Каисса

– Я не верю в эту чепуху. Сейчас еще пять минут почитаю, пойду часик прогуляюсь да в Обитель вернусь. Машина приедет на то же место. Мне же нельзя в городе надолго задерживаться. А так, что могу – делаю.
– Знаю-знаю. Просто хочется побыстрее разобраться с этим и обживать общину спокойно.
На улице началась какая-то суета.
– Гляди! А лавка-то горит. Пойдем смотреть?
Богдан вышел на улицу. Ветхое деревянное строение сбоку здания через дорогу дымило черным. Из окон начали вырываться языки пламени. Пожар!
Вокруг лавки собралась толпа зевак, снимающих происшествие на телефоны, и слетелся целый рой стрекочущих квадрокоптеров.
Богдан пересек улицу, подбежал к двери и с одного удара ноги снес ее с петель. Из недр лавки дыхнуло жаром, вылетело облачко пепла.
– Зачем ты лезешь? – заверещал запыхавшийся двойник.
– Надо спасать же!
– Зачем? Тебе же уже не нужны баллы рейтинга. Расслабься!
– Я – полицейский! Это мой долг! – ответил Богдан и ринулся в огонь.
Внутри все полыхало, дым застилал глаза.
Посередине лавки лежал догорающий круглый стол, на него наискосок навалилась сломанная пополам тлеющая балка с какими-то рунами. На полу лежали два тела – парень лет тридцати в черной рубашке и брюках, очевидно, медиум, и какой-то пузатый мужик. Нога медиума была зажата балкой. Богдан рывком сдернул с себя рубашку, оторвав несколько пуговиц, зубами намотал ее на руку и ухватил с полки длинную каменную статуэтку в форме языческого истукана. Подбежав к чадящей балке, он подсунул истукана под нее как рычаг и что есть силы надавил подошвой прямо в лицо божка. Балка поддалась, обсыпав все вокруг пеплом и искрами. Теперь можно было вытащить лежащего без сознания медиума – Богдан скинул свою намотку, что есть силы дернул рукой за ворот рубашки и волоком потащил тело к двери.
На улице стало в два раза больше зевак. Все снимали, ни один из них не пытался ничего сделать, ни один не звонил в службу спасения. Вдалеке послышались сирены пожарных машин. Значит, дроны уже дали сигнал тревоги, ведь не прошло и нескольких минут, как пожар начался. Богдан изловчился и, взвалив медиума на плечо, отнес его к ближайшей скамейке.
– Кто-нибудь, сделайте искусственное дыхание! Расстегните рубашку! Нашатырь! – скомандовал Богдан толпе. Закашлялся. И ринулся обратно. Но как только он добежал до двери, вся постройка с треском сложилась внутрь, последний раз полыхнув мощным пламенем.
– Ох и жирный шашлык из того чувака, должно быть, вышел! Шашлык из сала! – послышался смех двойника.
Богдан вытер лицо. Вернулся к скамейке. Толпа, разложив телефоны по карманам, рассасывалась. Никто не подошел к лежащему парню.
Богдан силился вспомнить все, чему его учили на курсах первой медицинской помощи в академии МВД. Он прощупал пульс на сонной артерии медиума. Пульса не было. Дыхания тоже не было. Тогда Богдан сильно врезал кулаком по грудине, затем начал энергично нажимать на нее. Двойник подошел и начал напевать «Stayin’ alive», задавая темп. Рука ужасно устала.
Приехали пожарные. Огонь перекинулся на само здание. Они приступили к тушению.
Пульс медиума начал прощупываться, но дыхания еще не было. Богдан культей зафиксировал подбородок в поднятом положении, зажал нос реанимируемого и начал делать искусственное дыхание.
– Фу! Ну ты и пидор. Ты хоть без языка-то? – воскликнул двойник.
Через пару минут медиум задышал. Богдан расстегнул на нем рубашку – наверное, это нужно было сделать в самом начале – и увидел на груди несколько татуировок: надписи «do not intubate», «penicillin allergy», «A(II)Rh+», а еще страшное демоническое лицо. Последнее было стилизовано под японскую маску Хання, красного цвета, с густой черной копной волос. Из-под маски и из огромного зубастого рта вылезали кисти рук с черными когтями. В одной из них была зажата дымящаяся сигарета, в другой – игральные кости, в третьей – чашка кофе. На очередной вытатуированной руке, сжимающей перьевую ручку, красовалась татуировка с инициалами «E. U.».
Раздался вой сирен с Чайковского. Вдалеке на пешеходную улицу медленно заползала карета скорой, разгоняя прохожих кряканьем служебного гудка.
 
– Надо валить! – сказал двойник.
– Зачем?
– Затем, что сейчас еще полиция приедет. А в первый же день вернуться в общину в буханке – это не благословляется, как говорит твой поп. Да и вдруг нас вообще загребут…
– Но я не закончил с ним!
– Быстро взваливай его на себя – и вон иди в подворотню! Мне кажется, это и есть наш демон!
– С чего ты взял?
– Ничего-ничего не понимаешь, да? Татуировка с демоном! И только что он был в столбе пламени!
– Это ни о чем не гово…
– Заткнись! Пока пожарные не смотрят. Быстро!
Богдан закинул медиума на плечо и спешно зашел в подворотню. Они пересекли двор, потом еще один. Дошли до забора детского садика.
– Давай в садик! Шевелись! – скомандовал фантом.
Богдан перекинул тело через невысокий забор – медиум плюхнулся по ту сторону как мешок. Следом перемахнул сам Богдан, затем – двойник. Они затащили парня внутрь большой кирпичной беседки и расположили его на широкой скамье.
За домами по-прежнему выли сирены, в небе парили облака черного дыма. Над детским садиком пронеслось несколько дронов.
Медиум начал приходить в себя. Он неловко дернулся, открыл глаза – они были полностью белыми, закатившимися – и сел, издавая громкие хрипы.
– Я пробудился. Какое же это наслаждение! – прорычал медиум.
– Вы попали в пожар, я вас вытащил в безопасное место. Меня зовут Богдан.
– Меня можешь называть как пожелаешь. Спасибо тебе, смертный.
– В смысле «смертный»? Можете расслабиться, для меня вы не медиум или вроде того…
– А я и не медиум. Я, если по-вашему, демон, – ухмыльнулся парень.
Он прищурил свои белые глаза и втянул воздух, будто принюхиваясь.
– Бинго! Смотри, сам признался, – воскликнул двойник. – Вот мы его и нашли.
– Да что за чушь, – ответил Богдан, – таких совпадений не бывает. Он просто не в себе.
– О, я-то как раз в себе, – прохрипел медиум.
– Нет-нет, брат, я тебе говорю: столб пламени, тату с демоном, вот теперь он и сам говорит, что демон. Верняк! Нужно теперь его за яйца – и в Обитель.
– Как, по-твоему, я это сделаю? Похитить его средь бела дня, когда рядом полиция и дроны повсюду? – прошептал Богдан.
– С кем ты там шепчешься, смертный?
– Ни с кем.
– Со мной!
– Я не знаю, что делать! – Богдан закусил пальцы на руке.
– Давай его вырубим?
– Я его только оживил. Да и что потом? Как я, по-твоему, его вынесу отсюда?
– Ты не в себе, смертный? Кого ты там выносить собрался?
– Ух-ух, смотри, какие бельма у него, во выкатил, образина!
Внезапно медиум схватил Богдана за предплечье с такой силой, что стало страшно – оставшаяся рука того и гляди сломается, как ветка.
– Ты не смертный, не-е-ет, – зашипел спасенный. – Найди моего соулмейта, помоги нам аккумулировать достаточно энергии, чтобы вознести меня! Я прозрел: ее душа – катализатор! Она вспыхнет, и мы все перенесемся в другое измерение, альтернативную реальность, где моей смертной ипостаси никогда не бы-ы-ыло… Собери их всех!
– Ты про покемонов, болезный? – протянул фантом, шокированно отпрянув.
Медиум вдруг закачался, схватился за лицо и начал быстро моргать. Он застонал и крепко зажмурился. Когда парень открыл глаза, выражение его лица стало растерянным, радужка вернулась на место, она оказалась необычного желто-коричневого оттенка. Открыв рот, медиум смотрел на Богдана. Внезапно он зашелся в сильном кашле.
– Где я? Что со мной случилось? – выдавил из себя спасенный.
– Я же говорю – вы попали в пожар, ваша лавка, к сожалению, сгорела. Я отнес вас подальше от огня, – ответил Богдан, удивленно подняв брови.
– Я не медиум…
– Да, вы – демон, мы слышали.
– Кто – «вы»? И я не демон… Меня зовут Матвей.
– Богдан.