Сыны мести (СИ)

— Прекрати вопить, — пронеслось в моей голове. — Скоро покинем необжитые земли, придётся спуститься и дальше идти пешком. Иначе нас заметят.
— А-ага…
Я прижимал к груди мешок с пожитками, перехватывая крепче то посох, то топор — боялся, что выроню. Всего за день и ночь мы пролетели расстояние, которое пешком пришлось бы преодолевать много дней. Конгерм, казалось, не знал усталости. Всё же дух и есть дух. Но чем дольше мы летели, тем слабее становился я. Фетч пожирал мою силу, чтобы лететь без остановки. Под конец нашего путешествия я обессилел настолько, что почти что провалился в беспамятство.
Мы поднялись в небо в Бьерскогге и взяли строго на юг, прошли над лесами между западным Вольхеллом и восточным Фисбю. Затем взяли западнее и летели над пустынными горами и скалами — народу здесь жило немного, и ночью нас бы мало кто заметил. И лишь оказавшись сильно южнее, мы оставили за спиной Дагкогг, взяли строго на восток и почти что добрались до Маннстунна.
Фетч опустился ниже, выискивая место для привала. Я смертельно хотел спать, и Конгерм это чувствовал.
— Готовься, сейчас отпущу.
Я встрепенулся в его когтях и сильнее прижал к груди все свои вещи. Орёл спланировал на небольшую лесную поляну, на миг завис в воздухе и разжал когти. Я повалился на траву, гремя инструментами.
— Ну и путешествие, — прохрипел я, обнимая землю. Ноги дрожали.
Конгерм принял вид человека и осмотрелся.
— Тебе нужно отдохнуть, — сказал он. — До рассвета есть время. Ложись, я покараулю.
— Далеко до Маннстунна?
— Нет, но ты пойдёшь туда сам.
Я кивнул.
— Да, помню, что тебе туда нельзя. Но полетать над городом сможешь?
— Если очень понадобится. Город большой, и я чую там враждебную силу. Силу, которую не понимаю.
Наверняка так он чувствовал странную веру в единого бога, которую распространял тот эглинский монах. Мне тоже становилось не по себе при мыслях о нём. Но следовало найти Айну и выяснить, что за угроза над ней нависла.
— Я буду недалеко. Если понадоблюсь, начерти в воздухе руну Санг и обратись ко мне по истинному имени. Я услышу.
— Понял…
Я сказал это, уже проваливаясь в сон. Усталость накрыла меня приятной тьмой. Я заснул, сжимая руку Санг в кулаке. До полного рунного набора мне оставалась всего одна — Нит.
Конгерм разбудил меня на рассвете. Вернее, проснулся я сам от умопомрачительного аромата жареного мяса. Мой фетч поймал кролика — полагаю, ему в облике орла это ничего не стоило — и сейчас жарил освежёванную тушку на костре.
— Подумал, ты захочешь есть, — улыбнулся он.
— Ещё бы! — с готовностью кивнул я. — Спасибо, Конгерм. Поем и отправлюсь.
Я нашёл ручей, умылся, набрал воды в мех и проверил деньги. Монет оставалось совсем немного, но я мог продать браслет Гутфрита. Идти к нему на службу я всё равно не собирался. Правда, продавать такую вещицу в Маннстунне было опасно — вдруг кто узнает и поймёт, откуда она? Тогда разбирательств не избежать. Ещё вором объявят, и тогда я точно привлеку к себе ненужное внимание. А мне сейчас хотелось прийти туда обычным путником.
Поев, я спрятал амулеты под рубахой, снял и убрал в мешок плащ начертателя, туда же положил руны. Посох и перстень оставил на хранение Птицеглазу, а вот оружие взял — без топора и ножей чувствовал себя голым. Зато теперь я выглядел как простой свободный муж.
— Иди строго восток. — Фетч указал рукой направление. — Выйдешь на дорогу, она приведёт тебя к городским воротам. И будь осторожен, Хинрик.
— Буду, — пообещал я и сверился со взошедшим солнцем.
Лес здесь был другим: не таким густым и тёмным, в основном сосновые рощи. Дышалось легко, в воздухе витал приятный запах чуть нагретой солнцем хвойной смолы. Я шагал по мягкому мху, то и дело поглядывая на небо. Вскоре увидел хорошо вытоптанную дорогу — до того добротную и широкую, что на ней спокойно могли разъехаться две телеги. Я спустился и кивнул спешившим в город путникам. Крестьяне несли корзины на продажу и кивнули мне в знак приветствия.
— Мир вам! — отозвался я и припустил вперёд. Вдали темнели распахнутые ворота Маннстунна.
 
Город назывался в честь Маннстунна — «камня людей». Так именовали большой плоский алтарный камень, располагавшийся на берегу местной бухты. Здесь раз в три года созывался вейтинг, на который собирались все свободные мужи Нейдланда. На вейтинге решали, когда и кому отправляться в походы, судили и миловали, делили наследство и добычу, заключали браки. Я никогда не был даже на обычном тинге, если не считать спонтанное собрание народа в Яггхюде. Хотелось бы однажды увидеть, как нейды вершат правосудие. Быть может, даже мне однажды придётся вести такое собрание — нередко подобным занимались жрецы и колдуны.
Маннстунн оказался самым большим городом из всех, что я видел. Он был больше Фисбю раза в три, а уж порт и вовсе нельзя было сравнить ни с чем. Поселение занимало весь берег в виде подковы — широкая бухта была удобна для кораблей. Я насчитал здесь суда нейдов, туннов, свергов. Люди говорили на множестве языков: то и дело слышалась речь северян вперемешку с наречиями островитян–фаттов, юхран, шоров, йомов и даже южных кервов. Не город, а большой суетливый рынок.
При входе в ворота на меня никто не обратил внимания, и я беспрепятственно дошёл до главной площади. Здесь она и правда была большой: пару сотен шагов в длину и столько же в ширину. Широкая дорога от порта упиралась в неё, и здесь начиналась буйная торговля. Как и везде, самые добротные дома оказались в центре, а ближе к окраинам начинались хозяйства поскромнее. Особняком стояли рыбацкие хижины, а значительную часть берега занимали корабелы — здесь строили сразу несколько кнорров.
Я то и дело уворачивался от зазывал, лавировал меж нерасторопными покупателями, натыкался на рабов, тащивших корзины с товарами. Одна суматоха. Понятно, почему духи покинули такие места. И как же во всём этом хаосе найти Айну?
Поразмыслив, что конунг должен был исполнить обещание и взять её к себе, я отправился искать дом Гутфрита. Надо сказать, его чертог не заметить было невозможно: высокий, огромный, с ладной крышей и красивой резьбой, он возвышался над всеми прочими домами. Вот уж поистине дворец. Меня особенно впечатлило то, что одно из окон над входом было заделано настоящим заморским стеклом. Цветные прозрачные частички сверкали, отражая солнечные блики, и это выглядело прекрасно. Роскошь, достойная богов. У нас не умели делать стекло, и все такие находки оказывались трофеями. Правда, большинство было настолько хрупкими, что не переживали морских походов. Гутфриту каким–то чудом удалось заполучить целое окошко.
Я осмотрелся. В сам дом заходить не хотелось — рискованно. Поэтому обошёл внушительную постройку и нашёл вход для слуг. Во дворе суетились рабыни.
— Милейшие, здесь живёт девица по имени Айна? — окликнул их я.
Девушки замерли и обернулись. Одна кивнула.
— Да, есть такая.
— Позовёшь?
— А тебе зачем? И кто ты?
— Скажи, Хинрик явился. Принёс новости с севера.
Я достал из кошеля одну монетку и бросил ей. На удивление рабыня ловко её подхватила. Деньги сделали её куда сговорчивее.
— Сейчас скажу, — улыбнулась она. — Жди здесь.
Я остался у ворот и лениво изучал хозяйство конунга. Да уж, было где разгуляться. Все постройки ладные, ровные, живность чистая, конюшня — просто загляденье. Как и в случае с кораблём, богатство напоказ здесь не выставляли, но сразу было понятно, кому принадлежал дом. Гутфрит любил добротные и красивые вещи, но знал меру.
Айна наконец–то показалась в дверном проёме, и я с трудом удержался, чтобы не броситься ей навстречу. Она медленно побрела в мою сторону, кутаясь в плащ. Странно, ветра не было, а день и вовсе показался мне жарким. Одну ногу она слегка подволакивала, словно ушибла.
 
Поравнявшись со мной, она даже толком не взглянула на меня и тут же кивнула в сторону:
— Нужно отойти подальше. Веди себя спокойно.