Мы - домовые! (СИ)

Ошейники с нас сняли, но воспользоваться порталом я по-прежнему не могла. Не то вес бабки на цепи мешал, не то во внутреннем дворе тюрьмы продолжал действовать особый артефакт. Нужно ли говорить, что это открытие мне настроения не добавило? Желания общаться и что-то обсуждать тоже не было. Бабка пару раз пыталась что-то у меня выведать, а после отстала, сосредоточившись на своих проблемах. Ей в туалет приспичило, останавливаться же никто из охранников не собирался, порекомендовав женщине делать все дела под себя.
Весь день мы тряслись в этой колымаге и под вечер въехали в очередное заведение для заключённых. Ситуация давно перестала мне нравится и с каждым часом усугублялась. Магия домового никуда не делась, только помощи от неё никакой. Уйти порталом с бабкой или без неё я не могла.
Кстати, бабка стала ещё той проблемой. Мы же с ней были скованы — у меня левая рука в браслете — у неё правая. Отодвинуться друг от друга дальше чем на метр не получалось. Ночью моя напарница храпела как мужик, портила воздух и пять раз посетила туалет. Все её ночные блуждания затрагивали и меня. На третий день нашей поездки я готова была своими руками задушить эту вонючку.
И самое хреновое, что, попав наконец на территорию Восточного исправительного заведения, я поняла, что отсюда не сбегу при помощи магии. С бабкой нас расковали, но перемещение по-прежнему было недоступно. Настроение упало ниже плинтуса. Невольно мне припомнился тот момент, когда я узнала из медальона о другом мире. В тринадцать лет веришь в сказки и чудеса. Найди я сейчас медальон, не уверена, что рискнула бы попробовать его. Детство ушло, и вместе с ним те проблемы, которые я считала серьёзными. Настоящих проблем та Леночка Франкова и не знала.
— Двадцать первый барак, — прервала мои воспоминания очередная надсмотрщица.
Бабка, имени которой я так и не удосужилась узнать, попала туда же. Всего бараков в этом исправительном заведении было двадцать четыре, по двадцать или около того человек в каждом. Женщины занимались тем, что шили амуницию для королевских воинов и городской службы безопасности.
Нас, новеньких, сразу отправили на грузовые работы — подносить кожу в мастерские по пошиву ножен и ремней. Эти куски кожи на первый взгляд казались нетяжёлыми и компактными. Реально же загрузить их на тележку, перекидать на стеллажи и повторить процедуру оказалось ох как непросто. К тому же моя напарница откровенно халявила, хватаясь то за поясницу, то за ноги, демонстрируя, как ей тяжело это всё двигать.
Повезло, что половину времени за нами наблюдала надсмотрщица, демонстративно постукивая стеком по ладони. При её появлении у бабки сразу переставала болеть спина, и мы удваивали усилия по переноске кусков кожи.
— Ужин, — прервала нашу трудовую деятельность появившаяся в очередной раз надсмотрщица и повела за собой.
Идти пришлось прилично. Дай бог запомнить все эти дорожки и без сопровождения найти столовую самостоятельно. Минут десять мы лавировали между строениями, чтобы выйти к нужному месту.
— Двадцать первый барак, становитесь в строй, — приказала надсмотрщица.
Бабка шустро пристроилась позади ряда женщин, а я чуть замешкалась и получила два удара стеком пониже спины. Двадцать первая группа без задержки проследовала в столовую и заняла своё место в ожидании раздачи еды.
На ужин был суп. Жиденький, но, к моему удивлению, на мясном бульоне с редко плавающими в миске овощами. К супу прилагался кусок хлеба, который я не успела взять со стола. Сидящая напротив меня девица, похожая на крысу, схватила его раньше. Помня наставления Самки, возмущаться я не стала и сосредоточилась на первом блюде, попутно отмечая, что бабка, имеющая больший опыт питания в тюрьмах, сразу закрыла рукой доступ к своей пайке, да и глотала еду она не в пример быстрее меня.
После ужина мы в составе группы дошли до барака под номером двадцать один. Надсмотрщица проследила, чтобы новенькие выбрали себе лежанки и поставила задачу по уборке. Часть женщин отправилась мести и убирать территорию вокруг. Кому-то достались туалет и душевые. Нам же с бабкой — всё спальное помещение.
 
Для мытья полов воду следовало натаскать в вёдрах, потом тщательно отмыть углы и всю площадь спальни, а после принести уже в других ёмкостях питьевой воды.
Нужно ли говорить, что напарница постоянно делала вид, что не может двигаться из-за болей в спине. Злилась я неимоверно. Не будь такой, мягко говоря, хреновой помощницы, я бы магией домовых за несколько минут очистила помещение. А тут приходилось таскать воду, размазывать ей тряпкой по полу и вычищать углы вручную.
Просохнуть полы не успели, как вернулись женщины и затоптали весь мой труд.
— Плохо вымыли, — заявила одна рыжая особа. — Трите заново.
Бабка сделал вид, что не услышала. Я последовала её примеру и не стала брать в руки тряпку для мытья полов.
— Не вымоете хорошо, всю ночь будете в душевой сидеть, — пообещала та, которая у меня отобрала хлеб в столовой. Ещё и оскалилась точь-в-точь как крыса с двумя передними крупными зубами. Продолжить общение никто не успел — явилась надсмотрщица.
— Старшая группы Тозя, почему грязь на полу? — задала женщина вопрос и смачно стукнула стеком по ближайшей кровати.
Женщины дружно подхватилась и выстроились вдоль прохода между кроватей.
— Досмотр, — объявила надсмотрщица.
Как выглядит этот досмотр, я не знала, но повторила действия женщин: верхний балахон сняла, штаны и панталоны приспустила.
— Почему новенькие не обеспечены по комплекту? — подошла ближе ко мне надсмотрщица, но вопрос явно адресовала той, кто считался старшей по бараку.
Меня надсмотрщица продолжала разглядывать с таким выражением, что стало не по себе. Серые глаза словно ощупали каждую точку. Лицо у меня побитое, но на теле синяков почти нет. Женщина постукивал стеком себя по бедру и оглядывала меня как кусок мяса при покупке. Я же сама себе напоминала партизанку на допросе у гестапо.
— Тозя, выдать новичкам всё что положено, и ты сегодня отбываешь наказание в душевой.
Злая как чёрт Тозя спешно напялила на себя вещи и повела нас с бабкой за собой. Рядом с душевыми находилась каморка, ключи от которой были у женщины. Из того обещанного комплекта нам полагалось два куска серой ткани.
— Один для тех дней, что раз в месяц бывают, второе вытираться, — сквозь зубы прорычала женщина.
Бабка сразу же сложила в несколько раз первую тряпицу и сунула себе в панталоны.
— Сменной одёжки нет, так проще стирать, — невнятно пояснила свои действия бабка. Второй кусок ткани она положила в карман и тоже сопроводила комментарием: — Иначе упрут, всё своё в кармане носи, а на ночь под матрас прячь.
Первая ночь на новом месте выдалась тревожной. Я почти не спала, опасаясь всего. К тому же матрас мне достался из давно свалявшейся соломы и почти не выполнял предназначенных ему функций. Кровати здесь были деревянные, сколоченные из досок. На таких только сколиоз выправлять, а не отдыхать после тяжёлого рабочего дня. Одна радость, что попёрдывающая по ночам бабка получила место в середине противоположного от моего ряда кроватей. Кто-то другой нюхал эту вонючку. И в целом женщины спали тихо и спокойно. Зря я боялась, никто не подумал меня обижать и как-то насильничать.
Тозя, конечно, с утра высказалась по поводу ночи, проведённой вне спальни, а остальным и дела не было до проблем старшей группы. В душевой барака я пока не была, но справедливо рассудила, что для сна там не самые лучшие условия. А ещё я порадовалась тому, что в туалете имелись двери в кабинках. Думаю, что найду время посетить одну из них, когда будет меньше народа и нормально поем в своём схроне.
За завтраком Крыса снова утащила мой хлеб, чем вызвала довольную улыбку у Този и рыжей девицы, подружки Крысы. В очередной раз я промолчала и съела положенную миску каши без хлеба. Питья в столовой не предлагали. Предполагалось, что жажду мы должны утолять в другом месте.
— На работу становись, — появилась надсмотрщица.