Кросс по грозовым тучам (СИ)

Чага смотрел на Хозяина огромными, невероятно темными и почти чужими глазами.
  
Глава 8. Маршал роев
 
Почему он решил лететь Луну? Никакой нужды не было. И так все ясно. От папок и файлов тошнило, от душистого сада на верхнем пирсе — тоже. Ларский пытался там погулять, чтобы хоть немного отвлечься. Но не давало покоя желание вырвать с корнем хризантемы на клумбе и отправить букетик недоношенному любителю охоты на раков. Вместе с советом посадить цветы у окошка и успокаивать нервы, когда прокуратура придет трахать контрразведку. Ларский не прочь поучаствовать в этой затее, поскольку его самого неплохо поимели. Причем, как это и принято у службистов, под нежные лирические баллады о дружбе и любви.
Марра был мастер таких баллад. Его послушаешь, так нет людей более открытых, душевных, готовых поделиться последним, чем он и его девочки из контрразведки. Даже завел моду встречать посетителей в мягком, с виду фланелевом кителе. Ни дать, ни взять добрый дядюшка. Слушает внимательно, вид такой сочувствующий, понимающий. Улыбается то и дело, и голос — чистый бархат. А обещает, обещает… Хочется ему верить. А потом выясняется, что пока ты землю вокруг рыл, тебя на мизинце вертели. Нет, прокуратуре еще учиться и учиться у контрразведки.
Ларский от неожиданности дар речи потерял, когда после Совбеза вернулся в кабинет и обнаружил там Марру. Вроде только расстались на Канаверале, а лукавый бес уже тут и прихлебывает чаек из изящной золотистой чашки. С собой, похоже, прихватил посуду…
— Не хлопай глазами, Никита, присаживайся.
Марра радушным жестом указал на кресло. Ларский фыркнул.
— Тебе не кажется, что здесь предлагать присаживаться положено мне? Или я ошибся кабинетом?
— Ну что ты сразу вскинулся, — развел руки Марра. — Просто я хотел поговорить с другом.
От такого желания не жди ничего хорошего. Окончательно помрачнев, Ларский развернулся и отправился в соседнюю комнату. Там у изголовья кровати стояла бутылка, на ее дне по-прежнему плескалась влага. Вынес и громыхнул об стол.
— Никита, — с упреком сказал Марра. — В утреннее время лучше пить чай.
— Я и собирался его пить, пока не увидел тебя со сладкой улыбкой и приглашениями.
Контрразведчик вздохнул и принял одновременно скорбный и покорный вид.
— Ну так, о чем мы будем говорить? Как старые друзья… — Ларский отхлебнул добрый глоток коньяка.
— Видишь ли, я был вынужден промолчать о некоторых незначительных деталях, прошедшие по нашему ведомству в связи с погибшим инсектоидом.
— Каким из?
— Первым, ну и… вторым тоже.
— Вынужден? И кто же тебя вынудил? Руазсов?
— Давай это опустим по дружбе. Ты и сам знаешь…, — он неопределенно покрутил рукой над чашкой с чаем, — планетарные интересы.
Планетарные интересы, значит. А ведь эта скотина клялась, что отдала всю имеющуюся информацию в распоряжение прокуратуры. «Выгреб все до донышка» — с теплой искренностью сказал тогда Марра. До донышка, но не с донышка.
— А теперь планетарные интересы не мешают?
— Теперь, боюсь, они под угрозой, — посерьезнел контрразведчик и отодвинул от себя чашку. — Нужно всем вместе и как можно быстрее разгрести это дерьмо.
— Ладно, выкладывай, — Ларский кивнул и все-таки сел.
— Что тебе известно о месте нахождения гросс-адмирала Карла Штрауса?
— Ничего. Застрял в какой-то секретной космической заднице с доброй половиной земного флота. Треллин прошелся сегодня по этому поводу. Видимо, не просто так. Он ничего просто так не делает.
— Так и есть, Штраус застрял в заднице. Если в общем виде, то во время операции гиперфлот «Альфа» столкнулся с неизвестным противником. Это произошло в июле 34 года по локальному. Огневое соприкосновение было очень короткое, после чего противник отступил.
Марра сделал многозначительную паузу, словно этот солдафонский набор штампов мог хоть что-то означать или хоть что-то описывать.
— И что?
— И тут начинается самое интересное. Противник исчез с линии поражения. В первый момент флотские соединения, ожидая атаки с другого крыла, не стали его преследовать. А позже попытки преследования ничего не дали. Анализ короткого боя показал, что их огневая мощь сопоставима с нашей. Значит, исход столкновения был далеко неочевиден. Но неизвестные исчезли, все равно что провалились в черную дыру. Куда делись не ясно, кто такие не ясно.
 
— Занимательно. Значит, флот окопался на точке столкновения, Штраус торчит там до сих пор и, видимо, дело мертвяк.
Ларский был осведомлен о предписанной в подобных случаях процедуре. Пока ты не знаешь, кто твой враг и чем он располагает, ты не можешь повернуть в сторону дома. Не дело идти по маякам кросс-переходов, указывая путь к Земле или к галактикам и звездным системам Федерации.
— Ты прав, они торчат там три земных года, и ничего. Никаких следов и никаких ответов. Возможно, остается только вернуться. С подобной неопределенностью угрозы и призрачностью мощного, на первый взгляд, противника мы еще не сталкивались. Хотя Треллин прав, и Штрауса нужно возвращать. Мы сидим здесь практически голые.
— Хорошо. Но при чем здесь погибшие инсектоиды?
— Оба участвовали в операции по поиску противника. Изучали следы исчезнувших кораблей и характер примененного оружия. Были рядом с гиперфлотом, но в разное время. С другой стороны, погибшие не пересекались в этой операции, и времени с тех пор прошло много.
— Контрразведка дала информацию, что первый погибший был несколько месяцев в одиночном полете до того, как встретился с изоморфом и хрономиной,
— Его звали СимРиг, — разъяснил Марра.
Ларский поморщился. Он знал имя, но никак не мог прилепить его к горе мяса и костей. Инсектоиды были внешне страшны. Если даже прикрытое защитным скафандром чудище проходил мимо Ларского в коридорах Минобороны, то накрывала неизменная потребность опустошить желудочно-кишечный тракт.
— Так СимРиг перед гибелью работал со Штраусом?
— Нет, — твердо сказал Марра и подался вперед. — Мы бы такое не стали скрывать от расследования. Слишком подозрительно.
— А подозрений не было?
— Никаких, совершенно никаких. После его участия в операции прошло более полугода по локальному. СимРиг где только не побывал за это время. Понятно, что информация от инсектоидов.
Никита задумался. После похожей гибели второго трехметрового парня по имени СерКин начали искать все возможные пересечения и закономерности. И линии протянулись к гиперфлоту «Альфа».
— Может, инсектоиды сталкивались при каких-то других обстоятельствах?
— Нет. Более нигде они не оказывались вместе. И принадлежали, кстати, к разным роям. В одних и тех же местах, может, и бывали, но ничего необычного, стандартное патрулирование.
Форпосты инсектоиды разбросали по многим галактикам. Где-то, как и земляне, они представляли Федерацию, где-то преследовали собственные исследовательские и политические интересы. Траектории перемещения их вибрационных кораблей, если и были отчасти известны в Минобороне, то точно не в прокуратуре. Она могла получить подобную информацию только по запросу.
— Последний раз СимРиг выходил на связь перед прыжком в галактику Ксин. И через несколько земных дней он оказывается здесь, уделанный в фарш, в обнимку с Иртом.
— А СерКин был в Ксине или около Орфорта?
— Не похоже, с чего бы. В любом случае, Никита, такой информации нет. Поэтому я пришел к тебе, и все больше думаю о гиперфлоте «Альфа», застрявшем на каких-то гиблых задворках.
Ларский пожал плечами. Бросил взгляд на остатки темного ароматного коньяка и отодвинул бокал прочь. Пробежал глазами по политеке, по знакомым стенам. Пить расхотелось, как и находиться в собственном кабинете. Пышная голая грудь над входной дверью стала внезапно раздражать.
— И что ты теперь хочешь от меня, Марра? Я не командую ни Штраусом, ни инсектоидами. Я вообще никем не командую в вашем гадючьем Совбезе.
Марра вздохнул и поднялся, его взгляд затянулся лживой поволокой грусти и понимания.