Невеста с изъяном (СИ)

Выяснилось это довольно скоро.
– Эвелиса, подь суда! – гаркнул отец.
Сбитая с толку, девушка торопливо стянула с головы забытый платок, пригладила волосы, и несмело выглянула на общую половину. Все-таки у них снова были гости. За столом сидела склочного вида женщина, с острым носом. А по бокам от нее два парня. Первый, крупный детина, отрешенно размазывал по столу хлебный мякиш. При взгляде на второго, Эвелису передернуло. Он был очень похож на свою мать, и почему-то вызывал необъяснимое отвращение.
Пожалуйста! Кто угодно, но пусть только не он окажется женихом! – мысленно воззвала она.
– Да чего ты там жмешься! Выйди, кому сказал, покажись гостям.
Сжав зубы, девушка вышла на середину комнаты, привычно опустив глаза в пол.
– Мда… А поприличнее кого не нашлось? – протянула женщина резким голосом с визгливыми нотками.
– Твоему дурню и такая хороша, – бросил отец, – К тому же, невеста с приданным, все честь по чести.
– Хороша невеста, двадцать пять лет девке, а никто не позарился. Чай умом скорбна?
От ее слов Эвелиса выдохнула, как от пощечины. Пусть думает, что хочет. Может лицо свое показать, чтобы, как и прошлые сваты отправилась восвояси? Но страх перед отцом, удержал от необдуманного шага.
– Ум, как раз девке и не надобен, – произнес Далибор, – Ее дело по хозяйству трудиться, да детей рожать.
– Тоже верно. Что думаешь, Палюша, пойдет нам в дом такая невестка?
– Может и пойдет, – протянул гнусавый голос, – Пусть лицо покажет, а то вдруг не по душе братцу придется.
Девушка подняла голову, рассматривая гостей поближе. Заметив ее движение, детина отвлекся от своего занятия, и указав на нее пальцем, что-то загыгыкал.
– А смотри, по нраву, – хмыкнула женщина, – Глазливая правда, но мы не переборчивые. Зато жилистая, такие обычно долго живут, и хорошо работают. И ест, наверное, немного, ишь тощая, прям оглобля.
Второй парень рассматривал ее с вниманием. Прошелся взглядом по фигуре, лишь ненадолго задержавшись на лице. От его взгляда Эвелису охватило гадкое чувство. Не приходилось сомневаться, кто будет ей мужем для людей, а кто на самом деле, и от этого стало еще противнее. Заметив ее выражение лица, парень недобро усмехнулся.
– Значит договорились, – хлопнул рукой по столу отец, – Как урожай уберем, сыграем свадьбу.
Детина что-то промычал, столкнув со стола локтем чашку.
– Он бывает неуклюжим, – словно оправдываясь произнесла женщина, – Зато нрав тихий, да любая работа по плечу. Хороший парень, не вековать же ему бобылем.
Они медленно поднялись из-за стола, отвесили положенные поклоны, и покинули избу. Эвелиса продолжала стоять не шевелясь, словно до конца не осознавая, что произошло.
– Радуйся, девка. Вот и по тебе сыскался жених, – сухо произнес отец. – Старший, Палюш, уже второй раз женат, а этого все пристроить не могли. Но, как говорится, для каждой твари своя пара положена.
От его слов, внутри девушки что-то перевернулось, и она бросилась на колени перед отцом.
– Батюшка! Родной! Прошу, не выдавайте замуж за него. Позвольте под родной крышей остаться. Вас с матушкой в старости дохаживать. – горло болезненно сжало, – Изведут они меня. Я же ваша, родная… Не отдавайте… – пришлось замолчать, чтобы удержать подступающие слезы.
В этот раз, мать не вмешивалась. Стоя у окна, она кусала край платка, не поворачивая головы. Будущие родственники и на нее произвели гнетущее впечатление, да только не дело, против слова мужа идти.
В лице Далибора что-то дрогнуло. Он поднял тяжелую руку, и погладил дочь по голове.
– Дура ты. Лучше плохой муж, чем никакого. – и разозлившись на себя за эту слабость, продолжил с ожесточением, – Али хочешь, чтобы мне в старости каждый пальцем в спину тыкал? Мол не выполнил свой родительский долг, не устроил судьбу дочерей. Да ты первая и обвинишь меня, что в девках осталась.
– И слова не скажу, батюшка! Пусть Олея свое счастье устраивает, она многим по сердцу, и достойна этого. Только не отдавайте за дурня!
– Цыц! – рассердился отец, – Что обо мне люди скажут, коли я младшую выдам, когда старшая не пристроена? Я все решил, так что перетряхивай свое приданное, да готовься по осени в новый дом хозяйкой вступить.
 
Тяжело поднявшись, он прошел через горницу, и вышел, хлопнув дверью. Эвелиса осталась сидеть на полу, уткнувшись лицом в ладони. Никогда за всю жизнь, ей еще не было так больно и тошно. Выждав некоторое время, мать потянула ее за плечо.
– Ну, ну. Ни к чему убиваться. Никуда от своей женской доли не денешься, и спорить нечего. – голос ее звучал непривычно мягко, – Ступай умойся, да не серди батюшку, о тебе же радеет. И приданное за тобой даст не меньше, чем за Олею. Приживешься в новой семье, а там стерпится-слюбиться. Вышла бы лицом, так выбирала бы, а так, бери, что досталось.
Всхлипнув, девушка ожесточенно протерла глаза, чувствуя, как начинает гореть кожа.
– Все равно… не пойду за него! – запнувшись выдохнула она, и не дожидаясь реакции матери, выскользнула на женскую половину.
  
ГЛАВА 3. Сестры
 
Когда закончились слезы, отчаяние стало только острее. Лицо детины, размазывающего по столу хлеб, почти стерлось из памяти, а вот колючий взгляд его старшего братца никак не шел из головы. Слишком уж он смотрел на нее оценивающе, как на будущую собственность.
Хоть сор из семей и не принято выносить, но многое ли утаишь, в деревне? Случались истории, когда старшие братья слишком робкого мужа, распоряжались младшей невесткой на свое усмотрение. И слова никому нельзя было сказать. В таких случаях всеобщее осуждение всегда падало на голову девушки. Если Палюш захочет воспользоваться своей властью над ней, никто же не вступится. Тем более, его брат, деревенский дурачок, даже не заподозрит неладное.
Эвелиса вцепилась пальцами в подушку. В чужое благородство она не верила, а уж в добрые помыслы и подавно. Не надо было даже слишком уметь разбираться в людях, чтобы понять, что представляет из себя ее будущая семья. Склочного вида свекровь, ее старший сын, в котором чувствовалось что-то гадкое, как в подгнившем яблоке, и безмолвный детина. Может, младший сам по себе и не плохой, но ведь дурень деревенский!
Хотелось укрыться в чувство жалости к себе, как в одеяло, и спрятаться. Куда-нибудь далеко. От батюшки и от матушки. От всех. Словно в клетке, из которой только один выход, но стра-ашный. Сразу на него и не решишься, да только и другого видимо нет.
Неслышно скрипнула дверь, и в комнату прошла младшая сестра. Впервые в жизни Эвелиса ощутила к ней острую зависть, почему Олея уродилась такой, гораздо лучшей? Все ей легко дается, лишь потому что красавица. Почти сразу девушка устыдилась собственных мыслей. Раз судьба наделила сестру, значит, та более достойна. Только и всего.
– Тебя можно поздравить? – прозвучал в темноте певучий голос, – Жених, говорят, подходящий сыскался?
– Подходящее некуда, – буркнула Эвелиса, не поворачивая головы, – Сама себе завидую, от счастья такого.
– Да, я уже понаслышалась про их семью. Сорочиха баба злая, первую невестку со свету сжила, над второй теперь измывается. Палюш ихний не лучше, говорят как выпьет, так себя не помнит. Ему и жениться второй раз то пришлось, потому что родители девчонки заставили, которую он прижал где-то в поле. Благо, хоть вдовцом уже был. А Тиша-дурень, спокойный, разве что иногда настроение дурное найдет, да и то, лишь поколотит. С ним только Палюш и может управиться.
– И зачем ты это все мне рассказываешь? – сухо поинтересовалась Эвелиса, – Позлорадствовать хочешь? Так не надо. Я лучше в омут… чем к ним.
– Угу, и похоронят тебя за оградкой кладбища. Кажный, кто мимо пройдет, будет плеваться. И покоя тебе не станет, будешь маяться в темноте, веки вечные.
– Можно подумать, сейчас он есть, этот покой…
Однако уверенности в голосе девушки не было. Страх перед тем, что будет «там», за чертой, был так же силен, как и перед тем, что ожидало ее здесь. Снова накрыло чувство безысходности, разве что плакать уже сил не было.