Сияние жизни (СИ)
«Рей…»
Синдзи начал привыкать к возвращенной девушке, и не последнюю роль в этом сыграло ощущение того, что его мир становится на место, а пробуждение не сулит ему скорую смерть. Да, он неизменно просыпался с дрожью, когда она во сне переворачивалась рядом с ним с боку на бок, но уже не пугался при звуках ее голоса, не стискивал зубы, чувствуя пришедшую из темноты ласку ее рук.
Но было еще одно омерзительное чувство, которое он старательно прятал и от окружающих, и от себя: ужас. Синдзи боялся, что видит в подаренной девушке вновь обретенную Рей только из страха перед смертью, что он малодушно вцепился в соломинку, которая, скорее всего, окажется крючком, и леска от этого крючка уходит в такую тьму, о которой страшно помыслить. Разум старательно ограждал себя от мысли, что рядом с ним — фальшивка непостижимой природы и пугающего назначения.
«Я убедил себя, что она настоящая, поверил в свои силы и, наконец, вернулся к жизни. Сам. А она…»
Он смотрел в эти глаза и видел там отражение себя — в прямом смысле слова «отражение». И это было невыносимо.
«Забота Рей обо мне или забота о самом себе?»
— Синдзи, твою же мать! — сказала Аска нетерпеливо, и, по-видимому, далеко не впервые.
Он тряхнул головой: «Гадство… Так и влететь куда-нибудь можно…»
— Аска, чего тебе еще? — раздраженно спросил он, быстро просматривая показания приборов.
— Я говорю, ты заметил, как она говорит о детстве?
— Нет.
— Какие-то отрывки, отдельные впечатления, и все. Словно ей кто-то рассказывал об этом…
Синдзи скрипнул зубами: «Да что же она делает, а?..»
В телефонах кабины прозвучал могучий сдавленный стон. Он дернулся так, что сердце едва не вылетело через горло, а машина чудом устояла на ногах, и тотчас же в эфир ворвалась Кацураги, перекрикивая его сумасшедший пульс:
— Что это было? Откуда звук?!
Синдзи заозирался:
— П-полковник… Это что, было не из эфира?
— Охренел? У меня двое наблюдателей чуть не оглохли!
Стон снова прокатился затянутыми равнинами, разрывая белесую взвесь, и Синдзи затряс головой, слушая мат, прорывающийся сквозь звон в ушах. У самых ног «Типа-01» мелькнул какой-то мелкий мутант — он даже не успел рассмотреть его как следует. На северном фланге хлопнул одиночным выстрелом танк.
— Откуда звук? — хрипло спросила Аска.
— Не пойму…
Третья стенающая волна обрушилась на экспедицию, выметая прочь разум из людей. Синдзи умом понимал, что еще ничего не происходит, что ситуация неясна, но животные устои его естества, сраженные низким глубоким звуком, отчаянно рвались к контролю над телом с одной целью: спастись, бежать, прятаться.
«Не убегать…»
Он стиснул зубы, загоняя страх в себя.
— Электромагнитная вспышка, очень слабая, юго-восток-восток, — сказала Акаги.
— Ангел?
«Аска…»
— Нет, — с напряжением в голосе отозвался БМК.
Синдзи посмотрел в указанном направлении и обомлел: в густой мгле что-то двигалось — темное, плотное и невероятно огромное. Аска слабо пискнула, что-то бессмысленно-обалдевшее произнесла Кацураги, но он воспринимал только масштабы циклопической тени, медленно пересекающей маршрут экспедиции в полумиле впереди — словно кто-то невидимый двигал исполинскую башню, размеры которой терялись в тумане. Накатила первобытная жуть, с воем выбивая мысли из головы, и сейчас же — вторым залпом — пришел стон, уже куда громче, чем ранее.
— Синдзи-кун, прожекторы! — заорала в телефонах Кацураги.
«А не пошла бы ты!..» — прозвучала первая паническая мысль.
— Быстрее, быстрее! Это приказ!
«Привлекать эту… Это… С ума сошли?!» Его палец медленно двинулся к заветному тумблеру, сопротивляясь орущему подсознанию, и тут позади вспыхнули противотуманные прожекторы БМК, тремя клинками прорезая густую мглу. Синдзи одним отчаянным рывком включил свои фары и собрал четыре потока света в центр невидимого чудовища. Ему померещились какие-то склизко блеснувшие жгуты, что-то похожее на щупальце, маслянистая грубая кожа, но видение быстро исчезло: тень снова застонала и будто растворилась, оставив в воздухе тающие черные кляксы.
Он обвис на управляющем механизме, вглядываясь в визир: над пустошами словно посветлело, и даже туман, казалось, поднялся выше. Синдзи тяжело переводил дыхание, восстанавливая напрочь отбитый ритм, а в поле зрения камер вновь простирались безразличные ко всему равнины.
— И что это было? — поинтересовалась Аска. Судя по ее ломкому голосу, девушка едва справилась со свалившейся ношей, но очень хотела это скрыть.
— Было — и нет. И очень хорошо, что нет, — на удивление спокойно сказала полковник. — Всем машинам — стоп. Командиры отделений — перекличка, проверка состояния, отчитаться мне через десять секунд.
— Обер-фельдфебель Сорью, — сказал Синдзи. — Доложите состояние.
— Докладываю. Готова открыть заградительный огонь, если ты обделаешься, — угрюмо сообщила Аска.
Синдзи кивнул и вдруг прыснул. Девушка икнула и сейчас же захихикала, но немедленно оборвала себя:
— Пфффф… Это было близко.
— Угу.
Синдзи отрубил галдящую кашу перекличек и вслушался в ощущения: организм приходил в себя, кровь остывала, разум, трусливо оглядываясь, возвращался на место.
— Синдзи, — вдруг позвала Аска. — Знаешь, я иногда вот такую же херню ощущаю, когда я рядом с этой… Wundermadchen…
— С кем?
— С Аянами-Два, — буркнула Аска и отключилась.
Он в беспамятстве постучал по микрофону и тупо поднял взгляд на экран визира, осматривая «Истребитель». «Совсем с ума сошла…»
* * *Синдзи навытяжку стоял перед Мисато-сан и изо всех сил старался не пялиться на ее лицо. За несколько дней полковник Кацураги постарела лет на пять, не меньше: сгустились тени на лице, губы почти исчезли, стянулись в тонкий шрам, и только глаза стали еще выразительнее. Хотя, если приглядеться, то и их блеск погас, притрушенный пеплом какого-то внутреннего пожара.
— Отчет по дню принят, младший лейтенант, — сказала она и, черкнув несколько значков, перевернула страницу блокнота. Синдзи с облегчением обернулся к двери, за которой ожидали остальные старшие подразделений, но был остановлен:
— Синдзи-кун, есть еще вопросы. Не по форме. Сядь.
Он послушно подвинул стул и опустился на него.
— Гм… Синдзи… Ты знаешь, что доктор Акаги подала прошение на, скажем так, исследование Рей?
Синдзи оторвался от созерцания переносицы полковника и посмотрел ей в глаза.
— Я… Не понимаю.
— Что ты не понимаешь? В конверте с приказом сказано лишь об официальной версии, но и мне, и остальному руководству, и тебе точно известно, что в поход отправились двести двадцать три человека…
Синдзи твердо смотрел ей в глаза, и прислушивался к себе: среди его разбегающихся мыслей была и такая, которая удовлетворенно кивала в такт словам полковника и с интересом ожидала продолжения.
— Рей Аянами появилась из ниоткуда, так?
— Вы хотите квалифицировать ее…
— Не хочу, Синдзи-кун, — твердо сказала Кацураги. — Но она действительно явление пустошей.
— Можете… — он сглотнул, предпринимая последний отчаянный шаг. — Допросить по этому вопросу старшего сержанта Каору Нагису… Я вам докладывал обстоятельства…
Кацураги встала из-за стола, обошла его, и села на крышку прямо перед Икари, озадаченно пощелкивая пальцами:
— Понимаешь… Дело в том, что мы его не можем допросить. Он исчез.
Синдзи почувствовал, что ему нехорошо.
— Как?!
— Не знаю. Позавчера он отметился у Ранзабуру, командира своего научного танка, пошел в обход перед началом движения и не вернулся…
«Не вернулся…» Синдзи помотал головой, отметая саму мысль о дезертирстве посреди пустошей как идиотизм. «Он сидел на радиоактивной статуе. На моих глазах — дважды», — услужливо подсказала память.
«Я и сам на ней раз сиживал…» — с иронией отозвался разум.
Понимая, что спорит сам с собой, он впился пальцами в кончик носа, призывая на помощь отрезвляющую боль.