Кинг Конг

— Я нервничаю, мистер Денхам. Наверное, я не подхожу вам?
— Ни слова об этом, сестричка. Если бы я не был в тебе уверен, ты не была бы сейчас на борту этого корабля, У тебя нет причин беспокоиться, как их нет у небесных ангелов.
Анна улыбнулась с надеждой и направилась к месту, указанному режиссером. Стоявший в стороне Дрискол, похлопал в ладони, показывая, что ей не о чем беспокоиться. Лампи и полдюжины матросов быстро подхватили аплодисменты. Игнате, сидевший на плече Лампи, возбужденно заверещал. На шум появился Энглехорн, неустанно жевавший свой табак, увидев Анну, он восхищенно улыбнулся.
— Сначала профиль! — приказал Денхам, Он навел камеру и включил ее. Когда я начну крутить ручку, замри на минуту. Вот так. Потом медленно повернись ко мне. Смотри на меня, Сделай удивленное лицо. Потом улыбнись. Потом прислушайся. Затем рассмейся. Ясно? Камера!
Анна повторила все, что сказал Денхам. Это было легче, чем она ожидала: по крайней мере ничем не отличалось от того, что ей когда-то приходилось делать на студии. За спиной Денхама матросы возбужденно обсуждали происходящее.
— А мне она не очень.
— Ты хочешь сказать, что она не шикарна?
— А, может, он и меня захочет снять в своей картине? — вступил в разговор Лампи.
— Тратить на тебя пленку? Даже и не думай, Лампи. Он не возьмет на себя такой риск.
— Все было прекрасно, — сказал Денхам и кивнул, разрешив расслабиться. Мне надо сменить фильтры.
— Вы всегда снимаете картины сами? — спросила Анна.
— Со своей первой африканской картины. Мы снимали разъяренного носорога, когда мой оператор испугался и удрал. Тупоголовый! Ведь я стоял с ружьем рядом с ним. Он засомневался, смогу ли я пристрелить носорога вовремя. С тех пор я больше не связываюсь с операторами. Я все делаю сам.
Энглехорн, продолжавший равномерно двигать челюстями, подошел к Дрисколу, который стоял нахмурившись.
— В чем дело, Джек?
— Что-то меня беспокоит, — ответил помощник. Не нравится мне эта таинственность…
— Ну, мы ведь плавали с ним уже дважды, — напомнил Энглехорн. — На этот раз тоже все будет в порядке.
— Но теперь на борту женщина.
— Это его дело, — ответил Энглехорн.
— Продолжим, Анна! — скомандовал Денхам. — Встань там. Когда я начну снимать, медленно подними голову. Ты должна быть абсолютно спокойна. Ты не ожидаешь ничего увидеть. Ясно? Камера!
Возбуждение от съемок быстро передавалось от зрителя к зрителю. Только Денхам был полностью погружен в работу, все эмоции были отброшены. Его лицо напряглось и покраснело, словно он хотел передать свое настроение Анне.
— Гляди наверх! Медленнее, медленнее. Ты спокойна, ты ничего особенного не видишь. Подними голову выше. Еще выше. Вот так! Теперь ты увидела это. Ты поражена. Ты не веришь своим глазам. Твои глаза расширяются. Шире. Это ужасно. Но ты очарована. Ты не можешь отвести взгляда. Ты не можешь двигаться. Что это? Ты беспомощна, Анна! У тебя нет шанса! Что ты можешь сделать? Куда ты можешь бежать? Ты беспомощна, беспомощна. Но ты можешь кричать! Это единственная твоя надежда. Ты можешь кричать! Нет, не можешь. Ты словно парализована! Пытайся закричать, Анна. Может быть, если ты отведешь взгляд, ты сможешь закричать. Пытайся отвести глаза. Нет, ты не можешь, но ты их можешь закрыть, Анна. Закрой глаза рукой, Анна. И кричи! Кричи Анна, от этого зависит твоя жизнь!
Закрывшись рукой и словно уменьшившись в своем пышном наряде, Анна закричала. Ее дикий крик был подхвачен и унесен ветром. Это был крик настоящего ужаса. Денхам добился того, чего хотел. Анна не симулировала страх. Она была напугана. Это был такой правдивый крик, что Игнате заметался в панике и спрятала свою маленькую головку на груди Лампи.
— Великолепно! — закричал Денхам и вытер вспотевший лоб. — Сестричка, никто не смог бы сделать этого лучше.
Дрискол схватил плечо Энглехорна.
— О, боже! — прошептал он — Хотел бы я что-нибудь узнать. Зачем он заставляет ее это делать? Что она должна увидеть?
— Успокойся! — также шепотом сказал Энглехорн. Его челюсти продолжали по-прежнему методично двигаться. — Я полагаю, ему можно верить. Мы должны ему верить.
   
Глава четвертая
 
Тупой, похожий на утиный, нос «Вандары» рассекал спокойную, маслянистую гладь моря. Гребни вспененных волн накатывали на ее поржавевшие борта и сужались к корме. «Вандара» легко шла по океану, ее мощный мотор развивал скорость до четырнадцати узлов.
Атлантика осталась далеко за кормой. Медленный дрейф через Панамский канал тоже был позади, потом проплыли мимо длинной гряды Гавайских островов, заплывали в Японию за топливом, прошли Филиппины, в Борнео, Суматру. Скорость была по-прежнему четырнадцать узлов.
Направление держали на юго-запад. Время было около полудня. Стояла жара. Было так жарко, что команда ходила в одних брюках и майках, раздеваться дальше им не позволяло присутствие женщины. Лампи, забравшийся в тень со своим неразлучным Игнате, был раздет по пояс, как индеец племени Сиу. На его жилистом теле можно было без труда сосчитать крупные толстые ребра. На нем были потрепанные штаны, доходившие ему до старых острых лодыжек.
Его костюм как нельзя лучше подходил для стоявшей жары. Температура могла повыситься, поскольку «Вандара» приближалась к знойным широтам Индийского океана. Помощник капитана, одетый в парусиновые брюки и чесучовую рубашку, был абсолютно спокоен. По крайней мере таковым он казался, если только не скрывал своего нетерпения, при виде возникшей фигуры.
На палубе появилась Анна. Она была в белой широкополой шляпе, защищавшей ее от солнца, в чопорном, накрахмаленном, прямом платье, парусиновых тапочках, на этот раз она была без чулок. Ее округлые лодыжки чуть загорели и теперь были золотого оттенка, как осенняя листва. Солнце не тронуло кожи ее лица, скрытого тенью от шляпы.
— Добрый день, Лампи, — поприветствовала она.
Лампи сел, потер свои загорелые ребра и усадил на колени Игнате.
— А со мной? — возмутился Дрискол.
— Привет, Джек, — улыбнулась Анна.
— Где ты была так долго?
— Примеряла платья по просьбе мистера Денхама. Она удовлетворенно кивнула. — Я выглядела в них просто великолепно.
— А почему мне не показала?
— Тебе? Ты же видел меня не раз! В каждом новом наряде мистер Денхам заставлял меня выходить на палубу.
— Каждый раз! Да всего-то раз или два.
— По меньшей мере, дюжину раз.
Дрискол покачал головой.
— Некоторым людям нужно хорошо все взвесить прежде чем принять решение. Очень важно определить наиболее фотогеничную часть моего лица.
— Неужели с какой-то частью твоего лица не все в порядке?
— Возможно, мистер Денхам нашел сотню изъянов.
— Мне лично нравится все лицо.
Анна кивнула Игнате, и этот шалун мигом прыгнул ей на руки. В ответ на нескрываемый комплимент она застенчиво улыбнулась.
— Жаль, что не ты мой режиссер.
— Если бы я им был, — сказал Дрискол серьезно, — ты бы сейчас не была здесь.
— Ну и ну! Прелестно.
— Ты знаешь Анна, что я имею в виду! — Все так же серьезно он посмотрел в ее внимательные глаза. — Конечно, это прекрасно, что ты не корабле. Но для чего ты здесь? В какое сумасшествие хочет ввергнуть нас Денхам, когда мы достигнем… того места, куда направляемся?
— Меня ничуть не беспокоит все это. Я даже не задумывалась над той таинственностью, которой окутано место нашего прибытия. Это не имеет значения, мне все равно, что мне предстоит делать, я готова ко всему, — Она приложила руку к глазам и осмотрелась вокруг. — В моей жизни это самые счастливые минуты!
— Ты уверена, Анна?
— Конечно! — Она рассмеялась, пытаясь уйти в сторону от такого поворота разговора. — Мне все так нравится. И Лампи, и ты. Денхам и шкипер. А капитан не напоминает тебе старого барана?
— Что? — Дрискол оглянулся, чтобы убедиться, не слышал ли этого кто-нибудь из команды, или, еще того хуже, шкипер.