Последняя Арена 10 (СИ)

Что удивительно, на карте появился новый маркер, который показывал, в какую именно локацию мне нужно идти. И после того, как восстановил бы Пушистую Хрень, я бы пошёл, но пока что трехметровая тюрьма не хочет нас отпускать.
Как оказалось, десять знаков силы, которые я пожертвовал для участия на Арене, дружно снялись с ячейки дистанции атаки. В принципе, и треть километра — хорошее расстояние. С учетом того, что могу управлять шарами и сферами, я всё равно остаюсь одним из самых эффективных игроков на нашей планете, которые могут точечно работать по отдаленному противнику. Другие классы, за исключением психокинетики и полярилизма, в этом плане более ущербны.
— И тебе, Фрол, — донесся голос. Следом послышался сладкий зевок. — Давно проснулся?
— Да почти только что. Часов восемь назад, — я улыбнулся. Раньше это значение составляло треть суток. Теперь же, если я всё правильно рассчитал, сорок восемь минут. В нашей импровизированной тюрьме, в которую меня поместила перепончатая лапа, имелась особенность: здесь не хотелось пить или есть, зато со сном дела обстояли так же, как и на Земле. — Старался не шуметь.
— О, это так мило с твоей стороны! — съязвила Мария.
Около месяца назад из крафтовых материалов, которые находились в моем бауле, я от скуки сооружал башню. В определенный момент конструкция обвалилась. Слышимость в наших клетках была превосходной: такая, будто стена между нами отсутствовала. Хотя, может, и не в стене дело, а в том, что мы находимся на разных пластах реальности… В общем, в этот момент Мария спала. Когда с двухметровой высоты сыплются металлические болванки и созданные из минералов пластины, пробуждение выходит не самое приятное.
— Видишь: учусь на своих ошибках.
— Судя по тому, что ты рассказывал, как-то у тебя это не особо хорошо получается.
— Ну я хотя бы не явился с голой грудью на самое грандиозное событие нашего мира, — напомнил я.
— А я не бегала с голой жопой от военного формирования и лучших убийц Вселенной, — парировала женщина.
Мы много разговаривали — больше ничего не оставалось. Я рассказывал про левитирующую бездну и элемантальный раскол, поведал историю про приключения в тульской аномалии, поделился выкладками Люция о проявлении защитных заклинаний у разных классов, материализуя нити опыта, зачитывал информацию о мобах и о многом другом. Интуицию никто не отменял, так что я чувствовал грань, за которой начинались запретные темы: например, не сообщил, что в основе зазеркалья лежат противоборства двух первостихий да и умолчал про способ выхода из него.
Мария же, в свою очередь, рассказывала о разных существах, которых она видела с крыши небоскреба. Её поселение располагалось в Рио-де-Жанейро — именно там находилось место, в котором земляне уже начали получать элементы классового доспеха. Иномирцы были разными: одни как люди, но со своими особенностями, вроде золотой кожи или четырех рук; другие напоминали, скорее, куски каменной породы, чем живых существ; третьи походили на гигантских слизняков (я вспомнил, как Кейра, сидя на кухне у Василька, рассказывала Лике, что есть тринадцать полноценных разумных рас слизняков); четвертые и вовсе оказывались внетелесными: призраки, элементали… Игроков с различных локаций хватало. Мне отчего-то больше всего понравилось описание существ, которых она видела перед отправлением к острову — красных зверей, напоминающих слонов.
— Сочувствую. Это полезный опыт, — я хмыкнул. — Кстати, с днём рождения Карлоса.
— Спасибо.
— Он так больше ничего и не писал?
— Нет.
Женщина попыталась придать голосу отстраненности, но я всё же уловил нотки надежды и совсем немного паники.
— Мария, всё хорошо, он жив. Мы ведь определились, что нас просто отрезало от мира, потому письма и не приходят.
Это случилось на семисот двадцатые сутки. В тот день ни с того ни с сего мы ощутили мимолетную вспышку боли. Я подумал, что что-то начинается, но после этого ничего не произошло: мы как сидели в своих клетках на двадцать семь кубов, так в них и остались.
 
До этого Марии всё время приходили письма от сына и некоторых других жителей её поселения. Они интересовались, куда это женщина запропастилась и почему не возвращается. Часто ей присылали различные зелья и артефакты. Читать она могла, отвечать — нет. В определенный момент поток посылок прервался.
— Знаю. И даже вижу, что на аукционе появились фиалы от Франсиско, — назвала она имя соседа, который пытался с ней связаться.
— Вот именно. Маловероятно, что и он, и Карлос, и другие люди одновременно решили ничего не писать.
— Да. Ты прав. Наверное… О, кстати, уловил, за сколько ушел тот артефакт пробоя? — перевела она тему.
Я мог просматривать аукцион, но участвовать в торгах не получалось, хотя очень хотелось. Опыт у меня имелся. После того, как я переместился в эту комнату, тупорылые кадавры продолжали налетать на оставленные мной сюрпризы, поэтому я даже смог заполнить ограничитель своего уровня — следующее снятие должно произойти через полтора года.
Вчера кто-то выставил на торги предмет, который позволял вернуться из любой пространственной бреши, включая провалы. Думается, с подобной штукой я смог бы выбраться из левитирующей бездны, но в тот раз такого артефакта под рукой не оказалось. Зато у меня есть умение, полученное от царственной жабы, со схожим эффектом. Хотя в данном случае способность была бесполезна: чтобы выбраться из этого места, требовалось погибнуть, но при наличии бессмертия сделать это крайне проблематично. А ведь я старался.
Торги начались вяло, но потом в игру подключились тяжеловесы, которые знали истинную цену этой вещички. Время для меня было ускоренным, так что я видел, как каждую секунду делалось три-четыре шага, увеличивающих значение на десятизначную сумму.
— Уловил. Тридцать семь триллионов с копейками.
— Копейки — это миллиарды?
— Сотни миллиардов, — поправил я.
— Но вообще это странно. Тот, кто может вместить в шкатулку такой объем, никогда бы не продал этот артефакт. То есть его выставил какой-нибудь посвященный. Максимум — адепт. И весь опыт просто сгорел.
— Не факт. Кто-то высокоуровневый мог откуда-нибудь выбить схожее умение, и теперь продает предмет за ненадобностью.
— Ну хорошо. А опыт? Откуда его вообще столько взялось? Ты сам говорил, что существуют свободные уровни. Бар прогресса заполняется автоматически. Нити никак не возвращаются. Да всех мобов на всей планете не хватит для такого количества.
— Ну есть же всякие модификаторы. Есть разные торговые точки — я про них рассказывал. И есть расколы, где в качестве приза может выпасть какое-нибудь заполнение шкатулки. А если у человека ранг мастера, то ничего удивительного. Вариантов масса, — подвел я итог. — Турнир завершился?
— Сейчас… — повисла минутная тишина.
Хорошо, что я оказался в тюрьме не один. Вдвойне приятно, что вместе именно с этой женщиной. Она сохраняла абсолютное спокойствие, за исключением тех моментов, когда разговоры касались её сына.
Женщина рассказывала, что в поселении ей приписывали эпитет «стальная». И делали это не зря. Первыми мобами, которых я уничтожил, были исчадия бездны. В этом плане женщина от меня не отличалась, вот только я расправился с тварями на открытом участке при помощи топора и лопаты, а она сделала это в ограниченном помещении гвоздём. Обычным, мать его, гвоздём. Воистину, материнская любовь творит чудеса.
Положение у женщины было несколько хуже, чем у меня. Я, будучи магом-элементалистом, мог зажигать в камере дарующий свет огонь. Она же постоянно находилась в кромешной тьме.
Но зато у Марии перед глазами были рейтинг и почта. В рейтинге отображались только те игроки, которые участвовали в событии. То есть оттуда исчезли атланты с эльфами и люди, не достигшие тридцатого уровня. Поэтому отсутвовала возможность проверить, жив Карлос или нет.
Почта же, которая у меня по понятным причинам отсутствовала, — это не только возможность пересылать друг другу письма, но и некий аналог интернета. Здесь оформлялись заказы на устранение тех или иных игроков, создавались запросы на поиск предметов, собирались группы в аномалии. Имелась и крайне дорогая услуга — ведение ленты новостей. Блогеры и сюда просочились… Их даже апокалипсис не остановил.