Мы Бреннаны

Когда в то утро он привез ее из больницы домой, то сразу дал предписанные врачом лекарства и уложил в постель, в которой она свернулась клубочком и укрылась одеялом до подбородка. Потом он сел в кресло за ее столом и ждал, когда лекарства подействуют: тело ее немного распрямилось, рука, сжимавшая край одеяла, расслабилась. Убедившись, что она почти уснула, он встал на колени возле кровати и задал вопрос, который словно кричал у него в мозгу, заглушая все остальное:
– Санди, кто это так тебя?
Глаза ее разом распахнулись, и Джеки почувствовал себя полным дерьмом. Но он должен был узнать, а не получи он ответ в тот момент, он не получил бы его уже никогда.
– Я ничего не сделаю, – сказал он. – Клянусь.
Пустейшее из когда-либо данных им обещаний, но ему было плевать. Кто-то довел наркотиком до беспамятства и изнасиловал его сестру.
Она уткнулась головой в подушку: – Джеки… прошу тебя…» – У нее покатились слезы.
– Скажи, кто это был, чтобы я твердо знал, что он не вернется.
Во взгляде, что она метнула в него, был один только страх. Господи, что же ему сделать, чтобы узнать имя гада?
Она заговорила так тихо, что пришлось склониться к ней.
– Это был бармен. Билли Уэлш. Он… – Она говорила сумбурно, цепляясь за каждое слово, наволочка промокла от ее слез, тело вновь свернулось в тугой комок. – Он мне напитки приносил и… должно быть, затащил меня наверх.
От гнева Джеки затрясся и с силой стиснул кулаки.
Ее лоб покрылся испариной.
– Он так злился. Он нас ненавидит. – Потом она закрыла глаза. – И это все, что я помню.
Пока она спала после приема снотворного, он, оставаясь рядом, почти продумал план. Начинался он с игры во «что, если». Придерживаясь предполагаемого, Джеки мог свободнее и трезвее мысленно перебирать подробности. Что, если прихватить из бара револьвер и отыскать этого отморозка, подкараулив его где-нибудь одного? Что, если я ему врежу и не смогу остановиться? Как бы Денни поступил, будь он тут? Ни одно из вероятных последствий он не мог продумать до конца, но и бездействие не казалось ему выходом.
Когда она отключилась, он отправился в паб Бреннанов, достал револьвер из чехла за холодильником и сунул его в карман куртки. Потом поехал в «Жестяную дудочку». Тертый калач за стойкой бара брезгливо сообщил, что Уэлш ночью уволился и уехал. Когда он сказал, что Джеки волен обыскать пустую комнату наверху, он отправился туда. Однако застрял наверху лестницы, уставившись ненадолго в закрытую дверь, прежде чем решить, что попросту не сможет сделать этого. Частично решение было продиктовано самосохранением. Он знал, что случилось с ней за этой дверью, и вид самого места мог бы придать смутным видениям сознания четкий фокус. Но к тому же его словно что-то предостерегало: входить нельзя, это было бы еще одним насилием над его сестрой.
Когда он клялся Санди никому не рассказывать о случившемся, ему и в голову не пришло, что она не передумает. Джеки полагал, что, будучи подальше от того места и чувствуя себя в безопасности, Санди расскажет все семье и заявит в полицию. Она отказалась от анализов на насилие в больнице под влиянием дерьма, которое ей наговорила Грааль, но медсестра сообщила ему, что у нее будет семьдесят два часа, чтобы передумать и пройти обследование. Вот он и провел следующие три дня, крутясь вокруг нее, стараясь ненавязчиво напомнить: часы-то тикают. Только Санди не собиралась менять свое мнение.
Потом вернулись домой Денни, Тереза, Кейл и отец, веселые, с рассказами о родственниках и подарками от них. Бурная деятельность занимала весь день: шла подготовка к пышному венчанию Денни с Терезой и свадьбе в пабе Бреннанов, расходов на которые не жалели. Общая суматоха вызывала оживление и свежие краски даже на лице его матери. Ложь про грипп была идеальной отговоркой – она объясняла заточение Санди в своей спальне, темные мешки у нее под глазами, ее внезапную (в одну ночь появившуюся!) худобу. Так она промаялась и протянула еще несколько недель.
Когда она согласилась поговорить с матерью, Джеки был уверен, что та поможет Санди быть честной перед всеми и снимет это бремя с его собственных плеч. Пару раз он был уже готов рассказать обо всем Денни. Легко было бы перевалить все на него и ждать, что он сообразит, как, дьявол побери, им поступить.
 
Однако Джеки дал Санди клятву, она доверила ему свою тайну. Как ни верил он, что она скрывает ее себе во вред, но не думал, будто у него есть право сделать этот выбор за нее. Может, он еще и опасался привести в действие цепочку событий, которые неизвестно как ударят по всей семье. Да и Санди была так разумна, когда уверяла его, что ей просто нужно немного покоя, чтобы сосредоточиться на выздоровлении. Когда она сказала, что у нее все получается в Лос-Анджелесе, он успокоил себя: все складывалось к лучшему.
Джеки никогда не говорил об этом с матерью, никогда не рассказывал ей, что знает то, что известно ей. А хотелось всякий раз, когда та отчитывала его, что он лентяй или понапрасну тратит время на живопись. И всякий раз упоминалось имя Санди. Он так долго винил мать. Теперь, похоже, и отец тоже заслуживает обвинений, как мать, если не больше. Неважно. Он устал винить людей, в том числе и себя. Для него навсегда осталось вопросом, правильно ли он тогда действовал, но в последнее время приятно было встать в один ряд со всей семьей. Впервые за долго время он смотрел в будущее.
Он сделал вид, что не заметил, как Кейл пошел по второму кругу (пиво с водкой), но когда настал черед третьего, в заведении уже никого не было, а Джеки уже подтягивал маты на полу – его последняя обязанность на ночь.
– Можешь не торчать здесь, – сказал Кейл. – Я все закрою.
– А не пошел бы ты, пижон, домой? – предложил Джеки. – Уже поздно.
– Нет, мне хорошо. А ты двигай.
Решать самому не пришлось, спасло появление Денни, который щелчком отправил сигарету во тьму прежде, чем дверь открылась. Очевидно, Денни докуривал последние перед тем, как в понедельник домой вернется Тереза.
– Я увидел, что свет горит. Что это вы, ребят, до сих пор тут делаете?
Когда Джеки повел головой в сторону Кейла, Денни прошел в бар.
– У нас еще одна грандиозная ночь в Мамаронеке, – сообщил он.
– Здорово. – Кейл допил остатки пива.
Джеки показал три пальца, когда брат бросил на него взгляд, вопросительно выгнув бровь.
– Этим не спасешься, Кейл. – Укоризненно посмотрел на него Денни. – Это из-за прошлой ночи? – Упершись ладонями в стойку, он покачал головой. – Какого дьявола ты забыл в ее комнате?
– Мы разговаривали, – ответил Кейл. – Мне просто необходимо было понять.
Такому Джеки поверить мог. Если кто и заслуживал основательных объяснений от Санди, то прежде всего Кейл.
– Получил необходимые ответы? – поинтересовался Денни.
Кейл кивнул. Джеки стало жалко его, как никогда. Что бы ни произошло шесть лет назад, любую обиду Кейла на выходку Санди, похоже, следовало загладить. А теперь, когда препятствие в виде Уэлша устранено, было ясно как день, что он до сих пор очень сильно любит ее.
– Вивьен хочет переехать в Манор-Хиллз, – сообщил Кейл бесцветным голосом. – Ей там предложили новую работу. Она сказала, что я буду ближе к новому заведению.
– Полный отстой, – хмыкнул Джеки. В Манор-Хиллз было полно засранцев, живших в домах, похожих на формочки для печенья, и желавших выстроить там громады магазинов.
– Дерьмово, – произнес Денни, вздернув брови. – Но, полагаю, не мне ее винить. Может, так оно и лучше было бы. Для всех.
Возможно, в словах Денни была истина, только все расслышали в них отзвук смертного приговора. Кейл оказался бы всего в нескольких минутах езды, но жизнь его решительно переменилась бы.
Денни извлек из заднего кармана мобильник.
– Сообщение от Грааль. Я пропустил ее первое послание минут двадцать назад. Это она и вам, парни, тоже отправила.
– У меня телефон в конторке, – сказал Джеки.
– И мой тоже, – кивнул Кейл.