Три песо (СИ)
Причем на совершенно законных основаниях — часть острова была передана маршалом Бланко на переговорах с немецкой делегацией в присутствии самого кайзера Вильгельма II.
Так что он, как командующей германской эскадрой, вчера вечером отправил парламентера, и предложил контр-адмиралу Джорджу Дьюи принять ультиматум, или отвергнуть его. Пока Германия и САСШ не являются противниками и между странами не объявлена война, стоящим в Кавите американским кораблям следует либо незамедлительно навсегда уйти из бухты куда угодно, или разоружиться с последующим интернированием, которое сами немцы произведут с соблюдением всех принятых цивилизационными странами процессуальных норм.
А нет, так нет — и он, контр-адмирал Отто фон Дидерихс силой выпроводит нежеланных гостей из уже германских территориальных вод, и не важно, что на этот счет думают местные повстанцы. Это дело сугубо испанского правительства, и пусть оно подписывает с ними соглашения, которые будут взаимоприемлемы, а если будет нужда, то представители кайзера выступят между законными властями и бунтовщиками посредниками. А потому американцам нечего на них ссылаться, это им не с индейцами или мексиканцами «договора» подписывать, которыми только потом «подтираются». У немцев принято вести дела честно, и договоренности надлежит соблюдать.
Ультиматум Джорджу Дьюи был нарочно составлен в оскорбительных выражениях ему лично, но не стране САСШ как таковой, и в эпитетах Дидерихс не скупился — он хорошо помнил с каким нескрываемым пренебрежением и недоброжелательностью относились к прибывшим в Манильскую бухту германским кораблям сами американцы. Впрочем, не без причин, это стоит признать. С кораблей кайзерлихмарине испанцам передали необходимое для них оружие и боеприпасы, а знающие толк в инженерном деле офицеры помогли вокруг трех береговых 240 мм пушек Круппа возвести земляные валы, превратив те в серьезные форты, с полевыми укреплениями.
И глядя на эту мощь германской артиллерии многие назвали испанского адмирала Монтехо «бурро», то есть «ослом». Бой с американской эскадрой надо было принимать именно на рейде Манилы, ведь попадания 140 кг снарядов из любой из трех новеньких пушек были смертельно опасны для вражеских крейсеров, прикрытых только броневой палубой. Но видимо на Филиппины «сослали» самого никчемного, ведь на Кубе адмиралы Сервера и Рамос устроили возомнившим о себе невесть-что американцам настоящую показательную порку, которая раз от раза повторялась.
Но сейчас, выйдя всей эскадрой из Маравелеса, который сами американцы определили местом стоянки кораблям и пароходам иностранных держав, Дидерихс сохранял невозмутимость. Хотя в глубине души, несмотря на свой апломб, адмирал опасался весьма вероятного сражения, ведь американская эскадра тоже выходила навстречу из Кавите. А что им оставалось делать — не разбив германский отряд, нельзя напасть и на испанские броненосцы, что сейчас должны вести в бухте Субик-бей с прибывшим подкреплением из монитора и бронепалубного крейсера. У адмирала Камары слабейший противник, так что испанцы должны добиться победы.
— Хитрость удалась — теперь все зависит от пушек, — пробормотал Дидерихс, радуясь, что удалось высадить десант на помощь окруженным в Маниле испанцам. Тех взбодрило известие о победах Серверы и Рамоса, и уныние, в котором они пребывали после разгрома испанской эскадры в Кавите, исчезло бесследно. К тому же все знали, что посланная из Кадиса Резервная Эскадра контр-адмирала Камары на подходе, и ждали ее с нетерпением. И подкрепление пришло, и более того — теперь усиленное полнокровным германским батальоном, а на береговых батареях Манилы уже распоряжаются немецкие офицеры рейхсвера, знающие толк в пушках.
Да и германская эскадра, решившая начать первое для кайзерлихмарине морское сражение, превосходила по силе американцев. «Дойчланд» и «Кайзер» только считались крейсерами после проведенной модернизации, но четверть века тому назад они строились как казематные броненосцы, с нынешней скоростью едва в тринадцать узлов — какие из них крейсера при таком ходе. А вот как броненосцы для колониальной службы вполне подходящие. В забронированном восьмидюймовыми железными плитами каземате установлены восемь 260 мм короткоствольных пушки Круппа, с дальностью стрельбы в тридцать кабельтовых. Броненосный пояс из железных плит шел от штевня до штевня, в середине десять, а в оконечностях по пять дюймов толщины. На броненосцы полным водоизмещением в восемь тысяч тонн поставили еще год тому назад и современную скорострельную артиллерию — на флагман по восемь 150 мм и 88 мм орудий, а на «Кайзер» одно 150 мм «ретирадное», шесть 105 мм и девять 88 мм пушек. Так что на американские крейсера обрушится град снарядов, а на них совершенно нет поясной брони. А вот для них самих опасны только восьмидюймовые американские пушки, но тех немного. Да и то, чтобы пробить устаревшую броню требуется подойти на десять кабельтовых, что чревато серьезными повреждениями. Но в храбрости янки не откажешь — шесть кораблей с развевающимися флагами шли навстречу германской эскадре…
Командующий Восточно-Азиатской эскадрой кайзерлихмарине контр-адмирал Отто фон Дидерихс…
Глава 12
— Сеньоры! Настал наш час! Да здравствует король!
Контр-адмирал Мануэль де ла Камара-и-Ливермур громко закричал с мостика, и с палубы донесся ответный рев матросов:
— Вива рей! Вива Эспанья!
В энтузиазме матросов и офицеров флагманского броненосца «Пелайо» можно было не сомневаться — команда давно рвалась в бой, особенно когда в Суэце пришло известие о впечатляющих победах эскадры контр-адмирала Серверы на Кубе, и впервые прозвучало имя капитана де навио Серхио Рамоса, которое вызвало у всех офицеров удивление, если не сказать больше. На «армаде» великолепно знали, кто и где служит, слишком немногочисленный был испанский флот, и в кают-кампаниях знали всю «подноготную» своих сослуживцев. Но тут же по намекам в телеграммах Серверы стало понятно, что Рамос и совершил главное — вооружил паровые катера торпедными аппаратами собственной конструкции и перетопил или повредил практически все американские броненосцы и броненосные крейсера в коротком ночном бою. Подфартило ему, так подфартило, как никому из адмиралов — один удар и почти достигнута победа в войне. А там можно было сделать выводы по газетным сообщениям, благо телеграф везде протянул свои линии.
Кэптен Королевского Флота, вот кто такой этот «Рамос», хотя с испанскими корнями, но вряд ли «кабальеро». А статусу на «армаде» придавали большое значение — редкие представители незнатного дворянства, а выходцы из простонародья тем более, могли выйти в высокие чины, случай с Серверой, что уже во второй раз стал морским министром и членом «Хунты Обороны» тому подтверждение. Только удачная для них война могла дать таким «толчок наверх», а там с дарованием титулов лишь их дети, но чаще внуки уже считались в офицерской среде «армады» вполне «своими». Замкнутая кастовость, вот что их сплачивало, но ущерб делу наносило немалый, когда достойным и талантливым, но не родовитым, продвижение по службе давалось очень тяжело. И многие служили по два десятилетия и более, чтобы получить не такой и значительный чин теньенте де навио.
Рамос выскочка, пусть и контр-адмирала получил, и еще победы одерживает — но так не зря пишут, что он единственный из живущих офицеров знаменитой «Алабамы», что немало натворила дел в океане под флагом конфедератов. Пират он и есть пират — это характерный для англичан «почерк», вот только в Испании в отличие от Британии таким представителям звания лордов и рыцарей не жалуют, должен быть родовой титул.
Впрочем, Камару это сильно не беспокоило — помогает «армаде» этот Рамос, и хорошо, к советам опытного кэптена всем стоит прислушаться, как и к приказам Паскуаля Серверы. Тем более, к таким, что пользу несомненную приносят. Так в пути перебрали и откалибровали 280 мм и 140 мм снаряды и запальные трубки к ним — открытие буквально всех шокировало. Три четверти боеприпасов оказались бракованными, и даже если удастся отправить во врага один из «порченных» снарядов, и он, о чудо! — попадет в цель, то в борту будет дырка от удара болванкой.