В битве с исходом сомнительным

Глаза старика задержались на двух незнакомцах, осмотрели каждого, окинули взглядом обувь, лица.
Мак все еще глядел на собак за загородкой, трепал морды, теребил за нос.
– Видишь ли, я вот парней привез, им с тобой поговорить надо, – объяснил Эл.
Старик мгновенно уничтожил его, сказав:
– Привез, и ладно. Они здесь. Можешь возвращаться назад, к своему бизнесу.
Эл взглянул на своего коротышку-отца с видом уязвленным и обиженным. Так глядят собаки, понимающие, что сейчас их начнут купать. Он нехотя поплелся к машине и, безутешный, покатил прочь.
– Давненько я таких пойнтеров не видел, – заметил Мак.
Отец Эла решительно шагнул к самому носу Мака.
– Да ты, парень, наверняка и в жизни таких не видал!
И мгновенно между мужчинами возникло теплое понимание.
– Вы охотитесь с ними?
– Непременно. Каждый сезон. И на птицу тоже. Полно дураков, которые на птицу с сеттерами ходят! Сеттер, он для того, чтоб с силками птицу добывать. Но сейчас силков на птицу не ставят. А пойнтер, он для ружейной охоты.
– Мне нравится вот этот пес – с темно-каштановым пятном посередке.
– Хорош, конечно. Без сомнения! Но куда ему до вот этой сучки маленькой. Мэри ее кличут. В загоне тихая, кроткая, как сам Иисус. А на охоте прыгает как черт. И расстояния покрывает огромные за несколько секунд. Как это она ухитряется – непонятно.
Мак потер носы собакам.
– Я вижу, там дыры в стене амбара. Вы позволяете им в амбаре бегать?
– Нет. Их подстилки у самой стены. Так им теплее.
– Если ощенится ваша сука, я бы щеночку от нее рад был.
– Если ей для каждого стараться, то ей щениться день и ночь надо! – фыркнул старик.
Мак медленно отвел глаза от загона и заглянул в карие глаза старика.
– Я Маклеод, – сказал он, протягивая руку.
– Ну а я Андерсон.
– Хотел поговорить с вами начистоту.
Солнце уже село, и куры покинули двор. От деревьев повеяло зябкой вечерней прохладой.
– Вы с товаром каким-то, мистер Маклеод? Мне ничего не надо.
– Товар у нас имеется, но товар этот новый.
Тон его, казалось, придал уверенности Андерсону.
– Почему бы нам не зайти ко мне в кухню, кофейку попить?
– Не откажусь, – ответил Мак.
Кухня выглядела в точности такой, как и вся усадьба, – свежепокрашенной, выбеленной, с подметенным полом. Никелированные части плиты сверкали так, что казались мокрыми.
– Вы здесь один живете, мистер Андерсон?
– Иногда сын мой Эл приезжает и ночует. Он хороший парень.
Из объемистого бумажного пакета старик вытащил пригоршню аккуратно наструганных сосновых щепок, положил их в плиту, поместил сверху несколько смолистых стружек, а поверх всего три кругляка старого и темного яблоневого дерева. Все это было проделано так ловко и ладно, что едва он поднес спичку, как пламя тут же вспыхнуло. Раздалось потрескивание, и от плиты во все стороны поплыли волны тепла. Старик поставил на плиту кофейник, отмерив в него молотого кофе. Вынув из мешочка пару яичных скорлупок, он бросил их в кофейник.
Мак и Джим сели к кухонному столу, покрытому новенькой желтой клеенкой. Андерсон кончил хлопотать возле плиты. Подойдя, он с важностью опустился на стул и положил перед собой руки. Руки лежали на клеенке послушно и ровно, точно хорошо обученные собаки, ожидающие команды хозяина.
– Ну, что у вас за дело ко мне, Маклеод?
Лицо Мака выразило некоторое замешательство, и он неуверенно, запинаясь, сказал:
– В моем распоряжении не так много карт, и я должен очень постараться, чтобы выжать из них все, что можно. Но ловчить и изворачиваться мне неохота. Думаю, будет лучше сразу выложить все карты. Сорвут они банк – отлично, а нет – значит нет.
– Ну так выкладывайте карты, Маклеод.
– Картина такая. К завтрашнему дню тысячи две рабочих начнут забастовку, и сбор яблок прекратится.
Руки Андерсона, словно принюхиваясь, чуть поджались и снова замерли.
Мак продолжал:
– Причина забастовки – в урезании оплаты. Хозяева призовут на помощь скэбов, и для забастовки это беда. Но найдется достаточно людей, чтоб пикетировать долину. Вы поняли теперь, что происходит?
  
– Частично. Но к чему вы клоните, мне неясно.
– Вот вам вдобавок и остальное. Не заставит себя ждать и приказ начальства – запрет скапливаться на дорогах и на прочих землях общественного пользования. Землевладельцы погонят забастовщиков со своей земли как нарушающих право частной собственности.
– Я тоже землевладелец. Что же из этого следует?
– Эл говорил, что вы владеете пятью акрами пахотной земли. – Руки Андерсона замерли и напряглись, как собаки, делающие стойку. – Ваши пять акров – ваша частная собственность. На ней вы могли бы разместить людей.
– Вы чем-то торгуете, но не сказали чем, – опасливо заметил Андерсон.
– Если яблоки из Торгас-Вэлли на поступят на рынок, цена на яблоки взлетит, не так ли?
– Взлетит, конечно.
– Ну а ваш урожай будет собран бесплатно.
Тело Андерсона чуть расслабилось на стуле. Кофейник на плите стал тихонько попыхивать.
– Люди замусорят там все, – сказал он.
– Нет, не замусорят. Существует комитет, который станет следить за порядком. Будет запрет даже на спиртное. Вызван доктор для соблюдения санитарных предписаний. Лагерь будет разбит по всем правилам, с четкими рядами и проходами.
Андерсон коротко вздохнул:
– Послушай меня, юноша. Я владею этой землей и должен уживаться с соседями. Они устроят скандал, если я пойду на такое.
– Вы говорите, что владеете этой землей, – сказал Мак. – Это так? И границы подтверждены документально?
– Нет. Документально – нет.
– А ваши соседи – это кто? – быстро задал вопрос Мак. И сам же и ответил: – Я знаю, кто они: это Хантер, Гиллрей, Мартин. Где находится документ на ваше владение? В финансовой компании «Торгас». А кто владеет финансовой компанией? Хантер, Гиллрей, Мартин. Они теснили вас все это время, зажимали со всех сторон. Вы, черт возьми, отлично это знаете. Сколько вы еще продержитесь так? Может быть, год, а затем «Торгас» заберет вашу землю. Это ясно как пить дать. А теперь предположим, что вы собираете урожай и ничего не платите сборщикам, предположим, вы продаете его по взлетевшим вверх ценам. Сможете вы в результате выправить ваши бумаги?
Бусинки глаз Андерсона сверкнули. На щеках вспыхнули пятна гнева. Руки его скользнули за край стола и спрятались. Наконец он негромко проговорил:
– Ты выложил карты, парень, ты сыграл свою партию. Если бы я смог выправить документы, если бы смог воткнуть нож в…
– Мы отрядим два боевых отряда, которые помогут вам это сделать.
Исхудалые щеки старика теперь налились решимостью.
– Ну а вам-то с этого какая польза?
Мак осклабился.
– Могу и это прояснить. Не знаю, правда, поверите ли вы мне или нет, но вот Джим, который здесь сидит, и я немало уже претерпели. Надоело нам в который раз получать по шестьдесят суток за бродяжничество.
– Вы оба красные, да?
– Ваша правда, мы оба, что вы называете, красные!
– И чего вы желаете добиться этой вашей забастовкой?
– Поймите нас правильно, мистер Андерсон. Не мы эту забастовку начали. Ее начали Гиллрей, Мартин и Хантер. Ведь они же диктуют оплату, верно?
– Ну, ее Союз садоводов устанавливает, и распоряжается в нем финансовая компания «Торгас».
– Ну вот. Не мы начали забастовку, но уж коль скоро она началась, мы хотим помочь людям добиться своего. Хотим удержать народ от безумия и зверств, научить людей совместным действиям. Если вы будете с нами заодно, никакие дрязги с рабочими до скончания веков вам не грозят.
– Не знаю, могу ли я вам доверять, – посетовал Андерсон.
– Нам доверять вы не пробовали, а вот финансовой компании «Торгас» доверились.
Андерсон холодно улыбнулся. Руки его вновь легли на столешницу и теперь теребили друг дружку, как играющие щенки.
– Возможно, это и разорит меня, сгонит с места, и я окажусь на дороге. Но, Господь свидетель, я и без того туда направляюсь. Так почему бы и не повеселиться напоследок! Мне Крису Хантеру подножку поставить большая радость будет.