Чернокнижница (СИ)

— Эдуард! — шипение «матушки» приятной негой откликнулось в сердце, пока я бесстыдно набирал очередную порцию игристого напитка в хрусталь. Шаловливые пузырьки поднимались до небольшой пены, как бы намекая, уговаривая выпить их до дна.
— Эйдан, — поправил я, одергивая ворот черной рубашки и видя ярость во взгляде мадам Харламовой. Любимая мамочка от негодования прикусила губу, отчего на белых зубах остался след от помады.
— Мамуленька, сотри косметическое производство со своих виниров. Иначе при очередной улыбке мэру будет стыдно, — уверенно заявил я, поднимая бокал в честь родительницы и через секунду наслаждался фруктовым букетом на языке.
Не так чтобы лучше нашего грога или эля, но вполне подходило для мероприятия. Тем более, от легкого дурмана шампанского меня начало слегка вести. Рукав пиджака в тон рубашке едва не оказался в фонтане, пока я рассматривал звезды на небе.
Ску-ко-та.
— Зачем ты пригласила их? — процедил сквозь зубы Сергей, глядя на меня с ненавистью. Его супруга молча отвела мужа подальше и покраснела. Еще бы, ведь сегодня утром я помог несчастной достичь небес в постели, пока братец улаживал проблемы в бизнесе. Разумеется, в фантазиях при помощи магии, иначе Хелена откусила бы мне голову.
— Поговорим потом, — попыталась возразить матушка, бросая в мою сторону еще один предупреждающий взгляд. Харламова стряхнула невидимую пылинку с шелкового платья под горло и грозно цыкнула на пугливую невестку.
— Где Ева с мужем? — поинтересовалась Елизавета Сергеевна. — Если снова ест…
— Вон там с детишками фотографируется, — показал на стайку голодных оборванцев с приюта Михаил, кивая мне.
Я покосился туда и вздохнул. Два десятка сироток, жмущихся друг к другу. Против полусотни богатых отпрысков в дорогих платьях. Те надменно смотрели в сторону менее удачливых приятелей и радовались жизни. Снобизм цвел, наглость распускала щупальца. Дорогая племянница Аня перед поездкой успела стребовать с отца золотой браслет, а потом закатила истерику моей сестрице — цвет платья оказался не таким розовым, как хотелось.
Ничего не менялось ни в этом мире, ни в прошлом. Иван, Игорь, Олеся и Руслан расхаживали по залу безмолвными и незаметными официантами, раздавая крохотные закуски желающим, получая в ответ стандартное: «Эй ты!» и «Сюда» без слов благодарностей. Судя по выражениям лиц, они уже сотню раз прокляли план по выявлению других душ, перетащенных Бездной, среди богачей.
Что поделать, жизнь ни разу не шоколадная патока. Надо привыкать к походным условиям, даже тогда, когда тебя ценят меньше грязи на сапогах из кожи дракона за тысячу золотых.
— Где Эдик, мама? — между делом спросил я, заметив, как дрогнули пальцы старушки Елизаветы. Взгляд из-под необычайно длинных ресниц стал ледяным.
После нападения Ольги и ранения Хелены пришло осознание некоей комичности сложившейся ситуации. Мир в огне, вот-вот должен быть проглочен Бездной. Контракт на души по-прежнему действовал, но сама тьма почему-то оставалась в стороне. Удивительная халатность для той, кто всегда желал править среди живых. Какой смысл возвращать нам магию, устраивать глупые гонки, нападать на Хелену, потом показывать бывшую принцессу Ателию в образе Ольги и продолжать таиться? Моя жена считала, что здесь есть некий смысл, план.
Но ни один носитель черной магии, родившийся изначально без способностей к ней, не мог выдержать такую мощь, которую нам продемонстрировала Ольга на заброшенном заводе. Да, физическое тело постепенно разрушалось, однако управлять бездновыми псами и бросаться петлей? Ха-ха двенадцать раз.
Так, может, вовсе не Бездна устроила весь этот цирк? И почему я до сих пор не чувствовал Эдуарда, словно парня от меня прятали под мощной защитой?
— Ты прекрасно знаешь, — со свистом выпустила воздух матушка Харламова, стараясь не показывать эмоций, но уголок рта все равно подергивался. — После вашего… обмена, — она запнулась и сглотнула, передернув плечами.
— Ритуала переселения душ, — вкрадчиво вставил между делом, игнорируя страстные взгляды супруги Михаила. Еще одна хотела познать счастье и ждала своего часа.
 
— Именно, — выдохнула Елизавета и опустила голову, из-за чего несколько прядей выбились из прически. — Я отправила своего сына в сумасшедший дом. Не знала…
— Врешь, — хмыкнул небрежно. — Догадывалась точно. Но ведь решительный мальчик Эйдан куда милее сердцу богатой вдовы, нежели размазня сынок, да? Просто признай, я нравился тебе больше, когда отправил невесту Эдика на тот свет. Как и ты «любимого» мужа.
Харламова вздрогнула, но не отступила. Наоборот, приподняла подбородок, подтверждая мои подозрения насчет главы семьи, чья смерть была окутана сотней тайн. Не то разбился пьяным или помогли, испортив тормоза.
— Каждый выживает как может, — беспечно ответила Елизавета Сергеевна, отпивая из бокала и наблюдая за Сергеем с Мишей. — Разве нет?
Любопытная разница между матерями. В том мире Элизабет Холланд боялась сказать слово поперек, хотя втайне ненавидела мужа. Графиня считала источником бед меня, звала то священников, то монахов для чтения молитв очищения души. Собственноручно слала на казнь по обвинению в ереси и колдовстве неугодных служанок и крестьянок, которых считала союзницами Бездны. Потом усиленно молилась, секла себя кнутом, продолжая уповать на собственную безгрешность.
Здесь та же женщина, но совсем другие принципы. Елизавета Сергеевна подняла четырех детей без поддержки мужа, поскольку рано отправила того на покой и прибрала к рукам бизнес. Вкладывалась в инвестиции, расширяла возможности, знакомилась с нужными людьми.
— Мы могли бы быть родственниками, — выдал вслух свои мысли, опуская ресницы. — ты мне даже нравишься больше.
Такое ощущение, что нас с Эдиком в детстве какая-то пакость перепутала местами.
— Зачем тебе бал, Эйдан? — вместо ответа поинтересовалась Елизавета, хмуря брови. — И Эдик?
— Скажем так, сюда пригласила ты, а моя копия сильно портит будущее с детишками и любимой женой, — улыбнулся я.
— С этой… нахалкой? — скривила носик мама Эдика и подозвала одного из официантов небрежным жестом.
Пришлось выдержать паузу, пока молодой человек в белой рубашке и бабочке помогал Харламовой с выбором между тарталетками с крабами и овощными корзинками. На мать, озабоченную судьбой сына, Елизавета походила сейчас меньше всего. Методично изучала содержимое на подносе, затем фыркнула, отпуская бледного парня. Сделав укус, матушка Эдика принялась с наслаждением пережевывать крабовое мясо с творожным сыром и зеленью, уничтожая тарталетку за считаные секунды.
— Повежливее, мамуль, а то я могу обидеться. Сильно, — глоток шампанского приятной сладостью осел на языке, добавив шума в мысли.
— Ты говорил, что она не может иметь детей, — бросила Елизавета, вытирая влажной салфеткой пальцы, унизанные перстнями.
— Магия ставит цену, — ответил я равнодушно.
— Так заведи с другой.
— Они долго не проживут, — хохотнул я, любуясь яркими отблесками от хрустальной люстры на бриллианте между грудей одной из эскортниц подле какого-то бизнесмена. Директора целлюлозно-бумажного предприятия или что там.
— Почему? — по-настоящему удивилась матушка Эйдана. Давно с ней такого не случалось, наверное, со времен, как узнала о подмене сыновей.
— Магия, — пожал я плечами, повторяя одно и то же. — Цена за силу — жизнь. Любое потомство от меня дотянет максимум до года и издохнет в муках от болезней. Таков закон мироздания.
— А Эдик…
— Либо он, либо я. А мне самолюбие не позволит совершить подвиг, — вздохнул с притворной грустью.
 
Врать и изворачиваться я не собирался, все равно где-то в подсознании Елизавета все решила еще три года назад. Ее не покоробило то, с каким равнодушием я прикончил Екатерину, спокойно закрыла глаза на бесконечные выходки. Кажется, даже к аморфной Еве с вечными проблемами в питании у этой женщины было больше любви, чем к младшему сыну.
— Поклянись, что не навредишь братьям и сестре, — отчеканила Елизавета, повернувшись ко мне и глядя в глаза. — На крови поклянись, душой.