Леонид Филатов
— Проскочишь! — настаивает Левушка. — Со стороны столярного цеха здание не просматривается, там крыши. Потом — ты не артист, тебя никто не знает, в крайнем случае мы потребуем, чтобы тебя пропустили!
* * *…Гремит бравурная музыка. Стремительно раздвигается занавес. Из глубины сцены на зрительный зал идут Аллочка и Андрей Иванович. Она — в крохотной изящной короне и в длинном сверкающем платье. Он — в смокинге, в цилиндре и в белых перчатках.
— Господа! — торжественно произносит Андрей Иванович. — Сегодня нашей несравненной Алле Васильевне шарахнуло целых двадцать пять! Вы скажете, столько не живут. Да, действительно, возраст преклонный. Но наша славная развалюха не сдается, отчаянно цепляется за жизнь, молодится изо всех сил, что и позволяет ей выглядеть аж на восемнадцать!.. Поздравим же нашу ветераншу с круглой датой и пожелаем ей новых сценических, а возможно — чем черт не шутит! — и женских побед!.. Никакой день рождения не обходится без подарков, поэтому убедительно прошу вас, оторвите от себя последнее и поделитесь им с той, которая никогда не жалела для вас своего искрометного таланта! Кто что может, господа, кто сколько может!..
Музыка усиливается, актеры пестрой вереницей тянутся на сцену, перед Аллочкой растет гора подарков. Каждый подарок Андрей Иванович оценивает отдельно.
— Игорь Гордынский! — возвещает Андрей Иванович. — Не найдя в своем имуществе ничего более существенного, чем он сам, Игорь дарит юбилярше номер телефона своего общежития и право звонить ему в любое время суток!
— Вообще-то, я замужем, — кокетливо улыбается юбилярша.
— Но бывают минуты острой тоски!.. — разводит руками забинтованный Гордынский.
— Супруги Тюрины! — продолжает Андрей Иванович. — Что несут на алтарь супруги Тюрины? Книга «Золотой теленок». Супруги уверяют, что из всего золота, которое они накопили за свою жизнь, эта вещь — самая дорогая… Посмотрим цену… Да, действительно: один рубль шестьдесят копеек!
Вслед за супругами Тюриными на сцене появляется степенный Дрюля со своим неизменным патефоном.
— Андрей Мартьянов! — объявляет Андрей Иванович. — Или попросту Дрюля! В отличие от всех предыдущих подарков — это уже не просто подарок, а самый настоящий подвиг!.. Ибо представить себе Дрюлю без патефона так же невозможно, как Льва Толстого без бороды.
Андрей Иванович продолжает вдохновенно сочинять все новые репризы. Один за другим поднимаются на сцену актеры… Счастливая раскрасневшаяся Аллочка принимает бесконечные подарки…
— А теперь главный подарок нашего вечера! — в голосе Андрея Ивановича появляется зычное тремоло. Таким голосом цирковые шпрехшталмейстеры объявляют смертельные номера. — Слабонервных прошу держаться за стулья!.. Шоколадный торт!
Новый всплеск музыки — и на сцену выносят торт. Помпезное архитектурное сооружение, отдаленно напоминающее Дом дружбы на Калининском проспекте… Мавританские башни, розочки, виньетки… Комбинация невообразимых фитюлек… Колеблющиеся язычки свечей… Левушка преподносит имениннице огромный букет роз… С треском взрываются елочные хлопушки…
— Господа! Только без жлобства! — предупреждает Андрей Иванович. — Ввиду голодовки торт сделан из папье-маше! Поэтому поступим как в советском кино: сделаем вид, что поели, и вытрем губы салфеткой!
— Дорогие мои! — говорит Аллочка, и гомон стихает. — Вы даже не представляете, что вы все для меня значите! Я и раньше знала, что моя жизнь без вас была бы неполной, но сегодня я поняла, что если я потеряю вас, то жизнь моя потеряет смысл!
— Не плачь! — кричит Левушка. — А то мы сейчас слабые — пойдет цепная реакция… Давайте танцевать! Кавалеры приглашают дам, а я приглашаю именинницу! Володя, вальс!
На сцену обрушивается вальс. Левушка подхватывает Аллочку, Андрей Иванович — Эллу Эрнестовну, Гордынский — Гвоздилову… На сцене появляется все больше и больше танцующих пар… Тюрин церемонно приглашает жену… Боря вовлекает в круг танцующих Татьяну… Дрюля тянет за руку упирающуюся Федяеву… Вальс, вальс! В какой-то момент Татьяна начинает с тревогой наблюдать за Левушкой. Тот беззаботно кружится с Аллочкой, рассказывает что-то смешное, хохочет, но по его посеревшему лицу Татьяна понимает, что с ним происходит неладное… Она склоняется к Бориному уху, шепчет ему что-то, тот понимает с полуслова, очередной вираж — Боря элегантно оттирает Левушку и кладет Аллочкину руку себе на плечо…
* * *— Это глупо! — за кулисами Татьяна отчитывает запыхавшегося Левушку. — Хорохоришься, как петушок! А у тебя больное сердце!.. Выпей таблетку интенкорди-на, слышишь?..
— Никаких таблеток! — вытирая платком влажный лоб, отмахивается Левушка. — Если я проглочу таблетку — это будет уже не голодовка!.. И вообще, я прекрасно себя чувствую!..
* * *…В директорском кабинете, как всегда, полно народу. Пожалуй, даже больше, чем всегда, потому что для личных звонков отведен только один телефон, и, естественно, к нему тут же выстроилась очередь. Три остальных телефона курирует дежурный — надо следить, чтобы их никто не занял, а заодно не проворонить звонок «сверху».
— Ну что? — влетает в кабинет Левушка. — Ни ответа, ни привета? Это плохо!.. Так они действительно заморят нас до смерти! Видно, проверяют на вшивость!..
Звонит один из трех незанятых телефонов. Боря кидается к столу, безошибочно определяет нужный телефон и тут же намертво прилипает к трубке.
— Алло!.. Кто-кто?.. Какой Попов?.. Ой, извините, я вас не узнал!.. Это Боря Синюхаев! Здрасьте, Сергей Сергеич!.. Да пока ничего, живы-здоровы…
Левушка расплывается в радостной улыбке — видимо, человек, назвавший себя Поповым, ему чрезвычайно симпатичен. Он делает Боре нетерпеливые пассы, чтобы тот передал ему трубку, и в конце концов, не выдержав, отнимает ее силой.
— Сергей Сергеич? — возбужденно кричит в трубку Левушка. — Здрасьте, Лева Бусыгин!.. Спасибо, что позвонили, а то мы тут задыхаемся без новостей!.. Приедете? Прекрасно!.. Будем ждать!..
— Я думал, кто из начальства, — разочарованно бухтит сквозь бинты Гордынский. — А Попов нам не помощник! Чего доброго, еще начнет призывать нас капитулировать…
— Сергей Сергеич? — вскидывается Лева. — Да ты спятил! Левак, прогрессист, друг шефа!.. Я уже не говорю о том, что писатель классный! Его самого гробили — будь здоров!
* * *— Да, обстановочка тут у вас!.. — Сергей Сергеевич обводит взглядом репетиционный зал. — Желябов помер бы от зависти! Газеты, пакля, бензин… Самим-то не смешно? Уж на что я пожил на белом свете, а диссидентствующих артистов вижу впервые! Писатели — да, ученые — да, инженеры — куда ни шло, но артисты? Боюсь предстать перед вами консерватором, но, по-моему, дело артиста — играть на сцене, в кино, а не в политику! Ну ладно, что сделано, то сделано… Давайте думать, как отмываться! Сами понимаете, одними только извинениями вам теперь уже не отделаться!
— А мы не собираемся ни перед кем извиняться! — отчеканивает Левушка. — Извиняться должно правительство. Мы выдвинули требования и ждем, когда они будут выполнены!
— Ой как страшно! — смеется Сергей Сергеевич. — Ребята, вы клинические идиоты! Решили напугать державу? Ее и не такие пугали. Вы ведь, поди, представляете себя эдакими героями Брестской крепости? И полагаете, что вся страна не спит, наблюдая за вашей доблестью?.. В таком случае я вас разочарую, стране на вас глубоко наплевать!.. Ну есть, конечно, заинтересованные люди, которым приказано вас постращать… Но ведь и они в этой игре пешки, от них ничего не зависит!.. Ну, подставите вы Юрия Михайловича, ну, снимут его с работы, а завтра придет другой. Ну, свалите вы этого другого, а послезавтра придет третий!.. А до правительства вам — как до звезд, правительство эта мышиная возня не интересует, да и вряд ли оно вообще о вас слышало…
— Услышит! — уверенно говорит Федяева. — Есть еще и такое понятие, как общественное мнение! Мы рассчитываем на поддержку общественности.