Игра в судьбу (СИ)

— Даже так? — слова Вессаэля упали в него как камни.
— Так. Думаю, ты и сам понимаешь, что по-другому быть не может. Подобные совпадения — чушь.
— Но не это главное, — перебил меня Ассиль, просто не понявший всей серьезности сказанного им же. — Главное, что наши всеми силами будут пытаться тебя остановить! Они тоже считают, речь там идет о тебе. Одно время, правда, подозревали мою мать, потому и приняли в клан, чтобы была на виду. Но у нее не было магии, она не подошла. А ты вроде проходишь.
— Да ладно, как они меня остановят? — отмахнулась я от него, занятая сейчас совсем другими мыслями. — Прибьют, разве что? Иначе, просто замаются в процессе.
Ммать, здесь что, совсем никто не понимает, какие это мелочи по сравнению с открывшимся Вессаэлю? Стоп! А ведь действительно не понимали. И не могли понять — они же не знали подробностей. Вон как раздумывают над той чушью, что я сейчас выдала — аж уши шевелятся.
— Ну все, хватит! Я не намерен больше смотреть на это со стороны. — Тавель вдруг подхватился из кресла и оказался прямо возле меня. — Лаэда, прошу о чести принять мою рива каэлли.
Охренела не только я, охренели все. Было от чего. Рива каэлли. Присяга телохранителя. От скариэ! Не бывает.
Только Вессаэль смотрел на него слишком уж пристально, прищурив светлые глаза. «А ведь он уже сумел взять себя в руки и запрятать подальше все переживания, — подумалось вдруг мне. — И, выходит, никого в это он посвящать не собирается? Что ж, учтем. Это его право, и ему решать, кому и о чем говорить».
Но именно сьеррин первым высказался по поводу того, что учудил сейчас стальной:
— Тавель, это невозможно, у тебя школа.
— Школа прекрасно обходилась без меня все это время, обойдется и впредь. И ты, думаю, не откажешься разделить мою риву, когда все-таки придется уехать?
— Никто здесь не откажется, — подтвердил Суинни.
— Если так — тем более. Я просчитал, присяга от меня — единственный путь притормозить мокрохвостых и не дать им все испоганить. — Стальной снова склонил голову, обращаясь уже ко мне. — Принимай, ривессэ, другого выхода у нас все равно нет.
— Что ж, может, ты и прав, перспектива нарваться на твою месть способна напугать кого угодно, — согласился с ним сьеррин. — Инна, принимай. И надо будет побыстрее донести это до всех, лучшей защиты действительно не придумаешь.
Ну, я и приняла. Что мне еще оставалось? Решили-то все опять, считай, за меня.
А поздно вечером, когда все уже улеглись, Вессаэль, Вокэнни и я, словно три заговорщика собрались в библиотеке наверху. Кроме нас, похоже, никто так и не понял, что главное из рассказанного сегодня Ассилем, это вовсе не то, что морские пытаются соорудить против нас заговор, а то, что они вообще знали о пророчестве. И нечего прятаться от самих себя — попасть к ним оно могло только одним путем.
Когда была разрушена башня воздушных, Сииргель открыл дверь именно морским. Они это и сделали. Там же, в библиотеке, они и листочки эти с собой прихватили, прежде чем сжечь все остальное. Вывод, к сожалению, получался совершенно однозначный. Вот только как с тем выводом поступит сьеррин? Именно с прояснения этого вопроса я и начала:
— Ну, и что теперь?
— Полторы тысячи лет. Я ждал этого дня полторы тысячи лет! — Мрачный взгляд Вессаэля пугал не только меня, но и Вокэнни. — Пришло время им ответить за все…
Ммать! Когда даны начинают говорить такими гекзаметрами — жди беды. Примета железная.
— И как же ты собираешься заставить их отвечать? — я решила, что пора вмешаться. — Начнешь врываться в дома и палить их? Любопытно, верхом или на своих двоих? Думаю, верхом будет лучше — сподручнее удирать, когда они опомнятся и начнут всеми накручивать тебе хвост.
Провоцировала я его вполне сознательно — кризис должен был пройти. И пусть лучше он выльется на мою голову, чем в кое-что похлеще обрисованного сейчас абсурда. Фантазия у этого дана явно побогаче моей. А то, что кризис этот неизбежен было очевидно — достаточно просто глянуть ему в глаза. Удивительно, как он целый день сдерживался?
 
И Вессаэль не подвел, ожиданий ни капельки не обманул. Разгоревшийся в его пальцах файербол потух только потому, что он решил придушить меня собственными руками. Уклониться я успела буквально в последнее мгновение, настолько неожиданно он прыгнул прямо из кресла. Вконец побелевшие глаза окатили острой как кромка ненавистью, а пальцы, промахнувшиеся мимо горла, сомкнулись на плечах, впившись в них так, что у меня слезы из глаз брызнули.
«Боги, во что я опять себя втравила?! Он же меня сейчас нахрен прибьет!..»
Через пару секунд нашей дуэли на взглядах, Вессаэль внезапно расслабился, словно потеряв внутри себя какой-то стержень, и убрал руки, оставив мне грандиозные синяки. Но глаз все еще не отвел. Бешенство в них уступило место такой боли, что можно было утопиться, лишь заглянув туда. А ведь я смотрела!
Наконец он выдавил хриплое — «Спасибо…», и уже почти спокойно вернулся в кресло. В углу, где тихо, словно мышь под метлой, сидел Вокэнни, чуть слышно всхлипнуло. И я его понимала — сама едва удержалась от того же. А со стороны все выглядело, наверное, еще эффектнее. Вот уж вызвала огонь на себя, идиотка чертова… Но кто мог ожидать такого от вконец благовоспитанного и расчетливого дана…
— Не за что, — ответила я, надеясь, что после пережитого ужаса голос не сорвется. А еще почему-то хотелось икнуть. — Знаешь, у нас говорят, месть — это такое блюдо, которое стоит подавать исключительно холодным.
Следующая его реплика прозвучала только через минуту:
— Хорошо говорят.
— Поэтому предлагаю решение вопроса о карах отложить. До того времени, когда ты более-менее остынешь. А пока идти всем спать. У нас еще говорят «утро вечера мудренее», что тоже неплохо, по-моему.
— Ты всерьез полагаешь, что я смогу спать, не решив даже, что буду делать с этими ублюдками? — вновь начал нагнетать сьеррин.
— Я полагаю, что решать это нужно на свежую голову, а не сейчас.
— Вызов клану, — неожиданно подал голос Вокэнни из своего угла. — Согласно традициям ты можешь потребовать жизнь врага, если сумеешь ее взять. И никто не посмеет тебе в этом праве отказать. И мстить за это тоже не имеет права.
— Ты охренел? — вытаращилась я на этого малахольного. — Он что, должен вызвать на дуэль весь морской клан? Всех скопом или по очереди?
Похоже, наш библиотекарь очнулся крайне не вовремя. Или, что вернее, не до конца. Черт! Лучше бы и дальше молчал в тряпочку, переживая столь непривычную для себя эмоциональную встряску. Ну или постанывал там, в крайнем случае. Но не вылезал с подобными предложениями!
А вот у Вессаэля глаза, наоборот, разгорелись. Да так, словно тот на полном серьезе оценил столь радикальную идею. Черт, он что, действительно с катушек сорвался и решил вызвать на дуэль пару-тройку сотен морских? Это если не считать детей и женщин. Дурдом!
— Всех не понадобиться, — утешил меня сьеррин, — за клан ответит его глава. Вызов примет Канриль. И умрет!
Еще не лучше.
— Собираешься развязать тут новую клановую войну? — окончательно озлобилась я.
— Если все будет сделано согласно традиции этого не случиться, — опять выступил Вокэнни. — Вессаэль сейчас в своем праве, и никто не станет ему мстить, когда он им воспользуется. Подумай немного — это единственный выход.
Я подумала. Результатом стал вопрос:
— Ты уверен, что умрет именно Канриль, а не наоборот?
— Уверен, — взгляд сьеррина вновь потяжелел, а у меня зачесались плечи. В районе синяков.
Оставалось только надеяться, что он все-таки не переоценил свои возможности. Или наоборот, не недооценил морского. Но в целом… похоже, Вокэнни все-таки прав — в сложившейся ситуации это был наиболее приемлемый выход. Лучше будет только если Вессаэль вообще спустит все на тормозах, за давностью лет, так сказать. Но на это рассчитывать не приходилось совсем. А потому…
— Когда ты собираешься послать вызов? — задала я следующий вопрос.