Отец ребенка

— Этого делать не стоило, — произнесла она, стараясь обойти его, не прикоснувшись, хотя в тесной прихожей сделать это казалось немыслимым.
— Прости, я сам не понимаю, как это произошло. — Своим дурацким поступком он мог свести общение на нет. — Прошу, не сердись. У меня и в мыслях не было обидеть тебя, просто потерял голову. Конечно, ты не поверишь, но с самой первой встречи ты не идешь у меня из головы. Я влюбился как мальчишка! — Олег и не заметил, как в волнении он заменил официально-безразличное обращение на более сердечное. Он корил себя за поспешность, но что сделано, то сделано, теперь ее доверие придется завоевывать с большим трудом.
Оксана пыталась не вникать в его сумбурные слова. Она была не настолько наивна, чтобы верить таким спонтанным спичам. Чтобы такой видный мужчина обратил внимание на многодетную маму? Извините, это бывает только в сказках. Да и там у девицы-красавицы сначала веселый пирок да свадебка и только потом детишки.
— Очень хорошо, вы не хотели меня обидеть.
Она подошла к двери и открыла ее.
— Всего доброго, — сказала спокойным, ровным голосом и закрыла дверь за ним, щелкнув замком.
Он не смог уйти сразу. Минут пять топтался под дверью, как влюбленный неуклюжий подросток, не решаясь нажать на кнопку звонка, потом уныло побрел вниз по лестнице. Выйдя из подъезда, задрал голову и посмотрел на ее окна. Ему показалось, что дрогнула штора, мелькнул и исчез тонкий силуэт. Но это вполне могло показаться, тем более на такой высоте. Ни на что не надеясь, он помахал в ее сторону рукой и тихонько прошептал пришедшие на ум строки какой-то песни: «Я говорю вам «до свиданья» расставанье не для нас».
Оксана отвела взгляд от неторопливо удаляющегося мужчины. Влюбился как мальчишка — вспомнилось ей, и она улыбнулась. Что ни говори, а слушать объяснения в любви приятно любой женщине. Она обвела взглядом двор: на тропинке между редкими деревьями увидела две фигуры: высокий сухопарый мужчина в старомодной фетровой шляпе, с клетчатым пледом на плечах и женщина с идеально прямой спиной балерины. Рядом с ними брел черный лабрадор. Это соседи по лестничной площадке совершали обычную ежедневную прогулку со своей старой, бесконечно преданной собакой. От этого зрелища у нее улучшилось настроение. Что бы ни происходило, это всегда оставалось неизменным. Сколько Оксана помнила, эти трое в любую погоду выходили на неспешную прогулку. Такое постоянство могла поддерживать только любовь.
Поздно ночью Оксана с мамой сидели на кухне и держали семейный совет, разговаривая почти шепотом, чтобы не разбудить малышей. Почему-то ночью даже слабый голос кажется поражающе громким, может, из-за наступающей тишины, может, из-за тонких стен квартир-клетушек, звукоизоляция которых была и остается смехотворной. Город спал тихим полуночным сном, только двое подвыпивших приятелей все не могли расстаться. Их несвязное бормотание доносилось из открытого кухонного окна вместе с чистым холодным воздухом, но не мешало неспешной беседе.
— Не надо тащить на себе груз прошлого. Забудь все и поверь в новое счастье. Не стоит привыкать к статусу брошенной жены и матери-одиночки. Ничего нет в этом веселого, в одиночестве, — задумчиво заметила дочери Анна Вячеславовна.
— Я не одинока, у меня дети, — поспешно ответила Оксана. И эта поспешность выдала ее с головой.
Анна Вячеславовна поняла, что Олег затронул в сердце дочери какие-то струны, но она не хочет признаваться в этом. Она щелкнула зажигалкой, закурила сигарету, которую все это время вертела в руке, и подошла к открытой форточке. Хорошо это или плохо? Честно говоря, в глубине души она не верила в такие внезапные чувства, но чего только на свете не бывает? Разве не так было у нее в молодости? Когда она впервые увидела Оксанкиного отца, у нее даже голова закружилась. И, он тоже признался, что впал в ступор, как только встретился с ней взглядом: будто молнией пригвоздило к месту, не мог двинуть ни ногой, ни рукой. Она затянулась еще раз и, глядя в пыльное, не мытое с прошлого года окно, загасила наполовину выкуренную сигарету.
 
— В воскресенье, если будет тепло, помоем окна, — предложила она и, не дождавшись дочериного согласия, продолжила вяло текущий спор: — Не надо путать божий дар с яичницей. Ты молодая женщина, и в конце концов организм потребует свое. Ничего радостного в разводе нет, но всякую жизненную неудачу следует принимать как шанс начать все сначала. — Она приняла решение: дочери, чтобы прийти в себя, нужен красивый роман, сладкая сказка. Она встретится с этим человеком и попробует понять, что у него на уме. Романтические отношения Оксане не помешают, но в то же время ее дочь устала от переживаний, и новые волнения ей ни к чему, ее материнский долг — оградить своего ребенка от лишней нервотрепки.
— Мама, глупо грезить о прекрасном принце, который превратит твою жизнь в сказку. В нашей жизни приходится рассчитывать только на себя! — резонно заметила Оксана. Она уже успела убрать со стола и теперь, стоя у раковины, домывала посуду.
— Вот когда ты убедишься, что такой принц появился, ты забудешь обо всех этих постулатах напрочь. — Анна Вячеславовна и сама не поняла, почему она так старалась убедить дочь в чистых помыслах совершенно незнакомого ей человека. Может, потому, что считала, что жизнь состоит из черных и белых полос, меняющихся с мистическим постоянством, а черная полоса в жизни дочери затянулась до неприличия.
— Мамуля, да ты у нас романтик, — с легкой улыбкой повернулась к ней Оксана.
— Может, и так. Но я и правда верю, что в жизни каждому дается по заслугам. А тебя еще никто не любил так, как ты того заслуживаешь.
— Даже ты? — притворно нахмурилась Оксана.
— Лиса Патрикеевна, — наигранно возмутилась Анна Вячеславовна, — я говорю о мужчинах, а не о родительской любви. — Она опять машинально вытянула сигарету из пачки и с сожалением посмотрела на нее. — Привычка — вторая натура. Который год бросаю курить и все никак не могу решиться окончательно и бесповоротно. — В последнее время она начала курить еще больше. Раньше двух пачек хватало на неделю, а теперь она выкуривала почти целую за день.
— Бросишь, как же. Дымишь как паровоз. И какая в этом необходимость? — ворчливо заметила Оксана.
— Никакой, — легко согласилась Анна Вячеславовна. Она постукала кончиком сигареты по пачке и снова щелкнула зажигалкой. Глубоко затянулась, выдохнула в форточку дым и сказала:
— Я написала заявление. Ухожу из школы.
— У тебя неприятности на работе? — спросила Оксана осторожно.
— Нет, там все прекрасно, если можно применить это слово. Тонем потихоньку. — Она зябко передернула плечами и немного прикрыла форточку. Около полуночи снова пошел холодный дождь, прогнав со скамейки закадычных приятелей и сменив их бормотание на частую барабанную дробь капель по жестяному подоконнику. — Помнишь Софью Андреевну? — спросила она, обернувшись к дочери.
— Нашу англичанку? Мисс Софи? Конечно! Мисс Софи — это же мисс Совершенство, истинно английский стиль в одежде и поведении.
— Именно, — кивнула Анна Вячеславовна. — Она уже второй год работает в семье нового русского, обучает детей иностранным языкам. Месяц назад она мне позвонила и предложила ее заменить, условия прекрасные, семья интеллигентная. Вчера я дала согласие. Отработаю положенные законом две недели и стану гувернанткой. Классного руководства у меня нет, выпускных классов тоже, можно уходить со спокойной душой.
— Но, мама, ты же заслуженный учитель России — и в служанки?! Почему? — возмутилась Оксана.
Анна Вячеславовна пожала плечами:
— Ну, как тебе сказать? Во-первых, надоело получать незаслуженные выговоры. В школу идут не педагоги, а неудачники, не нашедшие места лучше. Уровень образования упал катастрофически. Дошло до того, что учителя позволяют себе приходить на урок в нетрезвом состоянии.
Во-вторых, не хочу смотреть, как ты выкручиваешься и экономишь на себе. Мальчишкам необходимо хорошее питание, витамины, а это требует денег. На наши сбережения, мою учительскую зарплату и твое пособие по безработице мы сможем протянуть еще пару месяцев, потом придется искать подработку. А это вряд ли будет квалифицированный труд.