Ночные откровения

– Почему ты держала книгу в бельевом ящике? – спросил маркиз.
Надо как-то отвлечь внимание жены от мыслей о худшем, пока не закончится ожидание.
Маркиза то снимала, то ставила обратно на каминную полку какие-то безделушки. Услышав вопрос, она резко повернулась.
– А зачем ты рылся в моих вещах?
– Мне следовало обыскать все комнаты в доме. Твоя ничем не отличалась от остальных.
Разумеется, спальня Элиссанды отличалась. За время своей работы Вир переворошил несметное количество женских вещичек, но он никогда так не медлил, как перебирая ее тонкое, девически скромное белье. А ведь это происходило уже после того, как маркиз понял, что лучистые улыбки – всего лишь инструмент обманщицы.
– Да будет тебе известно, я не обнаружил там ничего интересного – разве что, как я уже сказал, никогда не доводилось находить среди женского белья путеводители.
Элиссанда, решительная и напряженная, уселась на подоконный диванчик.
– Рада была доставить вашему сиятельству пару приятных минут. Да будет тебе известно, книга беспечно хранилась в комоде, только когда дядя был в отъезде. А когда находился дома, томик, спрятанный в обложку из-под чего-то на греческом, стоял в библиотеке – среди трех сотен таких же фолиантов.
Маркизу, читавшему, помимо родного, еще на пяти языках, не бросилось в глаза отсутствие англоязычных произведений в библиотеке Дугласа. Но попавший туда человек, владеющий только английским, должен был мучиться, как умирающий от жажды посреди океана.
За каждой мелочью в прошлом его жены читалась история угнетения. Однако Элиссанда сохранила не только несломленный дух, но и способность радоваться жизни, которую Вир только начинал понимать – и которой теперь не узнает.
Мысль о неминуемом расставании полоснула его по сердцу, словно ножом.
– В твоем ящике лежал путеводитель по Южной Италии. Вероятно, там говорилось о Капри?
– Совсем немного. Была книга получше, но она пропала, когда дядя уничтожил издания на английском.
Нежданно нахлынули воспоминания о минувшей ночи: теплые объятья, ласковый голос, рассказывающий о далеком острове. Вир вдруг осознал, что никогда не задумывался над тем, как поступит воображаемая молочно-медовая подруга, столкнувшись с его ночными кошмарами. Он просто предполагал, что дурные сны исчезнут, стоит только заполучить свой нежный идеал.
Выглядывавшая в окно Элиссанда теперь повернулась к мужу.
– А зачем ты заставлял меня слушать свои песни? Исполнитель из тебя никудышный.
– В спальне миссис Дуглас работал взломщик сейфов. Нужно было тебя отвлечь.
– Мог бы и сказать – я подержала бы ему фонарь.
– Я не мог сказать: ты казалась очень довольной пребыванием в дядином доме.
– Вот и дурак. Избежал бы мучений супружеской жизни.
Маркиз постукивал ручкой по письменному столу. Сейчас ему почему-то приходили на ум только удивительно радостные мгновения: их дрема бок о бок в поезде; изобилующий ляпсусами монолог Элиссанды на тему варенья, вызывавший на лице Вира улыбку чуть ли не весь следующий день; незабываемая вчерашняя ночь.
– Ну, я бы не относил наш брак к категории мучений. Скорее, скажем, обуза.
Через всю комнату пролетел какой-то пятнистый снаряд. Керамический горшочек ударился о каминную полку, грунт и растущая в нем орхидея вывалились на пол с глухим шлепком.
– Прими мое искреннее сочувствие, – язвительно бросила жена. – И мои глубочайшие соболезнования.
Его идеальной спутнице неведом гнев. Ее голос никогда не будет сочиться сарказмом. Понятное дело: она ведь не настоящая. Воображаемому совершенству легко не испытывать сильных эмоций – одни лишь улыбки да нежные объятия.
Вир всматривался в реальную женщину, сидевшую на подоконнике – немало пережившую, но не сломленную. Вот ее чувства были сильными: и гнев, и разочарование, и отчаяние – и любовь.
Захватив со стола бутерброды, маркиз подошел к жене.
– Не стоит морить себя голодом. Тебе никакой пользы, и тете не поможет.
Элиссанда скривилась, словно тарелка была полна живых скорпионов. Но, как только Вир подумал, что еда тоже отправится на пол, женщина взяла блюдо.
 
– Спасибо.
– Я позвоню, чтобы принесли свежий чай.
– Нет нужды быть со мной таким милым – я не оценю.
О, ему лучше знать.
– Неправда: я никогда не встречал человека, более благодарного за сущие пустяки.
Элиссанда одарила мужа сердитым взглядом и решительно отвернулась к окну.
* * * * *
С вечерней почтой пришло письмо от тети Рейчел.
 Дорогая Элиссанда, 
 по пути в Лондон я повстречала в поезде свою школьную подругу. Вообрази мою радость! Мы решили остановиться в Эксетере и осмотреть достопримечательности. Миссис Халлидей хотела бы познакомиться с тобой. Она предлагает, чтобы ты села сегодня вечером на семичасовой поезд из Пентона и вышла на станции Куин-стрит. Мы будем ждать возле замка Ружмон  [54]. 
 Твоя любящая тетя. 
 P.S. Приезжай одна, подруга не любит незнакомцев. 
 P.P.S. Надень свои лучшие драгоценности.
Элиссанда растерянно протянула письмо мужу.
– Но у меня нет драгоценностей.
Совершеннейший парадокс, учитывая, что дядя нажил состояние на бриллиантах. Понятное дело, Дуглас не хотел, чтобы у племянницы имелись хоть какие-то украшения: их можно было легко унести и без труда сбыть.
– У меня кое-что осталось от матери, – сказал маркиз. – Подойдет.
Элиссанда потерла висок. До сих пор она даже не чувствовала, что голова уже давно наливается болью.
– Выходит, я отправлюсь в Ружмон и покорно отдам драгоценности твоей матери?
– Не ты – мы. Я тоже там буду.
– Ты же видел письмо – мне следует явиться одной.
– Для дяди создадим видимость, словно ты одна. Но я буду рядом и присмотрю за тобой.
– Но если мы поедем вместе…
– Ты отправишься семичасовым, как велел дядя. А я собираюсь уехать в Эксетер более ранним поездом и посмотрю, что можно предпринять.
Элиссанда не ожидала, что маркиз уедет раньше. Она не хотела оставаться одна. Ей хотелось… ей было нужно… Да какое значение имеют ее желания? Если муж может сделать в Эксетере что-то, что поможет вернуть тетю Рейчел целой и невредимой, пусть едет, когда считает необходимым.
– Хорошо.
Вир легонько коснулся ее рукава.
– Если кто-то и может с ним справиться, так это ты.
– Хорошо, – повторила Элиссанда, задвигая подальше воспоминания о том, что произошло при ее последней встрече с дядей.
Маркиз внимательно посмотрел на жену.
– У меня есть еще время до отъезда. Давай помогу тебе подготовиться.
  
Глава 19
 
В две минуты девятого Элиссанда вышла на станции Квин-стрит. Вполне вероятно, Эксетер – обычное, славное местечко. Но сегодня вечером в сумерках незнакомого города притаилось знакомое зло. И путнице ничего так не хотелось, как укрыться в здании вокзала и отправиться домой с первым же обратным поездом.
Она осмотрелась, надеясь углядеть мужа – своего единственного союзника. Однако в потоке людей, заходящих на станцию и выходящих из нее, не было никого, похожего на маркиза ростом или фигурой.
Сердце вдруг замерло. Возле второго от нее столба стоял дядя, изучая в оранжевом свете фонаря железнодорожное расписание. Его коричневый костюм явно был сшит на человека на двадцать фунтов тяжелее и дюйма на два пониже. Волосы, выкрашенные под седину, добавляли добрый десяток лет. И еще отрасли усы, которые Дуглас раньше тщательно брил.
Но Элиссанда узнала бы своего мучителя в любом обличье по внезапно застывшей в жилах крови.
«Если кто-то и может с ним справиться, так это ты».
Она не может, но должна. У нее нет выбора.
Еще раз оглядевшись по сторонам – ни следа лорда Вира – и мысленно вознеся молитву об успехе предприятия, маркиза направилась к дяде.