Ночные откровения

Остановившись у двери, Вир наконец посмотрел на жену. После сегодняшнего дня ему больше не видеть ее такой воодушевленной и полной надежд.
– Не торопись, – бросил он.
* * * * *
Элиссанда с рекордной скоростью оделась, заглянула к еще спавшей тете и перемолвилась с миссис Грин, сиделкой, нанятой после приезда в Девон по рекомендации экономки. Сиделка заверила маркизу, что проследит за завтраком и купанием миссис Дуглас, а затем они выйдут в сад ради моциона и свежего воздуха.
Миссис Грин была добрейшей женщиной, но потверже, чем Элиссанда. Под ее руководством Рейчел уже могла немного пройти без поддержки – просто сверхъестественное достижение.
А теперь, для полного Элиссандиного счастья, муж занимался с ней любовью. И пригласил пойти с ним на прогулку.
Они не разговаривали – ну и не нужно. Находиться в его обществе вполне достаточно. Довольно того, что она рядом с ним. Это – их новое начало.
Супруги пересекли реку Дарт в торговом городке Тотнес, где быстренько позавтракали и выпили чаю, а затем направились на север. Проследовали неизвестными Элиссанде проселочными дорогами мимо холмистых полей и нескольких деревушек, затем через густую рощицу и вышли из деревьев у подножия разрушенного замка.
Путь занял добрых пять миль. Маркиза должна была устать до невозможности, но чувствовала только ликование.
– Ты когда-нибудь говоришь? – наконец спросила она, запыхавшись на подъеме к развалинам.
– По-моему, все убеждены, что я болтаю без умолку.
Сняв шляпку, Элиссанда принялась обмахиваться.
– Я имею в виду, когда не играешь роль.
Вир не ответил, устремив взгляд на восток – к морю. Замок располагался на возвышенности, предоставляя круговой обзор. Женщина снова задалась вопросом: почему муж ведет двойную жизнь? У нее имелись свои резоны, и, наверное, причины маркиза не менее веские и убедительные.
– Объясни-ка мне кое-что, – обратился к ней Вир.
Элиссанда была ужасно польщена – он так редко о чем-либо ее просил.
– Что ты хочешь знать?
– Ты расспрашивала про Капри миссис Каналетто. Ты упоминала этот остров, когда хотела, чтобы мы уехали из Англии и где-то спрятались. И, судя по сказанному прошлой ночью, – сунул маркиз руку в карман, – за свою жизнь ты часто мечтала об этом месте.
– Это так.
– Но не заметно, чтобы ты намеревалась посетить Капри теперь, когда имеешь такую возможность. Почему?
Странный вопрос, ведь ответ совершенно очевиден.
– Остров Капри был дорог мне не как реально существующее место: подошло бы любое другое, прекрасное и далекое. Важно, что он давал мне надежду и утешение, когда я была пленницей в дядином доме.
Маркиз окинул супругу тяжелым взглядом. Вероятно, он не совсем ее понял.
– Представь, например, плот, – попробовала она объяснить еще раз. – Когда река настолько широкая и быстрая, что ее не пересечь вплавь, он необходим нам. Но, добравшись до противоположного берега, мы бросаем плот у края воды.
– И ты добралась до берега.
Элиссанда провела кончиками пальцев по шелковым цветам, украшающим шляпку.
– Я переплыла реку. Как бы ни нравился мне мой плот, я больше в нем не нуждаюсь.
Вир отошел на несколько шагов.
– Выходит, ты довольна своей жизнью, и тебе больше не требуется поддержка?
– Пожалуй, некоторая поддержка мне все-таки нужна, – прикусила изнутри щеку Элиссанда.
– Какая же? – не меняя тона, спросил маркиз.
Элиссанда думала, что ей понадобится больше храбрости, чтобы высказать свои чувства. Но муж ночными поцелуями и объятьями и пройденными рядом с нею милями пути облегчил это признание.
– Ты, – ответила она, и в ее голосе не было ни капли сомнения или колебания.
– И как же мне справляться с этой благородной миссией?
– Просто делать то, что ты уже делал: гулять со мной и заниматься любовью, – Элиссанда слегка смутилась только на последних словах.
Вир отошел еще дальше. Он с характером, ее мужчина.
Маркиза последовала за супругом в сторожевую башню. Сооружение некогда высилось во дворе замка, а теперь от него остались полуразрушенные каменные стены, сводчатые проходы и пустые оконные проемы. Сквозь проломы в кладке пробивалось утреннее солнце, в руинах было прохладно, но не мрачно.
 
Элиссанда положила ладонь на руку мужа, ощущая приятную шероховатость твидового пиджака. Вир не отвел ее ладонь, и она, осмелев, прижалась поцелуем к твердой щеке, а затем и к губам. Там она задержалась, пока не добилась, чтобы его губы приоткрылись.
Внезапно мужчина ответил на ее поцелуй – с такой страстью, что у Элиссанды кругом пошла голова.
И столь же внезапно оттолкнул ее.
* * * * *
Еще ничего в своей жизни Вир не портил так старательно, как этот брак, который должен был остаться фиктивным.
Он не понимал, что с ним такое.
А может, и понимал, только не мог себе признаться.
Элиссанда не являлась желанной ему спутницей – разве это решение не принималось им уже неоднократно? То, чего хотел маркиз, было столь же непохожим на эту женщину, как остров Капри на Австралию. Ему хотелось молока с медом: питательного, сладкого, целебного. Она же была лауданумом: сильнодействующим, вызывающим зависимость, иногда помогающим забыться, но в больших дозах опасным.
К тому же, она лгунья и интриганка: у Вира еще хранится написанная Элиссандой в тот вечер записка его брату – вещественное доказательство ее намерений завлечь Фредди в свои сети ради достижения собственных целей, лишив тем самым счастья с Анжеликой.
И все равно маркиз снова чуть не потерял над собой контроль – здесь, под открытым небом, когда в любой момент мог подъехать омнибус с туристами. И на сей раз без каких-либо оправданий слезами, выпивкой или ночным кошмаром. Стоял ясный, свежий день, жена была в приподнятом расположении духа, а сам он решительно настроился высказать ей неприятную, но неизбежную правду.
Вир отступил от Элиссанды на несколько шагов.
Если он не скажет это сейчас, то не сможет никогда: жена лучилась такой радостью, что Вир почти готов был забыть, как далека эта женщина от той светлой бесхитростной подруги, необходимой ему для изгнания мрака из собственной души.
Он заставил себя произнести нужные слова:
– Как только твоему дяде вынесут приговор, я хотел бы аннулировать брак.
Элиссанда разглаживала рукав, поглядывая на маркиза с недоуменным, но веселым выражением, словно ожидала сюрприза. Теперь она застыла, кровь отхлынула от лица, глаза уперлись прямо в мужа.
– Я назначу щедрое содержание. У тебя будет достаточно средств, чтобы свободно и безбедно жить, где пожелаешь – хотя бы и на Капри.
– Но аннулирование невозможно, – возразила жена, и сознание Вира содрогнулось от искреннего, почти наивного замешательства в ее голосе. – Раз брак был скреплен физической близостью, это незаконно.
– При достаточном количестве денег и адвокатов это не только возможно, но и регулярно достигается.
– Но… но нам придется лгать!
Элиссанда была до такой степени ошеломлена, что Вир впервые допустил, что его жена не настолько искушенная в этой жизни, как он думал. Что она действительно полагала их брак благом.
– Не вижу в этом проблемы – мы оба замечательно лжем.
Она подняла глаза на лазурный квадрат неба над их головами, очерченный полуразрушенными стенами башни.
– И у тебя с самого начала было такое намерение?
– Да.
Маленькая рука вцепилась в юбку, плечи напряженно ссутулились. Тянущая боль в сердце Вира сменилась острой.
– Я хочу вернуть свою свободу, – намеренно жестоко отрубил он. – Тебе это должно быть понятно.
Сравнение их брака с ее заточением возымело желаемый эффект. Горестное недоумение в глазах Элиссанды сменилось мрачным раздражением. Взгляд посуровел.
– Выходит, это сделка, – бросила она. – Ты платишь мне деньги за свою свободу.
– Да.
– Верно ли будет предположить, что из-за событий минувшей ночи твоя свобода сегодня стоит дороже, чем вчера?