Пой. История Тома Фрая

– Джек, ты не имеешь права так с ним разговаривать. – Том с ужасом смотрел на Дилана, который метал молнии и грозился кинуться на Джека. Он хоть и уступал в комплекции Алану, но в любом случае мог переломать его с Диланом, как две соломинки. – Он имеет право выражаться так, как считает удобным.
– Обязательно, если никто не будет подпевать рядом. – Джек, в отличие от разбушевавшегося Дилана, говорил спокойно и совсем не боялся злобных гримас. Он, напрочь лишенный чувства самосохранения, вообще никого и никогда не боялся. Однако сейчас Тома волновало лишь то, откуда Джек узнал об их тесном общении с Диланом. Пока его новый друг взглядом подогревал бутерброды противника, Том все же достал из рюкзака доску и, в попытках казаться меньше, начал аккуратно писать ответ.
– Джек, объясни, пожалуйста. – Стер. – Что случилось? – Стер. – Я запутался. – Том медленно стер последние слова.
– Чувак, я все понимаю, ты познакомился с новым человеком, который всецело разделяет твои увлечения и имеет такой же склад ума, но срываться к нему посреди ужина?.. – Джек сжал кулаки до дрожи. – Вы знакомы не больше двух недель… То, что сделал ты – не круто.
– Я… Я… – начал было петь Том, а потом резко замолчал.
Он никогда не чувствовал такого жгучего стыда. Том еще не разобрался, что на самом деле случилось, и все же вина накрыла с головой. Он даже не мог сказать, кто пугал его больше: злобно пыхтящий Джек с праведными речами или замолчавший Ричард. Видимо, из-за отсутствия братьев, сестер или каких-либо еще родственников Том был связан незримыми, но невероятно крепкими узами со своими друзьями. Постоянные проблемы в школе и странное поведение вынудили их держаться вместе, сражаться против целого мира. Том с ужасом осознал приближение выпускного. Он – отправная точка, черта которую им придется пересечь. Жизнь не спрашивает у них, как поступить, а просто расставляет все и всех по местам. Они могут планировать что хотят, но как будет в итоге, никто не знает.
И в эту секунду Том осознал, что привычный мир рушится.
– А что, по-твоему, он должен делать? Бегать за вами и отчитываться, как мамочке? Вы друзья, а не надзиратели в тюрьме. – Челка Дилана упала на глаза, делая его еще более зловещим. – Да, мы тусовались вместе, и ты не имеешь права упрекать его в этом. Ты понял? – Он продолжал шипеть на Джека. – Или у тебя какие-то другие проблемы? М?
– Парни, хватит. – Том чуть не ткнул доской в лицо Дилану. – Прошу, хватит. – Он стер. На глаза навернулись слезы, а рука дрогнула, превращая ровный почерк в осиновые колья. – Что произошло? – Стер. – Давайте не будем ругаться. – Стер. – Что случилось? – Стер. – Нам же еще вместе жить.
– Нет, – прошептал Ричард.
«Как нет?»
– Мой отец все узнал. – Ричард говорил тихо, и в такой какофонии звуков то, что друзья слышали его, – настоящее чудо. – Не будет Нью-Йорка, не будет денег, не будет работы над книгой. После выпускного я отправляюсь в Йель и стану адвокатом. – Огромные слезы покатились по его щекам, падая в суп. Ричард отодвинул тарелку в сторону, даже не пытаясь сдерживать эмоции. – Ты обещал быть рядом, но ушел. Сбежал к Дилану. Том, всего лишь один вечер… Всего один. Я правда пытался понять тебя, правда, но… – Ричард поднял глаза на друга, который пребывал в полнейшем шоке. – Почему ты ушел, Том?
«Ричард…»
Раздался звонок. Они искали друзей слишком долго, поэтому времени на выяснение отношений не осталось. Ученики начали быстро рассасываться, оставляя столовую в тишине. Ричард подорвался с места, забыв сумку и телефон. Джек вздохнул и, поднявшись, начал собирать оставленные другом вещи. Он посмотрел на Тома без осуждения, злобы, вины или презрения, но в его глазах плескалась какая-то удушающая печаль. Джек перевел взгляд на Дилана, который продолжал сидеть с ледяной маской, словно разговор его совсем не касался, и, догадавшись, что не произведет на того должного эффекта, пошел в сторону выхода. Том же продолжал смотреть на доску с фразой «жить вместе».
 
«Вместе» теперь казалось таким же невозможным, как и «навсегда».
В столовой почти не осталось людей. Все столы, что удивительно, были чистыми, несмотря на любовь подростков наводить беспорядок. Никто из работников не гнал запоздавших учеников на уроки. Том вздрогнул, когда рука легла на его плечо. Он развернулся к Дилану.
– Ты не мог знать, поэтому не грузись, – сказал он тихо. – Он злится, поэтому ведет себя как мудак.
«Он не злится! Дилан, Ричард не злится! Он… Уничтожен».
– В конце концов, посмотри на ситуацию со стороны. Парень сопротивляется поездке в Йель, словно его везут на каторгу. – Дилан убрал челку назад. – Многие бы убили за место в таком университете, или же он может отправиться с нами в Нью-Йорк с одним чемоданом и попытаться сделать хоть что-то. Неважно. Вместо этого он перекладывает ответственность на тебя и пытается облегчить себе жизнь.
«Что?»
– Я хочу быть свободным [68], – пропел Том без энтузиазма.
– И ты будешь свободным, скоро выпускной… А там, а там будет Нью-Йорк. – Дилан поднялся с места и, потрепав Тома по плечу, пошел к выходу. – Я так понимаю, на урок ты не идешь. Приходи в себя.
«Спасибо. Слава богу».
Том перевел взгляд на книгу, забытую на скамейке. «Приключения Оливера Твиста». И вспомнил, что отчего-то в голосе Ричарда не было манерной английской интонации с длинными гласными и напыщенной вежливостью. Зато горя хоть отбавляй. Ричард понимал своей светлой головой, что Том не виноват, никто кроме узколобого отца не виновен. И все же главной целью Тома тем вечером была поддержка, которую он не оказал лучшему другу детства. Мог ли Том предположить, что все обернется именно так? Он вновь ощутил, как жизнь хватает его за лодыжку, желая поднять вверх тормашками. Утонувший в темных мыслях, как в трясине, Том не заметил тихих шагов позади себя. Алан, который внимательно наблюдал за всей сценой из-за угла прилавка со сладостями, остановился в шаге от Тома, протягивая руку вперед. Сжав челюсти, он закрыл глаза, выдохнул и опустил руку, переводя взгляд на пол.
Но не ушел, а сел за соседний стол спиной к Тому.
Они оба решили пропустить следующий урок. Вряд ли Том нашел бы в себе силы сидеть рядом с Джеком и слушать последние наставления учителей. Дилан ловко заметил, что выпускной скоро, а после него начнется совсем другая жизнь. Если Ричард уедет в Йель, а Джек поступит в колледж не в Нью-Йорке, Том рискует никогда их больше не увидеть. Ссоры перед расставанием не способствуют укреплению уз. Том слышал о том, как дружба ветшает, становится тонкой и незначительной, когда расстояние превышает пару тысяч километров. Новые знакомые, работа, дела – все это вытесняет прошлое, стирает и заменяет чем-то другим дорогие потерянные кусочки твоего сердца. Алан же сидел и слушал размеренное дыхание Тома, не в силах произнести и звука. Они общались лишь на заднем дворе школы. А сейчас… А сейчас время вышло. Алан не такой дурак, возможно, умнее многих в этом месте, но, жаль… Храбрость – это то, чему нужно учиться очень долго. Том повернул голову вбок, заставляя Алана вздрогнуть от неожиданности. Он посмотрел на дерево, под которым они с парнями обедали не один год.
«Настанет день, и под этим деревом будет сидеть новая странная компания, но уже не мы.
Не мы…»
  
Am
 
Том сидел за кухонным столом в полном одиночестве и грел руки о чашку чая. Он уже три раза кипятил чайник, заваривал новый пакетик, но все так же продолжал гипнотизировать пепельницу. Всегда вымытая, она оставлена Ванессой якобы для гостей, которые к ним никогда не заходили. Джек и Ричард не курили, а это весь их круг общения. Ванесса предпочитала затворничество из-за болезни и именно по этой причине снова не спускалась со второго этажа. Она остро реагировала на смену погоды, особенно это становилось заметным весной и осенью. Приближался выпускной, за окном было почти лето, невыносимая жара, а Ванесса лежала наверху под вентилятором, стараясь пережить непростое время. Она всегда шутила, что с возрастом Том поймет, каково это – чувствовать каждое облачко на небе, но сын уже знал, с чем связаны ее «плохие» дни. Мама утром сообщила о неважном самочувствии и, заверив, что все хорошо, скрылась в недрах своей комнаты, вручив сыну деньги на пиццу, но, приоткрыв коробку, Том скривил лицо, отвернулся. Он не привык обедать в одиночестве.