Дарья Искусница (СИ)

  
Глава 12. Чего хочу именно я?
 
Ну, где у нас бьется сексуальный пульс этой общаги?
«Маленькая Вера»
- Собралась в ванну? – он легко ведет кончиками пальцев по изгибу шеи, там, где она переходила в плечо, скрываясь под воротником отельного белого халата.
- Уже… Искупалась.
Было немного щекотно и самую чуточку страшно. Не знаю как другие девушки, а я всегда побаиваюсь первых касаний, томящей неуклюжести рядом с еще незнакомым мужским телом.
Дима уже целовал меня вчера вечером, но все прошло… мимолетно, почти нереально. И сейчас я ощущаю себя сущей школьницей на первом свидании.
Шорох. Он касается губами к мочке уха, обдав теплым дыханием, от которого по спине побежали мурашки.
- Робкая, теплая и сильная одновременно. Солнышко.
Дорожка из поцелуев, медленная и нежная, парализует, ядом отравляет мою кровь, не позволяя двинуться. Вдох. Горячее дыхание. Дрожь.
Мне кажется, что я раньше не жила, не чувствовала по-настоящему. Потому что сейчас – каждое его прикосновение – огонь, заставляющий меня пылать.
Наверное, вот она, любовь, сначала ежишься от взглядов, потом погибаешь просто от того, что он рядом, замираешь мышкой при виде змеи. И… страх равен восторгу.
Кто для меня Дима? Воплощение надежности, семейной любви, уверенного мужского плеча. А еще - я с ума схожу по его хриплому голосу.
- Я должен думать о работе, а мысли только о тебе, - шепот проникает мне под кожу. – Больно, когда нет возможности дотронуться до тебя. И еще больнее, когда ты в моих руках. Солнце.
По талии скользят ладони, и ослабленный пояс уже не держит халат. Можайский прикусывает кожу, запуская новую волну мурашек. Не понимаю, в какой момент махровая ткань скатывается вниз и падает на пол. Я сплошное поле, на котором расцветают огненные цветы его вздохов.
- Но…
- Не поворачивайся, потом, - шепчет он.
И я замираю. Только вздохи и слабые всхлипы, когда он касается окаменевших вершинок грудей. Вторая рука идет ниже, и я кусаю губы.
- Идеальная Даша. Шелк, сплошной шелк.
Он ласково двигает пальцами там, где другим вход закрыт, а ему… наверное…
- Подожди, Дима…
- Тебе не нравится?
- Нравится.
- Тогда помолчи. Дай мне побыть счастливым.
Еще раз огладив грудь, он поднимает руку, обхватывает подбородок и поворачивает его, подставляя мой рот под быстрый захват уверенных губ. Мои стоны пьют. И горячий язык толкается, ускоряя безумный бег происходящего.
Я маленькая девочка, которая потерялась в удовольствии.
Плыву на медленных, ласковых, сильных волнах. Забываюсь в его руках. Хочется поддаться, согласиться на все и посмотреть, что будет.
До этой поры меня несло по течению, так почему бы не плыть дальше. Это же было, надо смотреть правде в лицо - Можайский делает предложение поработать шопером, и я, почти не раздумывая, хватаю удачу за хвост и лечу в Париж. Дима сообщает журналистке, что я его девушка, одним собственным решением, не советуясь, просто ставя меня перед фактом. И я послушно подыгрываю, не протестуя, не опровергая ни слова. Он хочет, чтобы во Франции я начала с ним спать, просит «побыть счастливым», и я...
За спиной захрустела упаковка. Кажется, кто-то разворачивает пакетик с презервативом.
— Дим, а что будет через пять дней?
— В смысле? Даша, сейчас не до разговоров...
— И все-таки...
— Отвезу Киру, навалится работа, мне нужно будет срочно уехать в США. Постой ровно, солнышко, не приседай.
Как много планов и все без меня. Настроение исчезло в секунды.
Подчиниться, стать чьим-то развлечением на ближайшие дни, даже самой получить разовое удовольствие - это действительно то, что я хочу?
Вот сейчас, я психологически была не готова, просила его остановиться, но он… настаивал и продолжает настаивать.
— Я, кажется, не готова, Дим.
— Что?! - он на мгновение замирает, затем прижимается ко мне, горячий и готовый. - Обсудим это попозже? Я с ума схожу. Расслабься, Дашенька.
Единственное, что мне оставалось, пытаться сползти вниз, прямо на халат, сброшенный на пол. Но сильные руки удерживают меня, словно в тисках.
  
— Даша, умоляю, не дури, я сейчас взорвусь.
— Но мне… МНЕ не хочется! Точнее сначала не хотелось, потом захотелось, но сейчас опять нет.
— Значит волнами.
И он целует в шею, впивается с легким укусом, вызывая табунок быстро разбегающихся по телу мурашек. Кожа мгновенно загорается, и я непроизвольно начинаю постанывать.
— Да-а-ашенька, нежная моя. Сейчас будет хорошо.
Тут я поняла, что вишу на волоске от изнасилования, причем в процессе даже буду рада, много раз вслух об этом сообщу, зато потом - почувствую себя глубоко несчастной.
И я закричала. Так внезапно и громко, что Дима закрыл ладонью рот. Скорее всего в страхе разбудить Киру.
Кусаю… Скорее по инерции, нежели серьезно его опасаясь. Он резко отнимает руку, и мы, тяжело дыша, отшатываемся друг от друга.
Я поднимаю халат, чтобы прикрыться и ловлю хмурый оценивающий взгляд. Точно такой, каким Можайский одарил меня в первую нашу встречу, в магазине.
Иногда, чтобы тебя увидели, нужно отказать.
  
Глава 13. Скажем Сирокко нет. Ну и всем остальным тоже
 
Я, конечно, не богиня секса, но и не на дереве себя нашла
«Цветок кактуса»
- Я считаю, что высшая форма безумства любви – женитьба, - вещал Ломов, картинно отставляя ногу в ботинках Бер-ти*.
По моей рекомендации друзья приобрели несколько готовых пар и заказали на пробу несколько вариантов по индивидуальному пошиву. Выполненные точно по ноге ботинки, сядут словно вторая кожа, невесомые и удобные.
- Ты уже сходил несколько раз… с ума, - мрачно заметил Можайский. После того, как ночью я выпроводила его за дверь, он ждал, что я передумала и сама подойду. Но никак не мог дождаться. Я была мила и… отстраненна. Все утро Дмитрий был пасмурнен, и, я бы сказала, отчасти зол.
– Ты же, Вовка, даже на свадьбе свидетельницу тискал, насколько я помню. Это тоже было помрачение рассудка?
- Пфф. – Ломов любовался на себя в зеркале. Сине-белый casual-комплект, который я ему собрала, подчеркнул вдохновенный имидж немного романтика, немного ловеласа и весомо так – успешного адвоката. – Значит не нашел еще ту, от которой глаз бы не смог отвести. Богиню!
- От Богинь вообще опасно глаза отводить, вспомни Геру. Сколько любовниц Зевса лично закопала, как он-то жив остался, загадка, - Гриша еще не одел то, что я ему вручила. Так и стоял со стопкой в руках, с интересом изучая то Можайского, то меня, старающуюся держаться подальше от Димы.
Мы находились в Галерее Лафайет, красивейшем торговом центре Парижа. Огромное отдельное здание с бутиками для мужчин оказалось очень удобно для быстрых покупок и комплексного шопинга. Пока друзья переодевались и болтали, я сновала от примерочной к соседним магазинчикам с пачками одежды в руках.
Передо мной никто не извинился. Не пытался мягко заговорить. Значит – не судьба. Я знаю, что такое больные отношения, когда один делает что хочет, а второй только подстраивается. Эта зараза отравляет всю жизнь. Ну уж - нет.
Выше нос и легче шаг. Я не зарюсь на деньги и не буду лебезить из-за того, что просто не захотела секса с малознакомым парнем. Если весь мир – театр, то не стоит проводить жизнь в буфете. Да, там хорошо кормят, но по-настоящему интересные вещи происходят не там.
- Чтобы быть с Герой и не умереть, нужно быть богом, - сообщил Можайский, поправляя ремень. Он впервые за всю поездку расстался со своими безразмерными футболками и штанами-карго. Сейчас в мою сторону поворачивался уверенный в себе успешный молодой мужчина. Очень красивый, черт его дери. – Дарья, подойди и сними с меня этикетки или ценники, не знаю, что тут принято вешать на одежду. Отнесешь потом на кассу. Пожалуй, не буду переодеваться в свое, уйду в этом.
Вот так я быстро стала Дарьей и «принеси-подай» без всякого спасибо-пожалуйста. Я бы даже поверила в появившееся равнодушие, если бы не очередной охотничий прищур, который поймала в зеркало.