Сыны мести (СИ)

Я дождался, пока наставник выйдет за ворота, и побежал обратно к лагерю, чтобы он не заметил моего отсутствия. Перед глазами мелькали ветви и корни, широкие листья папоротника и весенние цветы. Я лихо перепрыгнул ручей и, чуть отдышавшись, продолжил бег. Распугав стайку птиц, я выбежал на мшистую поляну и, зазевавшись, не заметил коряги. Нога зацепилась, и я грохнулся ничком на землю.
— Проклятье!
Больно, но не смертельно, только лицо и ладони саднило. Зато одежду испачкал окончательно. Я поднялся и, чуть прихрамывая, дошагал до нашего лагеря. Костер почти потух, и я хотел подбросить дров, чтобы погреться.
Ормар явился немногим позже. С неудовольствием посмотрел на останки Вихря, на грязного ошалевшего меня и все понял.
— Мог бы попросить взять тебя с собой, — сказал он и принялся собирать наши пожитки.
— Ты бы не разрешил. Да и мне там лучше не появляться — рожа слишком примелькалась.
— Это верно. Ладно, собирайся и туши огонь.
— А конь?
Откуда–то сверху донесся орлиный клекот. Ормар задрал голову и широко улыбнулся.
— Посланник Химмеля. Добрый знак.
Над кронами деревьев пролетел беркут. Возможно, тот, которого я видел в Эрхелле. Птица взмахнула сильными крыльями и устремилась в сторону гор.
— Раз ты предпочел зрелище прощанию с другом, то он достанется лесу, — сказал Ормар. — Торопись, нам нельзя задерживаться.
Я споро забросал костер землей и песком, собрал все наши вещи и накинул плащ на плечи.
— И куда направимся, наставник?
— В Бьерскогг. Я хочу тишины.
* * *
— Достойно, — оценил мою руническую вязь наставник. — Но можно было ее усилить.
Ормар разбирал став, который я начертал для сокрытия и успешной кражи коня. Тогда я спешил и просто нарисовал три руны в ряд: Нат, Бран и Тройн. Колдун взял прут и постучал по земле.
— Смотри. В центре у тебя должна быть Бран, потому что твоя основная цель — обман. Это сердце твоего рунного става.
Он нарисовал одну Бран, а затем по обеим сторонам от нее начертил Нат.
— Нат здесь отвечает на скрытность и незаметность, и это качество тебе нужно усилить, поэтому мы чертим ее слева и справа от Бран.
— Тройн тоже можно начертать по краям става, — предложил я. — Двойной знак победы усилит вязь.
— Верно мыслишь, — слабо улыбнулся колдун и добавил две Тройн так, чтобы они открывали и закрывали рунное заклинание. Получилось, что обе половины става выглядели одинаково. — Такое начертание называется зеркальной вязью. Она будет сильной, но при написании нужно проговаривать и окрашивать каждую руну.
Мы шли почти без остановки весь день. Часть пути преодолели по дороге, но ближе к развилке Ормар решил уйти в лес, чтобы спокойно переночевать. Я даже смог вспомнить некоторые поляны и тропы. Мы пробирались по буреломам почти до самого заката, и лишь когда солнце ушло, Ормар сжалился и велел устраиваться на ночлег. Я набрал воды в уже знакомом мне ручье, а наставник приготовил похлебку. Он хорошо знал все лесные коренья и смог собрать пригодные в пищу. Вкус у варева был странный, но дело спасала оленина. Сушеное мясо как следует разварилось и дало жир. Да и я был только рад наконец–то поесть горячего.
Ормар отложил пустую миску и тщательно стер с земли руны.
— Ты не безнадежен, это меня радует, — похвалил меня он. — Завтра продолжим. Я должен понять, насколько хорошо ты освоил второй ряд.
— Гутлог меня хвалила.
— Гутлог знает руны, но она не начертатель, — сухо ответил колдун. — Ее стезя — сны с богами, целительство и прорицание. Ее колдовство не убивает, в отличие от нашего. Сходи помой посуду, Хинрик. Выходим на рассвете.
Я послушно отправился к ручью, где кое–как отскреб песком остатки прилипшего к стенкам варева в ледяной воде. Темнота чистоте не способствовала, но я старался. Покончив с хозяйством, я вернулся к костру. Ормар кивнул мне на лежак.
— Ложись первым, я покараулю.
Уговаривать меня не пришлось: ноги отваливались от усталости, да и голова была дурная. Слишком долго не спал, да и много всего случилось за день. Я устроился поудобнее и почти сразу провалился в сон.
 
Но ненадолго.
Сначала мне снилась какая–то тревожная чепуха, затем разум зачем–то снова прогнал перед глазами ритуал создания нитсшеста. Я распахнул глаза в тот момент, когда во сне Ормар занес нож над Вихрем.
— Уф, — шумно выдохнул я, но сидевший у огня Ормар жестом велел мне заткнуться.
Я умолк и прислушался. Шелест листьев на деревьях, шум моря в отдалении и… Птицы не пели. Ни звука лесной живности. Мы были здесь не одни.
— Люди, — выдохнул я и украдкой вытащил топор из петли на поясе.
— Да.
Ормар не взялся за посох, но достал свой топор из–за спины. Я видел, что он украдкой начертил какую–то рунную вязь пальцем прямо в воздухе, но не понял, что она означала. Наставник выглядел спокойным, как бухта в штиль, но глаз его внимательно глядел в сторону дороги и берега.
Я медленно приподнялся, когда шум шагов стал еще ближе. Лишь бы это был Халлвард или кто–то из его людей. Может они не успели уйти далеко и все так же шастали по местным лесам.
На поляну вышли трое, и в свете костра я узнал двоих. Хускарлы ярла Свейна. Третий не был мне знаком, но я уловил в его широком рыжебородом лице сходство с ярлом. Видимо, сын или ближний родич. Все были вооружены и одеты как воины.
— Мир вам, путники, — спокойно поприветствовал их Ормар. Топор он положил рядом с собой. Я опустил свое оружие, но решил не убирать.
— Ты проклял моего отца, — вместо приветствия сказал рыжебородый муж и остановился у огня.
— Значит, ты Свейнссон, — кивнул Ормар. — Который из них?
— Хакон.
— И зачем ты пришел, Хакон Свейнссон?
— Отец хочет снять проклятье. Их война с Кровавым Топором — не твое дело. Халлвард поступил низко, наняв колдуна.
— Руны сказали мне иное, — улыбнулся начертатель.
Рыжебородый здоровяк был старше меня лет на десять. Наверняка обзавелся своей семьей, добрым хозяйством и, быть может, кораблем. И этот Хакон Свейнссон точно был похож на умелого воина. Хотя выглядел он не так свирепо, как хускарлы его отца, но я не сомневался, что он был опасен.
— Руны не защитят тебя от моего топора, если ты не обратишь колдовство вспять, — пригрозил он, подняв оружие.
Ормар снова растянул губы в кривой улыбке.
— Как знать, почтенный. Как знать. Но если тебе хватило мозгов меня найти, то ты должен знать, что такое проклятье нельзя снять.
— Я знаю, что колдовство можно убрать, убив того, кто его наслал.
Хакон двинулся на колдуна.
  
Глава 12
 
— Нет!
Я вскинул топор и метнулся к Ормару, заслонив его собой. Хакон смерил меня презрительным взглядом. Один из хускарлов дёрнулся было, чтобы меня оттащить, но ярлов сын жестом остановил его. Кажется, Хакон Свейнссон меня узнал.
— Ты, — не прекращая наступать, прошипел он. — Я видел тебя в доме отца. С тобой тоже разберёмся. Но сейчас — прочь с дороги.
Я молча поднял топор. Хускарлы за спиной Хакона расхохотались.
— Ты погляди, а этот норовистый, — сказал тот, что был повыше. — Может заберём его на потеху?
— Смотри, чтобы Гродда не забрала тебя раньше времени, — выплюнул я, стараясь дать наставнику возможность приготовиться к бою. — Костлявая точно будет рада с тобой потешиться.
Даже с учётом того, что Ормар слыл в прошлом опытным бойцом и колдуном, шансов у нас почти не было. Годы неумолимо берут своё. Руны могут поднять боевой дух и направить твою руку в битве, но они не сделают из тебя воина. Я знал кое–что о том, как махать топором, но не мог соперничать ни с кем из окруживших нас воинов в честном бою.
 
И всё равно я пошёл на Хакона.
Дело было не в том, что ученику полагалось защищать учителя. Просто я понимал, что, убив начертателя, они избавятся и от меня. И хорошо, если подарят быструю смерть. Но я справедливо полагал, что ярл в любом случае повесит на меня кражу Вихря, осудит и мучительно казнит. Лучше умереть с оружием в руках и попасть в пиршественный чертог Вода, чем ползать с отрубленной ногой и молить о пощаде.