Не дай нам упасть (СИ)

— Ты в порядке? — похлопала ладонью по её спине. — Поль…
Она приходит в себя, запивает сок водой и только потом отвечает:
— Я-то в порядке.
— Ну, Полин.
— Что, Полин? — отмахнулась подруга. — Я уже сто тысяч лет Полина. Вы там со своим владельцем журналов-заводов-гостиниц, совсем не предохраняетесь?
— Предохраняемся, конечно. Мне же не семнадцать лет.
— А не похоже. Что делать собираешься?
— Не знаю, — пожимаю плечами. — С одной стороны, я планировала завести ребенка, а с другой… именно сейчас совсем не готова к этому.
— Мда, — Полина качает головой. — А Исаев твой что говорит?
— Ничего.
— То есть как?
Ладно, если сейчас меня убьют, то поделом.
— Я ему не сказала пока.
— Пока?! — вскрикнула Полина. — А когда собираешься? Когда живот будет размером с большой арбуз?
Согласна, я трусиха.
— Там такое дело, — нервно сцепила пальцы рук между собой. — Его бывшая жена объявилась.
Полина выразительно округлила глаза.
Ну да, наверное, у меня была примерно такая реакция.
— Иди ты!
— Серьезно, Поль. К тому же, Гордею не нужны серьезные отношения, брак или ребенок.
— Ну и что? — фыркнула подруга. — Ты ему расскажи для начала, а там уже видно будет.
— Ты права.
Мы молчим, вернувшись к обеду. Полина смотрит на часы и быстро допивает свой сок.
— Слушай, Лис, мне уже пора. Сегодня съемки важные. Я побегу?
— Давай.
Полина пристально смотрит на меня, словно не решаясь говорить дальше.
— Может быть, я мешаю своими советами, и ты всё сама решила. Прости, если что, но мы ведь подруги, я волнуюсь за тебя.
— Я ничего не решила, Полин. Спасибо тебе за поддержку.
Подруга крепко обнимает меня и ободряюще гладит по спине.
— Пусть даже твоим решением будет аборт, это совершенно нормально. Но и Исаеву надо рассказать, иначе будет нечестно с твоей стороны.
— Я расскажу.
— Ладненько, убегаю. Пока! Напишу тебе вечером.
Я тоже надолго не задерживаюсь. Доедаю, расплачиваюсь по счету и ухожу из ресторана. До окончания моего обеденного перерыва ещё двадцать минут, так что я неспеша иду к офису, наслаждаясь теплым июльским днем. По пути купила мороженое и съела его, посидев на скамеечке у фонтана.
Конечно, с Гордеем надо поговорить. Легкие или серьезные, но у нас отношения. Мы партнеры. Он заслуживает знать правду. Насчет всего. И про ребенка, и про предложение о новой должности.
С этими правильными мыслями я и вернулась в свой кабинет, а там уже, недолго думая, направилась к Гордею. Пока ещё не передумала.
У его кабинета стояла наша секретарь Варвара, нервно переминаясь с ноги на ногу.
— Варя, что такое?
— Там к Гордею Александровичу отец пришел, — шепотом отвечает девушка и умоляюще смотрит на меня. — Алиса, вы не передадите боссу отчет? У меня там стойка пустая.
— Конечно, давай. Беги.
 
— Спасибо!
Варвара отдает мне парку с документами, а сама почти бежит в приемную, забавно семеня на высоких каблуках.
Дверь в кабинет слегка приоткрыта. Я прислушиваюсь, стараясь уловить удобный момент, чтобы пройти. Судя по всему, разговор у них далек от семейного.
— Всё настолько серьезно? — голос Гордея холодный и спокойный.
— Боюсь, что да, сын. У нас огромные проблемы. Если не предпринять решительных действий, то может случится так, что мы потеряем половину бизнеса, если не больше.
Действительно, серьезно.
Да-да, подслушивать нехорошо, я знаю.
— Какие у нас варианты?
— Если уступить последний тендер Райскому, то…
— Исключено.
— Гордей, из-за вашей пустой вражды и неумения грамотно расставлять приоритеты…
— Отец, — Гордей начинает раздражаться. — Если ты думаешь, что Райский на одном тендере угомонится, то ты глубоко заблуждаешься. Он не успокоится, пока не разрушит все полностью, до последнего кирпичика.
— Значит, пришла пора заключить мир. Что ты потом собираешься делать? Перебиваться журнальным и гостиничным бизнесом? Мы можем потерять банк.
Перебиваться, нормально.
— Ещё варианты.
— Гордей…
— Отец! Я Райского поломаю, но сдаваться не собираюсь. Ещё пободаемся.
— Глупый мальчишка!
— Отец, повторяю ещё раз… какие у нас есть варианты?
— Можайский готов нам помочь.
— Можайский? — недоверчиво протянул Гордей. — С чего такая щедрость? Мы и так с ним плотно сотрудничаем. Не замечал за ним прежде подобной благотворительности. Он жуткий перестраховщик.
— Видишь ли, Олечка сейчас в положении, на пятом месяце уже.
— Это мои половые трудности, пап? К чему ты клонишь?
Я без труда поняла, что это за Олечка, а ещё поняла, что дело нечисто и куда клубочек катится.
— Не беду увиливать, мы с Петровичем решили, что фиктивный брак – это очень хорошая идея.
Жесть…
— Вы и раньше так думали, когда она крутила хвостом направо и налево и подставила меня под тюрьму.
— Гордей, ну, когда это было? Олечка, бедная, уже и в клинике мучилась сколько лет. Тебя разве с ней спать кто заставляет? Чистая формальность. Можайскому дорога репутация. И единственная дочка, которая принесет в подоле – это большой удар по фамилии. Нам же очень нужна его поддержка. А там, может, стерпится – слюбится.
Я всё стою под дверью и жду, как Гордей расскажет своему отцу про меня, но этого не происходит.
— Отец, ты несешь бред.
— У нас нет большого выбора, сын. Или у тебя женщина появилась?
Повисло напряженное молчание. Тишина уже начала давить на мои воспаленные мозги, когда Исаев наконец ответил своему отцу: