Тритон ловит свой хвост (СИ)

Длинные, обшитые деревом, скреплённый коваными скобами ящики стояли на открытой роторной платформе. Два к приходу ректора успели сгрузить, оставалось семь.
Завидев Гаспиа, девушки подтащили ему принесённое откуда-то кресло. Ректор с благодарностью сел: небольшая прогулка далась ему нелегко, хорошо, лето, иначе он не рискнул бы покинуть кабинет.
— Ректор, — доложил Тубор, когда ящики заняли место у стены. — Их куда? В мастерскую или вниз?
Для решающего испытания приготовили два места, главную мастерскую училища и подземелье. Подготовили, но так и не выбрали, и сделать это требовалось сейчас.
— В подземелье перенести, — подумав, решил Гаспиа. — Там всё что надо есть, а окон нет, лишнего никто не увидит.
Опасения были напрасными. Кто без позволения сможет проникнуть в расчислительное училище? Да ещё и задержаться настолько, чтобы начать что-то вынюхивать. Но осторожность, рассудил ректор, не повредит. Тирания Лардия государство небольшое, но богатое. Причём особенно стало богатеть в последние годы, когда были обнаружены Внешние. Пусть про них мало кто знает, но в соседних странах достаточно умных людей, умеющих работать с разрозненными сведениями. Так что «любознательных гостей» в городе Мастеров хватало. Их ловили и отправляли назад — если они не раздобыли ничего особо лакомого. Бывало, успевали и разнюхать; судьбе таких завидовать не стоило. Фрок Гаспиа предпочитал об этом не думать, зато не забывал хвалить себя за правильный выбор, который он сделал когда-то. Когда же это было? Лет пятьдесят назад, а то и больше! Да, идёт время. Пора и сменщика присматривать. О том, кто подхватит его дело и потащит вперёд. Работы с умениями Внешних непочатый край, за сто лет не переделаешь, а ведь надо и о будущем думать. Кто же? Тубор? Человек исполнительный, пунктуальный, но нет в нём огня. Так что Тубор займёт его место только в крайнем случае. Вернее, ректором ему быть вполне по силам, но двигать исследования должен кто-то другой.
— Готово, господин ректор.
Голос Тубора прервал размышления, отчего Гаспиа испытыл резкое, хотя и недолгое неудовольствие. Ректору стало даже немного неудобно за это своё чувство. Откуда бы помощнику знать, что начальство задумалось о высоком?
Кроме Тубора, во дворе остались Сорби Гуан и сёстры Понг. Тубор — его секретарь, разумеется, он остался. С Гуаном тоже понятно, мальчик ответственный, привёл престарелого человека во двор и считает своим долгом отвести потом, куда тот пожелает. А вот сестрички… По женской природе любопытные, должны быть в подземелье, у ящиков, подпрыгивать от нетерпения. Но они тут, при нём. Да, вот и причина, и она проста. Не при нём они, а вовсе при Сорби! Людей в училище мало, хранить секреты трудно. Даже до него, ректора, доходили слухи о весёлой жизни Сорби и сестричек, и даже в подробностях. Но их дело молодое. Сорби симпатичен, а нравы в Кранге свободные. И не его, старика, это дело, кто с кем спит! Ему не о девицах следует думать, а о скорой встрече с Тритоном. Которой может и не произойти. Годы научили ректора, что особой силы, управляющей Миром, нет. Уж больно много творится в нём зла и обыкновенной глупости. Да и Внешние за прошедшие десятилетия ни словом, ни намёком не помянули Тритона. Им или запрещено, или они о нём не знают. Ректор всё более склонялся ко второму. Хотя… хочется жить, Тритон, как же хочется жить, особенно сейчас!
— Кха-кха, и нам пора, — откашлявшись, сказал Гаспиа. — Идёмте, друзья.
В подземелье всё было готово. Ящики разложены по столам, Грууно и Морлис аккуратно вскрывали один за другим, а Су Лонг бережно доставал их содержимое. Из кармана его куртки выглядывал листок с планом. Су Лонг с этим планом регулярно сверялся. Пока ректор устроился в кресле, пока закутал ноги тёплой накидкой, все детали уже лежали в нужном порядке.
— Соединяем, господин ректор? — осведомился Сорби.
— Иначе зачем мы здесь? — улыбнулся Гаспиа.
Работа закипела. Сорби был везде одновременно. Под его присмотром содержимое ящиков расположили полукругом и соединили электрическими шнурами. В центре полукруга положили толстую деревянную плиту, испещрённую отверстиями и гнёздами; между ними протянулись барьеры из толстой кожи водяной свиньи. В канавках, изрезавших поверхность плиты, виднелись уложенные загодя провода в яркой матерчатой оплётке. Из отдельного ящика Сорби доставал и крепил на плите стеклянные колбы разных видов и размеров. «Лампы, электронные лампы, — вспомнил ректор, — так их называли Внешние». В центре плиты Сорби установил ещё одну лампу, самую большую и тяжёлую. Она лежала на боку, широким и плоским концом в сторону ректора. Сверху Сорби прикрыл её жестяным кожухом.
 
— Вроде всё, — со странной нерешительностью сообщил он.
— Теперь точно да, — подтвердил Морлис. Перед ним на полу лежала другая плита, почти скрытая под мешаниной проводов. «Коммутационная доска», — подумал ректор. От коммутационной доски к центральной плите бежал ещё один электрический шнур.
У ректора заныло под лопаткой. Он глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух, слушая, как убывает боль. Не хватало отправиться к Тритону прямо сейчас, в миг триумфа!
— Включайте, — стараясь, чтобы голос звучал уверенно, распорядился Гаспиа.
Грууно перекинул рубильник и подземелье наполнилось гулом. Сначала ничего не происходило, потом лампы прогрелись и осветились неярким красным светом.
Торец кинескопа, именно так именовалась главная лампа на языке Внешних, остался тёмным и пустым. Морлис торжественно перекинул ещё один рубильник. «Слава великому Фроку Гаспиа!» — увидел ректор надпись округлыми лардийскими буквами. Эти слова едва уместились на торце кинескопа или на экране, если говорить проще.
В груди ректора стало горячо, а буквы расплылись перед глазами. Он потянулся за платком.
— Вы плачете, господин ректор? Не надо, ведь это победа!
Гаспиа посмотрел на сказавшую эти слова Ро Понг. «Глупая, — подумал он, — ты даже не понимаешь, что сейчас произошло». Вслух же сказал:
— Прости старика, милая, я так давно этого ждал…
— Что вы, вы совсем не старик, ректор! — возмутилась Ко Понг. Фрок Гаспиа махнул на неё рукой.
— Старик, и вы все это знаете. Спасибо, что позволили дожить…
Он закашлялся. Снова заболело под лопаткой, но, несмотря на боль и слёзы Фрока Гаспиа переполняли гордость и торжество. Они сделали! Они сделали это сами! Внешние дали только принцип, общее устройство, а все сложности они решили самостоятельно, силами этих мальчиков и девочек. Впрочем, это давно взрослые люди. Те, кто занялся новым и сложным делом, быстро взрослеет… Зато он теперь знает, на кого оставить училище. Не сейчас, пару лет он протянет, но скоро, скоро…
Первыми училище посетили охранники лардийского тирана: немногословные люди в неприметной одежде, с незапоминающимися лицами и колючими глазами. Прошли по комнатам, заглянули в каждый угол, на кухню, в каморку уборщика, в кладовые, не побрезговав и туалетами. И уж само собой, побывали они в покоях ректора и других учёных чинов, в мастерских, в денежном хранилище, оставив после себя ощущение вины. Вроде и не в чем было Мастерам каяться, а всё равно, будто просветили насквозь, вывернули наизнанку, перетрясли бельё, явили пред очи Тритона дела и делишки, хорошие и не слишком, стыдные и не очень, все.
Сорби как раз плескался в умывальне, да не один. Была с ним синеглазка Ро, тоже неодетая.
Дверь открылась без скрипа, в умывальню проскользнул средних лет мужчина. Сорби вскинулся было заявить протест, но взгляд мужчины был таков, что слова застряли в глотке. Не злой, не пристальный, без угрозы, но было понятно, что нет смысла перечить. Не человек прервал их игры — функция. Равнодушная функция, закон природы, с которым не спорят, как не спорят со снегом или ураганом. Они сами проходят, а если к ним готов, то и без следа.
Мужчина обошёл умывальню кругом, открыл и закрыл шкафчики, заглянул под ванну, мазнул взглядом по Сорби и Ро — и вышел, так же молча, как и зашёл.