Athanasy: История болезни
Искать что-то в памяти – всё равно, что копаться в острых осколках собственных костей. Боль доставляло не только то, что осталось; больно было и от осознания того, как много было утеряно.
Полынь закрыла глаза и сердито отмела в сторону все свежие наносы: глупое лицо Болтуна, жалкие попытки запомнить путь к залу Раджи через хитросплетения тоннелей… Под ними обнаружилась пустая и тупая память о темноте и бессознательности. И жгучие воспоминания о боли.
Ничего. Неужели больше ничего?
Нет. За всеми осколками, над жалкой кучкой слов висело нечто огромное. Такое важное, такое сияющее, что увидеть его было невозможно – потому что именно его свет позволял видеть.
Шар гнева, обиды, желания, скорби… А за ним чужое лицо.
Полынь распахнула глаза:
– Мне нужен человек.
– Ага, – медленно произнёс Раджа. – Так-то лучше.
Он помолчал, медленно продвигаясь по кругу вдоль стены зала; после чего продолжил:
– Впрочем, не буду спрашивать, зачем тебе он. Это твоё дело. Где он сейчас? Наверху или внизу?
– Наверху?.. – Полынь задрала голову и уставилась в потолок. Наверху был только огромный и очень сочный пузырь-светлячок.
– В Граде, – нетерпеливо сказал Раджа. – Наверху Град. То место, откуда мы пришли. Прошлая жизнь.
– А внизу?..
– А внизу – это здесь. Это мы. Это рай.
– Рай?!
– Конечно. Куда отправляются люди после смерти? В рай.
Полынь огляделась по сторонам; память почему-то подсказывала другое значение этого слова:
– Не очень-то это похоже на рай.
– Почему нет? В рай отправляются только люди, не вещи. Значит, рай должен состоять из людских тел. Больше ничего ведь нет.
– Хм-м, – с сомнением протянула Полынь. – Я не знаю.
– Не знаешь?
– Не знаю, где тот, кто мне нужен.
– Ладно. Не страшно. Если он здесь, внизу, то мы его найдём. А если он ещё там, наверху… – Раджа снова рассмеялся десятком ртов. – Что ж. Тогда нам остаётся только подождать. И он придёт сюда сам.
Эти слова подарили Полыни новое слово, вспыхнувшее в грудной клетке вторым сердцем, тёплым и мягким. Надежда.
– А пока что давай попросим у Плёнки немного работников для тебя, – продолжил Раджа. – В конце концов, должен же кто-то приносить мне поесть.
Петер Эстергази
1 сентября
Адаптировался ли мозг к отсутствию сна? Или нанохирурги адаптировали его насильно, удерживая на грани саморазрушения? Является ли моё сознание всё ещё человеческим? Это невозможно выяснить, как невозможно самому увидеть свои уши. Со своей точки зрения я мыслю по-человечески, но теперь моему суждению уже нельзя доверять. Искажения могут быть тончайшими, едва заметными – на уровне настроения, эмоций, этики и морали.
Впрочем, есть и более насущные задачи. Самоубийство в заботливой среде – задача непростая.
Что удивительно, отчётливо помню первый случай. Коллега из отдела биоэнзимов, Салли. Голова раздавлена шкафом. Когда её хватились и служба безопасности вскрыла дверь её комнаты, лицо и череп успели зарасти – всё ещё под шкафом – в причудливую маску.
Она беспрестанно издавала странный звук, как будто одновременно мычала и насвистывала какую-то простенькую мелодию – тирлим-тирлю, тирлим-фьють-тирлю. Только после того, как её унесли в лазарет, я понял, что так звучало дыхание через искривлённые дыхательные пути.
Отчаявшиеся пытаются сплющивать головы дверями. Вскрыли шахту лифта, чтобы было куда прыгать. Вводят себе всевозможные препараты. Циничные медики устроили чёрный рынок. Видел на площади одного зазывалу: «Нежная смерть! Обращайтесь!»
Но мы-то знаем, что не способны умереть. Всё, что могут нам дать эти препараты – временное забвение.
Некоторые рабочие из техперсонала покинули общежития и начали строить нелепые избушки из стройматериалов и мусора прямо под куполом. Соскучились по окнам и смене дня и ночи.
Подземный комплекс полнится гротескными созданиями. Сросшиеся странным образом конечности. Сердце, остановившееся и заново начавшее стучать. Безумный вой из земли на небо, на котором даже нет луны.
Дёргающиеся, дышащие тела складируются в пещерах. Скоро нам придётся расширять хранилища.
17 декабря
Нанохирурги преподнесли очередной сюрприз.
Я давно заметил, что растение, подаренное Ким, стало хиреть и белеть. А сегодня увидел, что по жилкам течёт красная жидкость. Потрогал – листья покрыты нежной, словно младенческой, человеческой кожей.
Хорошо, что мы остановили ирригацию под куполом, и все растения сдохли до того, как нанохирурги до этого додумались. Осталось убить мой экземпляр, пока он не начал разрастаться. Убить, но как? Опять эта проблема…
5 августа
Слово «время» как будто утратило всякий смысл. Я отмечаю даты, но это ритуал, последняя крупица нормальности, за которую я цепляюсь по привычке. Не хочу считать, какой сейчас год. Не хочу даже думать об этом.
Удивительно, что для некоторых жизнь продолжается. Рождён первый ребёнок. Зачатый и выношенный в состоянии полной бессонницы. Радостный ли это день?
Первые несколько беременностей тут же приводили к выкидышам, поскольку нанохирурги принимали зародыш за инородное тело. Не знаю, зачем, но мы с Ширли Файнциммер на пару решили это проблему. Запишу подробней, когда высплюсь.
Растение снова зацвело. Выпустило тонкие побеги, покрытые миниатюрными человеческими гениталиями.
31 января
Ветров объявил об одностороннем прекращении контактов с поверхностью. С их стороны. Внешний мир давно забыл о нас. А теперь нас забросил и AmHun.
Он изложил возможные причины: ядерный конфликт, неядерный конфликт, техногенная катастрофа. Не назвал только самого очевидного.
О нас просто забыли, сняли с финансирования, поместили в графу «убытки» в огромной бухгалтерской книге компании и начали рыть другие лаборатории, в другом месте. А мы тем временем заразились не абы чем – бессмертием.
Пищи больше не будет. Конечно, мы без неё не умрём. Но питание всё-таки необходимо. Те два изолированных, которых мы в порядке эксперимента перестали кормить, ушли в себя и перестали общаться.
Ширли предложила переоборудовать ряд верхних лабораторий под производство протеина из водорослей и ряда других культур. Используем наработки «мясников», занимавшихся проблемой синтеза пищи. Как жаль, что научный прорыв случился у меня вместо них…
Ветров позволил, но выставил своих «силовиков» в качестве сопровождения. Во избежание инцидентов. Ширли сказала мне, что впервые за десятки лет увидела сквозь купол синее небо. И солнце в нём.
15 марта
Вскоре Ширли приняла «нежную смерть»… Она говорила, что «снаружи» на небо ядерной зимы не похоже. Похоже на обычное небо. Которое она не могла увидеть даже во сне.
Что ж, теперь у неё есть что-то, похожее на сон. Для её же блага надеюсь, что в нежной смерти утрачивается хотя бы высшая нервная деятельность.
30 апреля
Наконец-то от скуки и безразличия познакомился с Баллардом из лаборатории хемотроники. Тот попросил помочь придумать название для их нового продукта.
Оказывается, они там тоже ищут способ разобраться с пандемией. Но вместо «лекарства» пока что придумали только забавный аттракцион. Пьют ферромагнитную жидкость, отчего наниты на локальном уровне десинхронизируются и начинают себя странно вести. Жидкость даже преодолевает гематоэнцефалический барьер.
В ЦНС это вызывает непредсказуемые изменения, но в основном добровольцы докладывают об интенсивных визуальных и сенсорных переживаниях эротического и духовного характера.