Солнечный ветер (СИ)

А благодарить за внеплановое посещение ненавистного Медблока на плече «желторотика» Дженсен должен был, прежде всего, Ясуду.
В последнее время в Школе из-за него было особенно неспокойно. Всех лихорадило. Казалось, что Ясуда повсюду. В каждом инциденте или драке было ясно, откуда ноги растут. «Желторотики» и «пингвины» жаловаться кому-либо элементарно боялись, «страусы» ─ стеснялись, вроде как уже давно не молодняк. «Альбатросы» его не боялись и не стеснялись, но опасались,  поэтому просто хранили нейтралитет. «Орлам» не было дела до Ясуды до тех пор, пока он их не трогал. В итоге от круговой молчаливой поруки всегда выигрывал Такеши.
Но на этот раз ситуация вышла даже из-под его контроля.
Обычно Ясуда не допускал шалостей, которые грозили бы кому-либо смертью. В конце концов, дураком он не был и понимал, чем для него может обернуться подобный исход. Однако сегодня либо что-то пошло не так, как планировал Такеши, либо он намеренно пожелал Дженсену откинуть копыта. Так бы и случилось, не появись Падалеки вовремя. Хотелось верить и надеяться, что матрица в боте осталась невредимой. После такого удара о грунт редко что остаётся неповреждённым, но если повезёт, то Ясуда вполне может выбыть из учебного процесса на пару месяцев, пока проведут расследование. Тогда он пропустит экзамены и выпускной. Дженсен очень мечтал об этом, потому что иначе он мог просто свернуть шею ублюдку при встрече, и лишиться-таки своей безупречной репутации.
...Сидящий рядом Джаред вдруг резко втянул воздух, и Дженсен рефлекторно вздрогнул: от любого звука голова раскалывалась на части. Деянира тем временем успела обколоть обезболивающим лекарством развороченное плечо Падалеки, и тот снова затих. Однако не забыл подмигнуть побледневшей от вида крови девушке. Кровь была повсюду: на коже, на одежде, даже на волосах «желторотика». Дженсена от её вида и количества тоже мутило. Но Джаред держал себя в руках и мужественно переносил все неприятные процедуры.
Дженсен оценил поведение Падалеки. Есть что-то волшебное в том, как вокруг раненного, истекающего кровью героя бегают и суетятся врачи, а тот находит в себе силы всех успокаивать, улыбаться да ещё и подмигивать. Дженсен понимал, что не место и не время думать об их соперничестве, но всё равно испытывал досаду из-за того, что раны Джареда были намного серьёзнее, чем его банальное сотрясение мозга, а «желторотику» хоть бы хны. Дженсен даже думать не мог о подмигивании, тошнота сразу подкатывала к горлу, и его начинало штормить. А если прикрыть хотя бы один глаз, пусть даже всего на секундочку (он уже пробовал), то вставала реальная угроза свалиться с проклятого смотрового стола совсем не героически. Голова кружилась без скидок на его ранг и опыт. Обиднее всего было то, что Джаред светился как лампочка, флиртуя и очаровывая девушку, а Дженсену хватало сил только на удержание своего тела в вертикальном положении.
...Полётное задание должно было пройти на «отлично», он слишком долго готовился к нему и знал до мелочей весь протокол. Абсолютно всё. И если бы не Такеши... И Падалеки... Откуда взялся Джаред? Учебные схемы полигонов всегда составлялись так, чтобы трассы не пересекались, особенно, если это трассы первогодков и выпускников. Ошибки программистов тут быть не могло потому, что кроме них контроль за процессом полёта дублировала матрица, координируя данные на именном браслете каждого курсанта. Кроме того, каждый участник перед выходом на полигон получал уникальный код для разблокировки учебных кораблей. Матрица не пропустила бы на полигон даже Директора Питермана, не будь он заявлен заранее.
Однако, если бы не Джаред, учебная «манта» Эклза могла стать тому могилой, как ни прискорбно это было признавать. Сама собой возникла и сформировалась мысль о том, что в этом году Ясуда особенно неистов. Раньше он не покушался на жизнь курсантов Школы. Но с начала учебного года, последнего и для Ясуды тоже, Такеши словно с цепи сорвался. Он заваливал предмет за предметом, полёт за полётом, его уже несколько раз вызывали к Директору для того, чтобы он объяснил своё поведение. И не отчисляли только потому, что за предыдущие курсы он набрал достаточное количество баллов, чтобы быть допущенным к выпуску. Но Ясуду учёба уже не интересовала. Складывалось ощущение, что все, находящиеся рядом с ним, являлись его кровными врагами. С того момента, как новичок Падалеки довольно жёстким способом поставил японца на место, обеспечив внеплановое посещение Медблока, Такеши будто умом повредился.
 
Вообще-то, Дженсену следовало уже давно доложить о выходках Ясуды Совету Школы, но он не сделал этого, потому что подростковый максимализм не позволял ему стучать на своего однокурсника, даже если тот и был отменной сволочью. Дженсен слишком увлёкся построением своей безупречной репутации отличника-не-ботаника, в чём, конечно, преуспел, но упустил из виду, в какую тварь вырос полный амбиций, чёрной зависти и беспричинной ненависти к более слабым товарищам честолюбивый подросток, жаждущий власти. Кроме вышеперечисленных качеств Ясуде нечем было похвастаться. В качестве курсанта Лётной Школы он показывал средние результаты, независимо от того, что это было: полёты или профильные предметы. И вообще было непонятно, как он прошёл жёсткий отбор в самом начале. Особого ума в нём не наблюдалось, и лётчиком он считался посредственным, но и с этим можно было бы смириться, имей Ясуда хотя бы элементарное понятие о порядочности. Хотя он, пожалуй, и слова-то такого никогда не слышал.
А вот Падалеки не испугался, принял вызов и победил, нажив себе врага. В конце концов, космос не так уж и освоен, как им, пилотам, казалось. Кто знает, как поведёт себя Такеши, обиженный когда-то Джаредом, пусть и за дело, доведись им встретиться в боевой обстановке.
Дженсену не хотелось думать, чем бы закончился сегодняшний полёт, если бы не Падалеки, нарисовавшийся на его пути подобно ангелу-хранителю. Трюк, совершённый им на учебной «манте» ─ это лучшее исполнение «бочки», которое Дженсен видел за пять лет своей курсантской жизни. Удивляться способностям долговязого сопляка, восемнадцать лет которому стукнет только этим летом, Дженсен перестал некоторое время назад. Джаред был лучшим везде, и все это видели. Можно из кожи вон лезть, ежеминутно опровергая очевидное, но факт оставался фактом ─ «желторотик» на полшага опережал Дженсена во всём. Эклз внутренне соглашался с этим, но озвучивать свои мысли не собирался.
С того памятного дня в столовой он почти не общался с Джаредом, но за их тайным соперничеством наблюдали все курсанты Школы, независимо от рангов. Он был, пожалуй, единственным, кто игнорировал Джареда при встречах, но с жадностью вслушивался в любые разговоры, где звучало имя или фамилия «желторотика». Бруни фыркала на Дженсена и продолжала тесно общаться с Джаредом, умело затыкая рот каждому, кто осмеливался бросить в их сторону косые взгляды. Её бойкий язычок был таким ядовитым, что спустя пару месяцев количество желающих подкалывать Бруни и Джареда резко сократилось. Кроме Ясуды и его приятелей, естественно. Да и Джаред ей не уступал, его шутки были не менее острыми. А кому охота попасть впросак из-за «желторотика»?
Такеши был единственным, кто постоянно «кусал» Джареда, всячески мешая ему и тем самым предоставляя Дженсену дополнительные шансы на победу. Такие выигрыши имели сомнительный привкус, но никогда Джаред не опускался до угроз, и любое дерьмо встречал с улыбкой на лице. Дженсен не понимал, как можно быть таким дружелюбным и великодушным. Он не слышал от него плохого слова даже в адрес Ясуды.
Странное у них с Падалеки получилось соперничество.
Не так он мечтал побеждать.
...Дженсен тяжело вздохнул, на миг забыв, где находится. Голова немедленно отозвалась взрывом боли в висках, снова всё вокруг закружилось, поплыло, и комната поехала вместе с ним, смешно наклоняясь вправо.