. Руку он быстро вправил и приказал бинт подать. Медсестра, все ещё с красным лицом, носилась, как угорелая.
В лифте я подумала, что есть в нём всё-таки что-то человеческое. После облегчения от ноющей боли в руке, я даже почувствовала к нему лёгкую благодарность, пусть даже он сам мне её и вывернул… Но к несчастью в этот момент зазвонил его мобильник.
— Привет.
Он улыбался.
— Спасибо, ты меня выручила. С меня шоколадка, — он даже весь расцвёл! — Хорошо, билет в Италию. Ты Барсика накормила?
Он опять засмеялся. Меня так и тянуло дать ему под дых. Вчера со мной в кровати корчил недовольную рожу, а теперь с какой-то девушкой при мне заигрывает. «Он с кем-то живет!», — осенило меня. Вот почему он вчера не приставал ко мне. Он не гей, не импотент, а нормальный, порядочный мужчина…
— Зая, будь добра, пригони моего коня к «Амиго».
— Да, ты правильно поняла, — он отключил связь.
«Он с байкершей живет!», — дошло до меня. Не знаю, от чего, но мне сразу стало плохо. Будто свет в моих мозгах выключили. И катастрофически не хватало воздуха, я даже не помню, как я вышла из лифта, и почему я шла следом за Высоковским…
— Вика, иди в свой кабинет.
Почему его голос был похож на оглушающую трубу, которая взрывает мозг? Я остановилась и поняла, что дошла за ним до его кабинета.
— Имей в виду, за опоздание тебя оштрафуют, — очень сухо сказал он и скрылся за дверями. Нет! Нет в нём ничего человеческого! Не дам я ему ни одной бумажки! Я побрела на свое рабочее место.
  
Глава 7.2
 
Начальника не было на месте, поэтому я могла себе позволить расслабиться за чашкой кофе, поднять давление и подумать. Во-первых, я должна проникнуть в кабинет Высоковского, найти тайник, открыть его и узнать — что ищет финансовый директор. Во-вторых, я иду с Высоковским на фуршет, есть платье, но нет, ни туфлей, ни украшений, ни косметики. Я не знаю, во сколько фуршет, поэтому не могу к нему вовремя подготовиться. В-третьих, я сегодня дома ночую одна. Это ужасно. Я боюсь. Может всё-таки к Кристине приехать? Она не хочет быть замешенной. А я могу хвост к ней привести. Нет. Лучше в гостиницу. Придется снять денег с карты, а потом, с зарплаты опять положить. Но со штрафами вряд ли я здесь хоть что-то заработаю. Да еще и катаюсь на такси. Может комнату снять? Я стала искать в Раменском комнатушку, чтобы остановиться на ночь. Даже нашла два варианта, и услышала до боли знакомую песню: «А я люблю тебя Сергей! Чмоки, чмоки, чмоки…».