Поймать лаптем удачу (СИ)

— Успокойся, Катя, — шептала ее тетя. — Мы ничего уже не можем поменять.
— А этот гад живет. Я на него еще и работаю. Деньгами играют, перекидывают их…
— Он не мог сам у себя деньги увести, — не выдержала я. И мысленно себя распяла за несдержанность. — Если он планировал убить брата, чтобы жениться на его жене, то не стал бы заранее деньги уводить из фирм. Они все равно бы остались ему. Все бы осталось ему.
— Но смерть Паши очень для них удобна! — возразила Катя.
Она пошла к гробу. Я посмотрела ей вслед. Неужели она тоже была любовницей Павла? Черт, как мне надоели эти сплетни!
— Я тоже не люблю, когда людей грязью поливают, — отозвалась тетя этой Кати.
Боже! Я что, сказала вслух про сплетни?!
— Миша никогда бы не оставил семью без гроша. Я не знаю, что там было между Леной и Пашей, но я хорошо знаю братьев. — Женщина вытерла слезы. — Они хорошие мальчики. Паша изменился после смерти дочки. Ну что же тут поделать? У подростков быстро ломается характер.
— У Павла была дочь?
— Что вы! Я про свою дочь Дашу. Паша встречался с ней, когда они вместе учились в школе. Потом Даша поступила в институт. Она погибла в метро при теракте в 2004 году, когда ехала на учебу.
— Так значит, Паша не врал мне про свою первую любовь?
Это я, дура, опять сказала вслух. Женщина грустно улыбнулась.
— Она вот здесь, рядом. Миша согласился рядом их похоронить. Паша наверняка и сам хотел бы этого.
Вообще-то Паша хотел бы сейчас находиться в Испании, и жениться. Слава Богу, это я уже подумала про себя. Женщина пошла к соседней калитке. За оградой стоял памятник в виде статуэтки: девушка держала сердце.
— Это Паша ей заказал. Она часто ему говорила: «Я отдала тебе свое сердце».
Под статуэткой была черно-белая фотография. Девушка была смугловатой, но лицо… Как две капли воды — Маша! Все-таки не врал, Маша очень похожа на Дашу.
У меня вдруг закружилась голова, женщина подхватила меня, и мы вместе с ней сели.
— Возьми, тебе лучше будет. — Она дала мне валидол. — Я пойду прощаться.
Женщина пошла к гробу. Я же пыталась разделить то, что мне наговорил при жизни Павел, и то — что знаю теперь. Даша и Маша похожи как сестры. Такое бывает, когда два человека не родственники, но очень похожи. Бывает такое редко. Маша стала тем самым редким случаем. Полюбил ли Паша ее саму, или любил в ней Дашу, теперь уж не узнать. Да что он за человек такой? Каждое слово надо проверять и выяснять, где — правда, а где — ложь.
— Не пойду я с тобой прощаться, — обратилась я к Павлу. — Скажи спасибо, что вообще пришла!
— Спасибо.
Я дернулась. Голос Павла?! Повернуться и встать я уже не могла. Я совсем ослабла от страха.
Это был Михаил. Он подошел очень тихо, и я не услышала шагов.
— Это я за брата. Жаль, что Маша не смогла приехать. Как она себя чувствует? — спросил он, грустно глядя на фото Даши.
— Твоими молитвами.
Я попыталась встать, но не смогла, а он продолжил.
— Я когда увидел впервые Машу, так испугался, чуть в забор не въехал. Она смеялась, танцевала. Она другая, не как Даша. Даша серьезной была, училась много, почти не отдыхала. Пашку тянула по учебе. Благодаря ей он поступил в институт, и после ее смерти заболел учебой. Ему казалось, пока он учится, она рядом с ним, помогает ему.
— Ты познакомил его с Машей? — спросила я, и снова попыталась встать.
— Да.
— Зачем?
Я все же встала, но чуть не упала. Голова еще кружилась. Миша меня подхватил.
— Не знаю. Может, потому, что хотел его сделать счастливее. А ты зачем программы удалила?
Как неожиданно! Все-таки он узнал… Я посмотрела ему в глаза.
— Жизнь человека и программы — это сопоставимо? А зачем ты перевернул мой дом? Зачем добивать Машу? За что ты хочешь убить меня, если не брать в расчет удаленные программы?
Михаил удивленно на меня посмотрел и улыбнулся.
— Начну сначала. Во-первых, в отчетный период, за такую вещь на работе действительно могут убить. А в дом твой я не лазил…
— Конечно, и бриллианты не просил, и не стрелял в меня, и вчера под окнами не ты стоял, и в квартиру тоже не ты забрался…
 
Мы вышли из-за оградки могилы Даши. Гроб с телом Павла уже опустили, люди подходили и бросали землю в яму. Мы с Михаилом встали в очередь. Я себя спрашивала, почему мне не страшно рядом с ним. Это сон так на мой мозг повлиял? Или логика срабатывает? Но ведь здесь он не будет меня убивать… Ведет он себя так, как будто вся возня, возникшая вокруг меня — не его рук дело. Так, может, действительно — не он ищет бриллианты? Я кинула земельки на гроб и отошла.
— Нам надо поговорить, — обратился ко мне Высоковский. — Приглашаю на поминки. У дороги стоит автобус, он повезет людей в ресторан.
Я даже ответить не успела.
— Спасибо за приглашение. Мы рады почтить добрую память вашего брата. Гущин. Сергей Гущин, — представился ему непонятно откуда взявшийся Сергей. — Журналист РКН.
Да что он все решает за меня? Я начинала злиться.
Сергей пожал Михаилу руку.
— Михаил. — Высоковский посмотрел на Гущина внимательно и пошел к матери.
По дороге к автобусу я отчитывала Сергея, а он мне все твердил: «Сама потом благодарить меня будешь. Доверь дело профессионалам».
В автобусе я думала. Михаил бледный, вымученный — это из-за того, что его совесть терзает, или из-за того, что проблемы свалились? Он избавился от брата. Стройфирма, как причина убийства, вообще не подходит. То, что я видела на работе Михаила, совсем не соответствует словам Павла. Михаил любит свое агентство. Не думаю, что ему еще нужна стройка. А вот любовь к жене Павла и ребенок — другое дело. Только как быть, если Кристя говорит, что он гей? Или бисексуал… Получается, Михаил избавляется от брата, но узнает, что денег нет. Куда ушли деньги? Теперь стройфирма банкрот, и с телевидения деньги увели. Паше принадлежала — стройфирма, агентство — Михаилу, а телевидение кому? Матери и отцу? Из организаций Павла и родителей увели деньги, а у Михаила нет? Подстава?
  
Глава 4.4
 
Погруженная в размышления, я не заметила, как автобус прибыл к ресторану. Сергей всю дорогу с людьми общался, а я почувствовала, что сильно проголодалась. В ресторане было красиво и торжественно, все в черных и сиреневых тонах. Горел большой экран с изображением Павла. Гостей встречал ведущий, молодой человек лет двадцати, одетый в черный костюм с бабочкой. Всех рассадили. Съели кутью, запили медовухой — и началось поминальное застолье под грустную мелодию с меняющимися фотографиями Павла на экране. Я стала рассматривать присутствующих. Рядом с четой Высоковских сидело начальство, и среди них была тетя девушки Кати из пиар-агентства Михаила. Я присмотрелась к мужчинам из начальства, потому что вспомнила, как Маша говорила, что финансовый директор — лучший друг Павла. Один парень был худощавый, жилистый, с некрасивым лицом, другой полноватый, небритый и улыбчивый, очень ухоженный, третий — мужчина с рыжеватыми волосами, с очень серьезным лицом. Кто же друг Павла? Павел любил бывать в клубе «Лабиринт». Под эту категорию подходят тощий и ухоженный полный. Михаил почти ничего не ел и не пил, часто общался с мамой и выходил. Мне не было слышно разговоров со стороны начальства, только женские сплетни о том, как несчастна Марина, ведь теперь наследника от Миши не дождешься, он же голубой. И Лена — неизвестно от кого рожает. Вот ее, в смысле Лену, Высший суд и наказал. Пропали ее денежки, да и муж тоже.
Наконец начали выходить на перекуры. Гущин побежал в курилку, а я решила налить себе горячего кофе. Здесь его подавали остывшим, а я холодный кофе пить не могу. В маленьком подсобном помещении, где официанты брали подносы с чашками и разливали из аппарата напиток, я налила себе кофе. С удовольствием отпив глоток, я посмотрела в зал. Любопытно было наблюдать за народом. Вот честно, большинству из них было глубоко плевать на поэтессу Марину и ее горе, а также — плевать на начальника, разбившегося в автокатастрофе. Лишь малая доля людей, в основном однокурсники и одноклассники, действительно пребывали в шоке. Они ведь ровесники, совсем молодые, и вот одного из них уже нет. Жаль… И еще присутствовали люди, которые были обеспокоены банкротством больше, чем смертью начальника. Они только и болтали о том, кто деньги украл, и куда они могли деться. Договорились даже до того, что в гробу восковая кукла, а Павел умчался жить на Канары. А что? Почти, правда! Он же хотел уехать. Возможно, он и деньги перевел. Он ведь не знал, что его убьют. Только перевел ли? Ответ на этот вопрос может быть в бумагах, что он спрятал в комнате, которые я вчера не прочитала, а сегодня напрочь забыла про них. Тут я заметила нескольких мужчин, бродивших по помещению в верхней одежде и явно кого-то ищущих. Я спряталась за выступ в стене. Сердце екнуло. Что-то мне сильно напомнило выстрел в магазине, и предчувствие говорило, что пришли опять за мной. Я подумала, что надо срочно брать Гущина в охапку и бежать. Только как его найти и уговорить ехать домой? Мои мысли прервала тень. Какой-то мужчина вошел в подсобку. Я от испуга чуть не пискнула. Высоковский прошел к аппарату, поставил чашку, добавил сливок и обернулся. Мне показалось, он вечность на меня смотрит, как в телевизор. Я покраснела и разозлилась.