Судьба - дама настырная (СИ)
Самое смешное, что человек он, в общем-то, не злой, и в глубине души не лишён даже сострадания к ближнему. Но как-то всё это уж очень глубоко. А в жизни он руководствуется только одним принципом: для достижения цели все средства хороши.
И что, я этого не видела? Видела. Только ко мне у него отношение в то время было особенное, и я, дурёха, наивно решила, что так будет всегда, и меня его способы достижения цели не коснутся. Ну, и то, что он Сашкин друг, тоже, конечно, свою роль сыграло. Сашка-то совсем не такой! Хоть и в одной разведроте служили. Видимо, у него «броня» покрепче оказалась.
— Говори, Дим, за себя. Я тебя не люблю, — уж не помню, в который раз, устало произнесла я. — Просто прими это как данность и…
— Врёшь! — убеждённо перебил он и стал горланить на всю округу несусветную чушь, доказывая мне же, как сильно я его люблю.
Блин, ну неужели человек совсем не соображает, что делает и говорит?! Да одного только его нынешнего появления с милым эскортом хватило бы с лихвой, чтобы я вычеркнула его из своей жизни навсегда! А ведь до этого было много чего другого, не менее оригинального! Впрочем… что он может соображать, если не расстаётся с бутылкой…
Предприняв несколько безуспешных попыток урезонить вконец очумевшего парня, я вернулась в постель.
Камнепад тут же возобновился.
Несмотря на опьянение, Димка демонстрировал завидную меткость, точно попадая в образовавшийся проём, и оставалось только порадоваться, что он до сих пор не реализовал свою угрозу бросить гранату.
Я лежала и смотрела, как влетают в окно и рассыпаются по полу обломки горных пород, помимо воли продолжая вслушиваться в бред за окном.
Дима складно «пел» о нашем могучем взаимном чувстве, которое, по его словам, в разлуке окрепло, возмужало и теперь уж точно готово выдержать любые испытания.
Даже я заслушалась. Вот это он вдохновился! На месте Шекспира я б все локти себе поискусала! Да и на своём — ни минуты бы не усомнилась в правдивости сказанного. Если бы ода повествовала не о нас.
Но… В силу объективных причин слышать всё это мне было смешно и досадно. Что до моих чувств, то я точно знала, что они давно прошли, да и Димкины были под большим вопросом, коль скоро он собирался жениться на другой.
— Я же всё для тебя! — орал он. — Что хочешь сделаю! Со скалы прыгну! Хочешь?! Почку отдам! Сердце! Только скажи!
«Да просто отстань от меня! Просто отстань!»
Озвучивать это в сто пятый раз было бессмысленно — такая простая жертва в Димином списке не значилась.
Меж тем грохот и вопли «Ромео» перебудили всех обитателей виллы и, судя по звукам, к парню выбежали подружки, а следом подтянулся и Сашка.
С девицами Дима церемониться особо не стал. Сказал им просто и конкретно: «Валите отсюда, а то нафиг всех уволю!», чем поначалу укрепил меня в мысли насчёт эскорта, но потом натолкнул на мысль, что, возможно, девчонки — новые сотрудницы нашей фирмы. С Сашкой же вступил в длительные бессмысленные переговоры, к счастью, оторвавшись от метательной деятельности.
Перед девушками было немного неудобно. Если моя догадка верна, наверняка они знают, кто я в компании. И хоть в последнее время не принимаю участия в трудовом процессе и фактически оставила фирму Димке, юридически остаюсь пока её владельцем.
«Надо поскорее переоформить всё на него, чтобы больше не было никаких точек соприкосновения!»
Я отвернулась к стене и попыталась уснуть.
Но это оказалось непросто. Сашка с Димкой объяснялись на повышенных тонах, кроме того, некоторые из разбуженных гостей тоже изъявили желание принять участие в диспуте на тему нашей с Димой страстной любви и, активно жалея последнего, делились наблюдениями и давали «ценные» советы на основе собственного жизненного опыта.
В связи с тем, что опыт у граждан разнился, рекомендации отличались многообразием, а местами и вовсе имели взаимоисключающий характер.
Спор разгорелся нешуточный, сдобренный не без участия Сашкиного отца крепким словцом, и в правдоподобность происходящего верилось всё с большим и большим трудом. Создавалось стойкое впечатление, что печально известный в нашем городе «Хутор», он же психоневрологический диспансер, временно сместился со своего обычного местонахождения и обосновался прямо здесь.
— Да чего ты с ней цацкаешься, как слюнтяй?! — гремел Сашкин отец. — Понравилась баба, хватай и в ЗАГС. Вон, с моего пример бери, быстро всё обтяпал! А ты раскудахтался тут — любовь, любовь… да какая нахрен любовь?! В кулак их всех, тогда и порядок в стране будет!
«Ромео» в ответ как будто бы соглашался, но при этом грозился начистить советчику рыло, если тот будет продолжать его «чморить».
— Дядь Вань, ты базар-то фильтруй! А то я ж не посмотрю, что ты Сашкин батя! И так уже на пределе!
Безумно стыдно было за весь этот абсурд перед Галкиной мамой — скромной, интеллигентной преподавательницей русского языка и литературы, даже малолетних учеников называвшей на «вы» и всегда считавшей незначительное повышение голоса дурным тоном. Она хорошо знала меня ещё со школы и сейчас, наверное, недоумевала, как меня угораздило связаться с таким типом, как Димка.
Гости разделились на два лагеря: Галка и остальные с нашей стороны — отстаивали моё право на выбор, родня с Сашкиной, во главе с его горластым папой — поддерживали Димку. Сам Сашка держал нейтралитет, больше заботясь о том, чтобы не допустить рукопашной.
Я мысленно возблагодарила бога, что мои собственные родители далеко на греческом острове и лишены «счастливой» возможности всё это лицезреть. Диму они, конечно, знали, но не с этой стороны.
Ворочаясь и не находя удобного положения на небольшой детской койке, я по непонятной причине тоже сочувствовала Димке, несмотря на то, что он с лёгкостью мог доставить всем нам куда большие неприятности. Магистр ворчал и злился, предлагая мне угомониться и не терзаться по пустякам.
«Что ж завтра-то будет?..» — с тревогой думала я, и бешеное воображение тут же накидало несколько увлекательных эпизодов, один бредовее другого. То Димка нёсся за мной по свадебному столу, пиная бутылки и вазоны, попутно паля из нагана. То прилюдно срывал с меня платье, хватал на руки и, пыхтя, отволакивал в ближайшую спальню. То, приставив пистолет к «тушке» Магистра, требовал, чтобы нас тоже немедленно обвенчали…
Эти «весёлые» картинки немного отвлекли меня от происходящего за окном, и я не заметила, как уснула, уже во сне досматривая выплывающие из подсознания абсурдные сцены с погонями и стрельбой.
***В итоге, конечно, не выспалась, еле поднялась, минут сорок отсиживалась в ванне и выхлебала, наверное, целый литр кофе, чтобы хоть немного прийти в себя.
Лучше всего меня, конечно, взбодрило бы море, но соваться в него после двух инцидентов я не решилась. Вот поженятся Сашка с Галкой, тогда можно и топиться с чистой совестью.
В доме по счастью было тихо, а Лика, выдавшая мне кофейник, сказала, что благодаря Саше и Олегу с Андреем ночью всё закончилось мирно и можно расслабиться.
Я кивнула и ушла к себе собираться, а в Галкину «девичью» вползла лишь часа через три, незадолго до встречи со священником.
Невеста, окутанная тончайшим облаком свадебного убора, специально доставленного из Лондона, стояла перед громадным зеркалом.
— Боже, Галка… какая же ты прелесть… — зачарованно глядя на подчёркнутые изысканным нарядом совершенные формы, прошептала я и в ту же секунду страстно возжелала расстаться с семьюдесятью пятью сантиметрами своего роста, затем прибавить к оставшемуся метру пятьдесят и получить обворожительные, чарующие полтора метра, в которые так идеально вписалась подруга.
Произведя эти нехитрые арифметические манипуляции, я вдруг заметила, с каким лицом изучает своё отражение Галка.
— Гном! — пригвоздила она, с вожделением посмотрев на мои, увеличенные «шпильками», бесконечные сантиметры. — Вот скажи, разве можно ощущать себя полноценным человеком, имея такие карликовые размеры?!