Андрей Юрьевич (СИ)

— Глеб Зеремеевич, скажи мне, куда вы золу деваете из печей?
— В жлукто бабы сыпят.
— В жлукто? — это слово ничего Виноградову не говорило.
— Одежонку стирают, ткани отбеливают бабы, бочонок такой из цельного ствола выдолблен только без дна, — показал руками ключник.
— Пошли посмотрим.
Шли долго, вышли за стену, подошли к реке. Как она называется Виноградов не знал, но спрашивать не решился. На самом деле, на берегу было несколько десятков женщин. Они, как и говорил ключник, в жлукто запаривали одежду. Профессор подошёл, посмотрел. Выходило следующее. Женщина поставила жлукто прямо на траву, потом положила в колоду эту немного соломы, дальше слоями одежду, которую надо постирать, тщательно пересыпая ее золой, точнее белым просеянным пеплом. В конце снова положила немного соломы. Потом она взяла из разведённого рядом костра большой кувшин тёплой воды и выливала в жлукто на белье. Следом на рогачах вынула из костра большой раскалённый камень и плюхнула сверху для поддержания температуры. Наполненное жлукто она накрыла рядном. Оттуда валил пар, а внутри в нем клокотало и булькало.
Зря время потерял. Ничего нового.
— Глеб Зеремеевич, соберите по городу пудов десять золы. Лучше просеянной, без угольев.
— Зачем же, Андрей Юрьевич⁈ — уронил челюсть и без того видимо удивляющийся поступкам князя ключник.
— Поташ будем делать.
— Поташ?
— Ну, не твоё дело, боярин. Ты выполни, что я тебе говорю. Я про это тоже в детстве в ромейской книге прочитал. Могу тебя заранее предупредить, что многому тебе ещё удивляться придётся. Следующее, что мне понадобится — это земля из конюшни. Туда, куда кони мочатся.
— Кони⁈ Мочатся⁈ — борода у ключника дыбом встала.
— Глеб Зеремеевич, уж не считаешь ли ты себя умнее ромеев, что книги пишут?
— Книги⁈
Всё когнитивный диссонанс. Так и хотелось гаркнуть: «Выполнять, когда с тобой разговаривает подпоручик». Так он целый капитан запаса даже. Старшего лейтенанта запаса дано дали, а потом был у него один студент нерадивый. Тупой к тому же. Но отец, как тот хвастал, у него начальник в военкомате. Студент взятку деньгами предложил, но Виноградов это дело раскритиковал, а тот канючит и канючит.
— Чёрт с тобой, пусть твой отец мне следующее звание присвоит и будет тебе четвёрка, — таким образом думал профессор от него отвязаться. А тот через день принёс приказ по Уральскому военному округу и устное приглашение посетить военкомат, чтобы в военный билет изменение внести. Так и стал командиром роты средних танков и капитаном.
— Боярин, ты просто сделай, что я тебе говорю. Пока нужна зола. Много золы.
Никогда этим Андрей Юрьевич не занимался, только в книгах читал. Поставили они котёл на камни, под которыми костёр развели и стали сыпать туда золу, когда вода закипела. Слили всё это в вёдра, освободили котёл от осадка и назад серую грязную воду залили. И опять золу в неё принялись сыпать. И опять слили в вёдра деревяные. И начали снова с чистой воды. Так три раза проделали. Потом полученный вязкий, как кисель, раствор назад залили в котёл и снова стали кипятить и золу туда сыпать. И только после этого, удалив осадок и процедив раствор через мешковину, принялись варить его дальше, испаряя воду. В результате из примерно пяти пудов золы получили один пуд карбоната калия или поташа. При этом под котлом сожгли столько дров, что можно снова процесс начинать. Сколько же их уйдёт, чтобы селитру готовую получить?
— Всё, Глеб Зеремеевич, — уставший словно не мужики всем этим занимались, а сам лично, Виноградов поплёлся в замок, — завтра идём на конюшню. Самую старую мне нужно, где годами кони стояли. Да, постой. Вели, боярин, то что осталось от нашей работы высыпать тонким слоем на поля перед пахотой. Тогда урожай больше будет.
жлукто
 Глава 8 
  
Событие двадцать второе
Diagnosis ex observatione
Диагностика посредством наблюдения.
Попёрло. Это известно, что под лежачий камень вода не течёт и что, как аукнется, так и откликнется, но тут так совпало, что зримое подтверждение этих поговорок повалило кучей прямо. Сначала приехали те пять телег, что отправляли за свинячьим железом. В каждой телеге небольшая горка. Ну, по таким дорогам низкорослые худые лошадки больше четырёх сотен кило точно не увезут. Так и прикинул Виноградов. Получилось у него две тонны, очень хренового, смешанного со шлаком и всяким прочим мусором типа оплавленной земли и песка, чугуна. Там ещё в нём и фосфора небось с серой полно. Ну, да ничего. Он точно знает, что делать дальше. А дальше нужен древесный уголь и известняк. Ну, не на Луне же оказался. Тут с древесным углём нет проблем, кузницы в огромном количестве по городу. Пока по Владимиру он ехал до собора Успения Пресвятой Богородицы, или Мстиславова храма, то тут, то там перезвон кузнецов слышался.
Глеб Зеремеевич с каждым днём всё меньше и меньше стал глаза округлять на причуды выздоравливающего князя.
— Нужен древесный уголь. Десять пудов. Купи или в счёт налогов возьми. Только посмотри, чтобы качественный был, чтобы ни золы не было, ни недожёга. И ещё, боярин, мне известняк нужен, ну белый камень, что обжигают на известь, которой вот этот храм побелен.
— Так её с Галича привозят.
— Значит, отправь туда людей. Необходимо пять подвод, — вообще, нужно меньше для плавки, конечно, но, чтобы уж два раза не вставать.
Телеги с чугуном разгрузили и уехали они за новой партией, ни заместителя ключника Наума Изотыча, ни пацанчика коваля Семюнко — Семена с ними не было, они, как возчики передали, забег по княжеству волынскому продолжили, изымая чугун у каждого попавшегося им кузнеца.
Это случилось перед обедом, профессор как раз перебирал камешки, разглядывая чугун, а больше всего это напоминало серую щебёнку с землёй перемешанную, как к нему прибежал монашек Димка с сообщением, что прибыл епископ Афанасий со срочными важными вещами.
Пришлось возвращаться в палату больничную и немощного из себя изображать, ну, чтобы делами всякими левыми его будущий митрополит не загрузил. Зря трепыхался профессор Виноградов, епископу видимо отец Димитрий стучал о здоровье князя, и пастырь на лежащего князя грозно зыркнул.
— Поднимайся, князь, не время на полатях лежать. Вернулся мой гонец, что с дарами к Гедимину ездил. По случаю тот рядом находился, в Белостоке, зело понравилось ему подношение наше, особенно меч харалужный, а ещё больше понравилось, что сватаешь ты дочь его Альдону. Сюда он едет. Через два — три дня будет во Владимире. Хочет ряд с тобой обо всем заключить.
— Ряд? — Андрей Юрьевич с лавки поднялся и руку в перевязь сунул. Рана заживала, но коростой ещё вся покрыта и при движении саднит.
— Ты же желал, княже, ряд с ним заключить о совместном походе на Киев и на поганых, або на ляхов. Я посланцу своему Еремею то рассказал, а он с Гедимином о сём беседу имел, вот, после этого и засобирался литовец к нам.
— Так у нас и войска нет ещё…
— Не о том думаешь, Андрей Юрьевич, — грозно зыркнул на него епископ.
— Да? О чём же мне думать перед тем, как на войну сбираться? — профессор думал как раз о том, как бы оттянуть войны всякие, чтобы успеть хоть немного пороху наделать, да хоть несколько деревянных пушек соорудить.
— О дарах Гедимину. Ежели ты князь тайну дамасского железа ведаешь, то в пару к тому мечу ещё и саблю сделай, — чуть не по слогам, как дитяте неразумной разжёвывая, проговорил Афанасий.
Саблю. Виноградов задумался. Да, сабля из синего дамаска тонкая, на которой можно показать, что сталь пружинит — это для нынешних времён эксклюзив, возможно и в самом Дамаске не умеют делать настоящую пружинную сталь. Но!!! Он ведь знает одну технологию, довольно простую, которая превосходит по эффекту даже синий дамаск.