Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история
Кто умная голова? Я умная голова!
Дописав письмо — и выбросив, естественно, часть про дедушку — я заклеил конверт, написал на нем адрес «Большегартская область, г. Большой Гарт, ул. Кирпичикова, д. 16, Аркону Белочкиному» и запихнул его во внутренний карман своего пиджака, чтобы по дороге бросить в ближайший почтовый ящик. Шкафа у нас не было и костюм висел на гвозде, вбитом в стену.
Ну а теперь — кулинария.
Мы с ребятами решили, что честным будет готовить по очереди. Если из очереди вычеркнуть Мамочкина. Тот, хотя несмотря на фамилию, мамочкиным сынком и не был, но и готовить не умел вовсе. Даже на уровне «сварить яйцо». Нет, яйцо-то то он сварит… и, возможно, даже не станет тыкать его вилкой в ожидании, когда яйцо размягчится…[3] Но и питаться одними вареными яйцами никто не согласился.
Сегодня — моя очередь.
* * *Готовить я люблю, умею, практикую, но на кухне общежития, где все конфорки на обеих плитах уже кем-то заняты, особых изысков не приготовишь. Да и неособых — тоже. Поэтому я решил приготовить самое простое, что мне пришло в голову — макароны по-флотски. Мысль эта пришла мне в голову, когда я, рассматривая ассортимент продуктового магазина, внезапно обнаружил пузатые поллитровые банки с консервированными… макаронами со свининой. Именно это было написано на красно-желтой этикетке, да и сами макароны отчетливо виднелись сквозь стекло.
Вообще, как я заметил, в здешнем СССР выпускалось очень много консервов. Как я понимаю — по причине того, что продукты надо как-то хранить, а соответствующих холодильных мощностей еще не было. Проще законсервировать, потому что и хранить консервы проще. К тому же у подавляющего большинства советских граждан еще нет такой вещи, как холодильник. Ну и, например, купить он себе килограмм той же свинины. Летом. В жару. И куда ее? Холодильника нет, в окно в авоське не вывесишь[4], съесть в одно лицо — не вариант. Вот и покупали люди здесь по тридцать грамм сливочного масла, сам видел. Не от бедности, а от невозможности хранения.
Вода в кастрюле, раздобытой где-то пронырливым Казом, закипела, и я высыпал в нее серые трубки макарон, которые здесь продавались на развес. Макароны были толстые, брутальные, поневоле поверишь, что на макаронном станке при его минимальном переоборудовании, можно выпускать патроны[5]. Помешивая, чтобы не получить кашу, я вскрыл консервным ножом банку тушенки и запустил в нее ложку. Зорко следя за тем, чтобы, остальные кулинары не запустили в мою тушенку свои ложки — студент есть существо вечно голодное — я тихонько утащил из чужого бумажного кулька пару щепоток соли и бросил к своим макаронам.
Ммм, ничего так тушенка, только на мой вкус — солоновата[6]. Впрочем, я люблю соленое.
* * *Притащив тяжелую и горячую кастрюлю в пустую комнату — опять все куда-то разбежались — я честно отначил от макарон шестую часть, мысленно усмехнулся, вспомнив вычитанную где-то математическую задачку про бананы и обезьянку[7], плотно пообедал… А что нужно сделать после плотного обеда по закону Архимеда?
Правильно! Чтобы жиром не заплыть — нужно срочно покурить!
Туалеты здесь к долгому сидению не располагали, потому что представляли собой чашу Генуя[8], но я, сделав свои немудреные дела, не открывая кабинки, чиркнул спичкой и закурил. Благо в туалете и так было накурено, так что вещай хоть топор, хоть целую алебарду.
— А я тебе говорю — никакой он не талганец! — громким шепотом прошипел кто-то снаружи моего убежища. Я чуть папиросу не проглотил. Потому что в общежитии был один-единственный талганец — это я. Так что говорить могли только обо мне. И действительно — ненастоящий. Так… Может, мне уже пора бежать до канадской границы.
— Ну а кто? — вот этот ленивый, как будто тихонько посмеивающийся над тобой голос, я сразу узнал. Каз.
— Шпион! — а это, кажись, Берген. Вот спасибо тебе, дружище… Хорошо еще, что ты с такими подозрениями не в КГБ пошел, а к Казу. Тот, по крайнеймере, не может запрос в Талган отправить.
— Андурийский или салаопский?
— Не смешно!
— Мне — смешно. С чего ты вообще решил, что Ершан — шпион?
— Да он же на талганца не похож совершенно.
— А как должен выглядеть типичный талганец?
— В тюбетейке…
— Зеленой такой. Как у Ершана, да?
— Да елки-палки! Талганцы загорелые, а на нем загара почти что и нет!
Ну да, нет. Не успел я загореть как следует.
— Берген, ты же у нас из Каджии, верно?
— Да.
— Как выглядит типичный каджиец?
— Э…
— То-то и оно, что на типичного каджийца ты тоже не похож. Может, это ты — шпион? Никто не должен выглядеть как типичный представитель чего-то. Все люди — разные. Я бы, скорее, решил, что Ершан — шпион, если бы он и вправду на сто процентов соответствовал образу типичного талганца. Какие там у тебя еще улики?
— У него нож!
— Как и у любого талганца.
— А зачем он тогда его с собой таскает?
— Потому что он — талганец, нет?
— Ты же сам сказал…!
— Я сказал, что никто не должен выглядеть типичным. Что никто не должен непременно НЕ выглядеть типичным — я не говорил. И вообще — у него же сестра есть.
— А может, она тоже шпион!
— И друзья, которым он пишет письма…
— А может это шифровка!
Понятно… Берген в своей теории про шпиона дошел до той стадии, когда любое мое телодвижение будет расценено как доказательство. Это как у помешанной на ревности девушки: офлайн — значит, с бабой! Онлайн — значит, с бабами переписывается!
Что ты там говорил, Ершан? Молодец ты, говоришь? Классно подтверждаешь свою легенду? Вот тебе и классно вот тебе и подтверждаешь: хоть и надеялся, что мои странности будут списаны на то, что я — талганец, оказалось, что не для всех.
Что ж такого придумать, чтобы у Бергена отпали любые сомнения на мой счет?
[1] Зачин — из рассказа Чехова «Ванька», а «Алоизий Могарыч» — из «Мастера и Маргариты» Булгакова. Герой шутит.
[2] Анабасис — длительный военный поход по недружественной местности. Но герой, вспоминая будейовицкий анабасис Швейка, использует это слово в значении «долгое странствие без особой цели»
[3] Анекдот про неумелую домохозяйку:
— Дорогой, я уже полчаса варю яйца, а они все еще твердые…
— Наверное, их снесла очень старая курица.
[4] Распространенный способ хранения продуктов в СССР в зимнее время. А вот откуда его знает герой — не в курсе.
[5] Распространенная байка о том, что советские макароны имели диаметр в 7,62 мм, специально для того, чтобы на макаронных станках можно было выпускать патроны для винтовок. Ерунда, конечно, диаметр стандартных макарон по советскому ГОСТУ — от 5 до 7 мм.
[6] Процентное содержание соли в тушенке по ГОСТу 1941 года — от 1,5 % до 1,8 %. По современному ГОСТу — от 1 % до 1,5 %. Т. е. тушенка 1950х годов действительно была более соленой.
[7] Владимир Левшин «Магистр рассеянных наук». В задачке про бананы каждый из трех человек, живущих в комнате, войдя и обнаружив связку бананов, честно отделял свою треть — не зная, что остальные уже свою долю съели — а одним бананом угощая обезьянку. В итоге в конце обезьянка объелась, а читателю нужно было определить, сколько же бананов съел каждый.
[8] Напольный унитаз. Распространенный в СССР и в современном Китае
Глава 47
«Обычно считается, что Скалозуб — типаж грубого вояки, который может говорить только об армии и армейских порядках. «Выпушки, погончики, петлички». Однако сама фамилия полковника говорит о том, что в его лице выведен образ не просто дубины и тугодума, а этакого светского остряка. Ведь одна из характеристик, получаемых им от героев пьесы «Шутить и он горазд, а ныне кто не шутит…».
Тьфу ты. Здесь Скалозуб носит фамилию Суриян — армянин, что ли? — что вовсе не указывает на его типаж остряка[1]. Я старательно замалевал компрометирующие меня строки на черновике.