На грани возможного (ЛП)

Посмотрев в прицел, он навел его на дорогу. Вдохнул, выдохнул, заставил свой пульс замедлиться. Вытеснил страх, тревогу и боль. Положил их в коробку. Концентрация на текущей задаче, и ничего больше.
Знакомое холодное спокойствие опустилось на него, годы тренировок взяли верх.
Через минуту до него донесся рев двигателей.
Глава 11
Лиам
День сто четвертый
Лиам напрягся.
Ведущий «Хамви» остановился в пятидесяти ярдах от заграждения. Вторая машина притормозила в двадцати ярдах позади первой. Их двигатели громко рычали во внезапной тишине.
При первом приближении блокпост производил впечатление обычного гражданской баррикады с парой часовых, не более того.
Пока их укрепления оставались скрытыми, они могли сделать первый шаг и застать противника врасплох.
Хосе Рейносо вышел из-за баррикады и двинулся в центр дороги навстречу транспорту. Он был одет в полицейскую форму, пистолет «Глок» в кобуре на бедре, а заряженное ружье, выданное департаментом, шеф полиции держал низко перед собой, предупреждая машины оставаться на месте.
Со своей позиции Лиам не мог видеть другие боевые группы, но чувствовал их нервозность, страх и опасения.
Для некоторых горожан это первый опыт боевых действий.
Однако большинство из них уже сражались с ополченцами. Они прошли сокращенную подготовку Лиама.
Никто не нарушил строй. Они ждали, что произойдет дальше. Вооруженные и подготовленные на сколько это вообще возможно. Готовые защищать город и своих близких ценой собственных жизней.
Грудь Лиама сжалась от неожиданного всплеска гордости. Он переключил внимание на врагов, приближающихся к его городу.
Первый гвардеец вышел из машины, держа M4 в руках в положении повышенной готовности. Чернокожий, лет двадцати пяти, с жесткими нервными глазами и тонкими как карандаш усами.
Второй солдат, невысокая латиноамериканка, вышла с другой стороны машины. Третий гвардеец — мужчина, коренастый — остался в башне.
Позади них из второй машины никто не выходил. Лиам осмотрел окна «Хамви» через прицел. Четыре фигуры с оружием наготове.
Его пронзила дрожь. Он ненавидел целиться в американских солдат. Это противоречило всему, во что Лиам верил, всему, чем он был.
И все же, ради своих друзей, ради своего города он готов на все.
Первый гвардеец кажется старший по званию. Он шагнул вперед с излишней развязностью и заговорил:
— Расступитесь! Этот город переходит под юрисдикцию штата из-за подозрений в укрывательстве внутренних террористов.
На форме солдата виднелись заметные выпуклости бронежилета. Лиам навел оружие на его череп.
— Меня зовут Хосе Рейносо, я исполняю обязанности начальника полиции Фолл-Крика, — громко и медленно представился Рейносо. — У нас нет никаких внутренних террористов.
Женщина-солдат обследовала здания по обе стороны от них. Лиам оставался неподвижным в тени, ствол его карабина находился далеко внутри оконной рамы. С импровизированной снайперской сеткой она не смогла бы его обнаружить.
M4 Лиама казался детской игрушкой по сравнению с 50-калиберным зверем, установленным на башне ведущего «Хамви», и нацеленным на баррикаду и горожан, засевших за ней.
84-фунтовый пулемет M2 «Браунинг» имел скорострельность 450–600 выстрелов в минуту, максимальную дальность стрельбы 2000 ярдов и скорострельность почти 3000 футов в секунду. Своими пулями длиной 5,5 дюйма пулемет M2 мог разнести в клочья здание.
Лиам перевел прицел на машины, ища слабые места. Осколочные гранаты не повредят первую машину, поскольку она бронирована, но вторая не имела брони.
«Хамви», предназначался в основном для перевозки личного состава и легких грузов за линией фронта, а не в качестве боевой машины.
Усатый не сводил глаз с Рейносо.
— По нашим данным, Бриггс — начальник полиции.
— Он мертв, — категорично заявил Рейносо. — Если у вас есть записи о полицейских, вы увидите мое имя. И офицера Хейса, и нашего теперь уже штатного офицера, Саманты Перес.
— Этот город переходит под нашу юрисдикцию по подозрению в укрывательстве внутренних террористов, — повторил Усатый. — Отступите и дайте нам проехать.
 
— Я не могу этого сделать, — возразил Рейносо. — Если вам есть что обсудить, мы можем сделать это за чертой города. Мы даже пошлем делегацию в офис губернатора в Лансинге, чтобы объяснить наше дело. Но здесь и сейчас мы не уступим.
Подняв пистолет, Усатый сделал несколько стремительных шагов, сокращая расстояние между собой и начальником полиции.
Лиам стиснул челюсти. На лбу выступил холодный пот. Если гвардеец приблизится к Рейносо, Лиам не сможет вмешаться, когда все пойдет наперекосяк.
Ему нужно чтобы солдаты оставались на месте.
Лиам прицелился, надавил на спусковой крючок и сжал его. Громкий треск потряс воздух.
Куски асфальта взорвались в пяти метрах перед Усатым. Он отпрыгнул назад с проклятием.
Взяв пример с Лиама, Бишоп сделал свой предупредительный выстрел. Бум! Вторая пуля расколола дорогу в нескольких метрах от женщины-гвардейца.
Из второго «Хамви» посыпались проклятия, солдаты пригнулись в укрытие.
Женщина прижалась спиной к двери первого «Хамви». Диким взглядом она окинула баррикаду — бетонные заграждения, заполненные грязью бочки, сложенные в ряд со стратегическими отверстиями для оружия, дула которых блестели в солнечном свете.
Ее оружие покачивалось взад-вперед, ища угрозу, но не находя ее.
Усатый нацелил свой M4 на голову Рейносо. Он дрожал от ярости, но его палец не лежал на спусковом крючке. И все же.
— Скажи своим людям, чтобы отступили, или мы откроем огонь!
Пот стекал по лбу Лиама и затекал в левую бровь. Он не моргал, но оставался сосредоточенным.
Настроив прицел, он навел его на лоб цели. Следующий выстрел разнесет не асфальт.
Сохранять спокойствие. Всем нужно успокоиться, черт возьми.
— Это был предупредительный выстрел, — заявил Рейносо. — У нас нет желания драться, но и бросаться на нас не стоит.
— Тебе повезло, что я не снес твою башку! — прорычал Усач.
— Если бы выстрелил, мои снайперы уничтожили бы тебя и твоих людей еще до того, как ты запустил бы свой «Ма Дьюс». Говори, что тебе нужно и уходи.
— Фолл-Крик поступает под контроль генерала Синклера по распоряжению губернатора Даффилда. Если вы откажетесь принять нас, это будет равносильно измене. Последствия будут ужасными. Впустите нас!
Рейносо вздрогнул, но не отступил. Они стояли лицом к лицу, на расстоянии не более двадцати ярдов друг от друга. На Рейносо наставили не менее четырех винтовок. 50 калибр заряжен, готов нести смерть и разрушения.
Фолл-Крик нацелил десятки стволов на гвардейцев — некоторые они могли видеть, большинство — нет.
Напряжение затянулось, готовое вот-вот оборваться.
— Гастингс, — прошипела женщина-гвардеец.
— Я буду стрелять! — крикнул Усатый или Гастингс. Его руки тряслись. Его глаза все еще смотрели с тяжелым нервным выражением, взволнованные и раздраженные, как у человека, который реагирует на любой шорох. Все стремительно катилось в пропасть.
— Если ты выстрелишь, то выстрелят и наши снайперы, — процедил Рейносо. — Вы их не видите, но они видят вас. Вы уверены, что хотите открыть огонь по американским гражданам? Уверены, что сможете выбраться отсюда? Потому что у вас может быть и достаточно огневой мощи, чтобы одолеть нас, но гарантирую, вы трое точно не уйдете отсюда живыми.
Женщина-гвардеец сделала нерешительный шаг назад к открытой пассажирской двери «Хамви». Ее шаги были неровными, оружие дрожало.
Ни один из них не выглядел привычным к высоконапряженным, потенциально боевым ситуациям.
— Гастингс, — сказала она снова, громче. — Мы должны уходить.
Гастингс посмотрел на Рейносо. Похоже, он не ценил искусство компромисса.
— Иди, — пробормотал Лиам себе под нос. — Давай, просто иди.
Его нервы были взвинчены, все чувства на пределе, он ждал, молясь, чтобы этот вспыльчивый парень отступил. Прицел оставался нацеленным на голову Гастингса, палец лежал на спусковом крючке, карабин твердо и уверенно лежал в руках Лиама.